Самый верный солдат (A most trusted soldier)

Глава 22. Луна стояла рядом с больничным крылом, ее руки слегка вспотели от перспективы навестить выздоравливающего друга. Прошло уже три дня с тех пор, как ад посетил Косой переулок, и Луна была уверена, что мастер зелий был более чем раздражен тем, что за все это время не видел ни ее ни Гарри. Сделав глубокий вдох, Луна распахнула двери больничного крыла, и легкая улыбка автоматически появилась на ее лице, когда она посмотрела на своего прикованного к постели друга. Северус сидел, опираясь на небольшую гору подушек, его лицо было хмурым, он сердито листал Вестник зельевара двухмесячной давности, который мадам Помфри только что взяла у мадам Пинс. После того как он чуть не изуродовал ей лицо купоросом от скуки, не говоря уже о том, что он постоянно швырял в нее подушками каждый раз, когда она отказывалась дать ему прямой ответ на его вопросы, медведьма была так расстроена, что готова была сделать все, чтобы хоть чем-то занять его. Впервые он проснулся два дня назад и обнаружил, что лежит на кровати в больничном крыле Хогвартса; его тело было слабым, как у новорожденного ягненка, а правая рука пронзена самой длинной и толстой иглой, какую он когда-либо видел. Он был дезориентирован, и на краткий, ужасающий миг испугался, что он все еще профессор зельеварения, живущий в Хогвартсе, сбитый с ног каким-то придурком-студентом, который испортил левитирующее зелье, что было бы логичным объяснением его пребывания в больничном крыле школы. Потом он вспомнил: сумрачные моменты сознания, отчаянные крики, умоляющий голос Гарри. Он вспомнил Луну, кровь и ее беспомощные слезы, когда она пыталась дотянуться до него. Его сердце забилось быстрее, когда он вспомнил Вуда и все, что произошло. У него было больше вопросов, чем ответов, и с решимостью, рожденной любовью, он попытался встать с кровати, но его легко удержала маленькая рука его бывшей коллеги, которая рассказала ему, как Гарри в панике появился у главных ворот с почти безжизненным телом Северуса на руках. Кроме того, когда Северус задавал вопросы, медведьма оставалась невыносимо молчаливой, доходя до того, что становилась до смешного щедрой на снотворные заклинания и зелья, держа его почти в коме целых два дня. Луна быстро прошла через палату к Северусу, который лежал на самой дальней кровати, ближайшей к кабинету Помфри. - Продолжай так переворачивать эти страницы,и журнал начнет кусаться, - тихо сказала Луна, напугав задумчивого волшебника. Северус замер,выжидательно глядя на молодую женщину, его сердце бешено колотилось от радости при виде ее ангельского лица, счастливого и целого. Этот образ был для него облегчением, от того, что сохранила его память, от раненой, плачущей, окровавленной Луны, отчаянно взывающей к нему. Он положил журнал лицевой стороной вниз на колени и протянул к ней руку. Как только ее маленькая влажная рука оказалась в его руке, он притянул ее ближе, заставляя сесть рядом с ним на кровать. Несколько минут они просто сидели в тишине, глядя друг на друга, и в их затуманенных глазах читались невысказанные слова сострадания, благодарности и любви. Наконец Северус откашлялся, надеясь, что Луна не заметила, как нервно дернулся его кадык. - Как...как дела? Там, снаружи?- Спросил Северус, все еще держа одну из изящных рук Луны, а его большой палец поглаживал мягкую кожу на тыльной стороне ее ладони. - Вы ничего не слышали?- Спросила Луна с явной тревогой в голосе. Северус покачал головой и пристально посмотрел на дверь кабинета мадам Помфри. - А, понятно, - сказала Луна, засовывая свободную руку в карман мантии и доставая уменьшенный экземпляр газеты. - Мадам Помфри чувствовала, что эта новость—что бы это ни было— помешает моему выздоровлению. Полоумная старая Матрона даже не сказала мне, который час, не говоря уже о том, чтобы дать мне посмотреть газету или предоставить что-нибудь полезное, кроме снотворного, которое она постоянно навязывала мне. Сегодня первый день, когда я не спал больше часа, и только тогда, когда я пригрозил сломать ее палочку, если она направит ее на меня еще раз, - объяснил Северус, раздраженно постукивая пальцами по простыне. - Как ты себя чувствуешь?- Спросила Луна, ее большие голубые глаза были полны беспокойства. Северус слабо кашлянул и на мгновение отвел взгляд, решая, стоит ли раскрывать ей свой медицинский диагноз. И все же, когда он снова поймал на себе пристальный взгляд молодой женщины, его решение было принято. - Похоже, яд нанес довольно серьезный урон моему сердцу. Я принимаю Heart-Ease, и через некоторое время все должно восстановиться. Помфри удалось очистить мою кровь с помощью довольно средневекового устройства, которое магглы используют на людях, которым нужно что-то под названием диализ. Мне сказали, что я выйду отсюда через несколько дней, как только мои физические силы и аппетит вернутся. Но моя магия... - Северус запнулся, опустив глаза и уставившись на белоснежную больничную простыню, покрывавшую его, не желая видеть предсказуемое сочетание вины и жалости в глазах Луны. Он ненавидел эту простыню. Ненавидел быть накрытым ей и всем, что она означала. - А как же твоя магия?- Спросила Луна, слегка наклонив голову, чтобы поймать избегающий взгляд Северуса. Северус испустил рваный стон, раздраженно вздохнул и просто сказал: “Позже. Хорошо?” В комнате снова воцарилась тишина, Луна взволнованно сжимала смятую газетную бумагу, а Северус смотрел в никуда. - Все было...ну, многое произошло, Северус, - сказала Луна, нарушая молчание. - Как давно это было? Луна растерянно посмотрела на Северуса, удивляясь, почему он задал такой вопрос. На мгновение она испугалась, что яд подействовал на его память, так как прошло совсем немного времени. - Три дня. Ты...как ты можешь не знать, как долго ты здесь? Что, черт возьми, произошло?- Спросила Луна, повышая голос. - Случилась сверхзащитная реакция организма в виде комы, - сухо ответил Северус. - Ну ... как он? - Боюсь, в данный момент я действительно не знаю, но я слышала, что он здоров. - Что значит "слышала"? Разве Гарри ... я имею в виду, я предполагал, что ты и он были...были вместе все это время, - сказал Северус, его глаза сузились в замешательстве. Луна грустно улыбнулась ему и покачала головой. - Нет. - Нет? Что значит "нет"? Ты обещала мне, - проговорил Северус. Луна похлопала его по бедру, как будто он был старым маразматиком, прежде чем вырваться из его рук, развернуть газету и протянуть ее Северусу. - Как я уже сказал, многое произошло. Позже вечером, когда Луна давно уже ушла, Северус лежал на спине, уставившись в пустое пространство над собой,его глаза даже не замечали движения разнородных по этническому составу херувимов, которых мадам Помфри вызвала для его развлечения. Он испытывал сильную боль, настолько сильную, что из его глаз то и дело капали одинокие слезинки. Мадам Помфри торопливо вошла в ночном халате, и тихо спросила, не хочет ли он, чтобы она принесла ему снотворное или болеутоляющее зелье перед тем, как лечь спать, и, нахмурив брови, озабоченно объяснила, что не может представить себе ничего, что могло бы причинить ему физическую боль, поскольку он уже почти выздоровел. Северус просто свернулся калачиком, в позе зародыша, и отпустил ее, шмыгнув носом; даже не моргнув, когда свет в палате из успокаивающего полумрака превратился в почти непроглядную тьму. Он страдал от боли, которую не могло облегчить ни зелье, ни сострадание, ни материнская забота. Только любовь и ласка его Дома могли унять эту боль, но Северус сильно сомневался, что такое утешение когда-нибудь будет обращено на него снова. Он закрыл глаза и удрученно вздохнул, не желая даже смотреть на скомканную газету, которая теперь лежала на прикроватном столике. Когда все стало так плохо, так быстро? Газета была очень дипломатична в своих репортажах о событиях двухдневной давности. Даже сейчас, все эти годы спустя, пресса все еще была настолько очарована загадкой Гарри Поттера—его квинтэссенцией избавителя— что даже сообщения о потенциально криминальном расследовании, связанном с волшебником, все автоматически склонялись в его пользу. Северуса даже не позабавил тот факт, что они назвали его “давним любовником Гарри”, выражение, которое обычно заставляло его член напрягаться от гордости и похоти. "Ежедневный пророк" рассказывал, что по сомнительным свидетельствам очевидцев и случайным утечкам сведениям из министерства, что Северус был атакован пока еще неизвестным волшебником, когда он был один в своем магазине. К счастью, они не знали о ролях Вебстера и Луны в этом деле. Мастер зелий подозревал, что остальные две трети золотого трио проделали какую-то тяжелую работу, скрывая имена его ученика и Луны от прессы. Затем либеральная версия, маскирующаяся под журналистику, взяла верх, несомненно, с помощью ложной информации, намеренно просочившейся в прессу. Это был испытанный и верный способ скрыть правду, как они узнали во время войны. Откажитесь от протокола встречи, и все, что вы скажете репортеру, будет воспринято как Евангелие. История продолжалась, рассказывая в удивительно туманных подробностях, как Гарри узнал о нападении, героически бросился на помощь своему любовнику и был вынужден вступить в бой с преступником, убив его в драке. Затем, он еще немного написал об отношениях Гарри и Северуса, даже слово "жаркий" было использовано, и, наконец, закончил всеохватывающим заявлением: "Анонимные источники в Министерстве, сказали только, что в это время Г-н Поттер удерживается Министерством, пока они расследуют инцидент, хотя они признают, что в то время смерть преступника, кажется, была оправдана в соответствии с законом о волшебных существах и народностях, а также в соответствии с Законами Магии.” Закончив читать газету, он выжидательно посмотрел на Луну, ожидая чего-то, чего не знал сам. Тем не менее, то, что он получил в результате откровенного и графического пересказа Луны, ошеломило его – это было за пределами всякого его понимания. Лежа на своей больничной койке, одеяло беспорядочно запуталось вокруг его бледных лодыжек, Северус вспомнил разговор, который произошел после того, как он услышал версию Луны о событиях, произошедших после того, как он потерял сознание. - Понятно, - сказал Северус, уставившись на газетную страницу, его тело застыло, как манекен. - Нет, ты не понимаешь ... видишь ли ... - тихо ответила Луна, не зная, как реагировать на это молчание друга. - Понятие“мертвый " вряд ли сложное, - отрезал Северус, обрывая ее. - Как именно это произошло, едва ли имеет значение. Луна поджала губы, ее ноздри слегка раздувались. - Это происходит, когда это делается перед толпой из 50 или более ведьм и волшебников в прекрасный теплый день делающих покупки! Северус просто смотрел на нее, не мигая, слегка приоткрыв рот, его угольно-черные глаза были большими и блестели от непролитых слез разочарования. Наконец он снова опустил глаза на смятую газету. - Мне очень жаль. Луна протянула руку и еще раз похлопала его по покрытому простыней бедру, отчего он почувствовал себя еще более слабым и старым. Северус одарил ее улыбкой, которая больше походила на гримасу, а затем спросил: - Уилл... - он сглотнул, борясь с желанием произнести эти слова. - Его отправят в Азкабан? Луна издала тихий, язвительный смешок, заставив Северуса посмотреть на нее сузившимися глазами. - И что такого смешного ты находишь в том, что Гарри может быть заключен в Азкабан или, Мерлин упаси, поцелован?! Они все еще целуют убийц, ты же знаешь. Нет такого закона, который защищал бы человека за убийство ненормального , нападавшего на его любовника. - Нет, ты прав, - серьезно ответила Луна. - Но есть маленькая всезнайка по имени Гермиона Грейнджер-Уизли, которая в этот самый момент предстает перед Визенгамотом, объясняя не только про Безнравственное наследие Гарри, но и то, как малоизвестный архаичный закон, принятый, когда высшие Эльфы еще жили в нашем мире, позволяет и гарантирует абсолютную защиту Связанной Пары, до самой смерти. Северус почувствовал всплеск адреналина с надеждой только для того, чтобы снова впасть в отчаяние, когда он понял, что не соответствует требованиям Связанной Пары полностью. - Боюсь, что от этого закона будет мало толку, - сказал он, закрывая глаза, откидывая голову назад и погружаясь в подушки. Мир был просто несправедлив. - Мы с Гарри формально не связаны Узами, во всяком случае, внешне это никак не доказуемо. И снова раздался этот проклятый язвительный смешок. - Что тут такого смешного, черт возьми?! Луна только ухмыльнулась и потянулась, чтобы стянуть простыню с его тела, засунув крошечную, изящную руку под его больничную пижаму и подняв ее, открывая рельефное дубовое дерево, покрывающее большую часть его правого бока. - Теперь связаны. (п/п был вариант «Теперь да», но мне это показалось не очень.) Проведя рукой по дереву, отмечавшему его бок, Северус вспомнил различные нежные моменты, разделенные им с Гарри. Его сердце болезненно сжалось, когда он подумал о пьянящем аромате своего Дома и великолепном способе, которым Гарри управлял его телом, делая его послушным и податливым, потным и удовлетворенным, измученным и счастливым. Как нежно Гарри гладил его волосы посреди ночи, когда думал, что Северус крепко спит. Как они выросли из робких, застенчивых друзей в страстных, неразлучных любовников и верных партнеров. Ощущение вспомнившейся радости и тепла рассеялось, когда реальность всего происшедшего снова поглотила его мысли. Северус почувствовал себя плохо. Его желудок сжался, когда он подумал обо всех веских причинах, почему Гарри никогда не должен иметь с ним ничего общего. Сколько горя он навлек на своего возлюбленного? Неужели Гарри в этот самый момент сидит в какой-то пустой и сырой камере Министерства, молясь каждому божеству, известному человеку, чтобы он никогда не принимал Северуса в свой дом, свою жизнь, свое сердце? Даже его любовь была чумой для близких ему людей. Его разум начал зацикливаться на способах, которыми он мог бы снова исправить то, что считал своей ошибкой. Гарри был разоблачен, его наследие – это еще одна странность, которая сделает молодого волшебника еще более популярным; не говоря уже о том, что из-за него у Гарри снова была кровь на руках. Северус чувствовал, что его судьба, казалось, находится в каком-то порочном круге, используя его снова и снова в попытке уничтожить любую возможность Гарри вести нормальную жизнь. Именно он подслушал пророчество, которое, в конечном итоге отправило Волдеморта на путь, который привел его к убийству Лили и Джеймса; теперь кажется, что он был ответственен за то, что снова принес несчастье в жизнь своего возлюбленного. Северус спланировал несколько гипотетических сценариев, по которым он мог исчезнуть, оставив Гарри жить своей жизнью в мире, без бремени заботы о нем в его недавно ослабленном состоянии. Он мог уползти ночью, выскользнуть из своей больничной койки и замка, уйти туда, куда уходили несчастные, чтобы затеряться. С каждой минутой его планы по отъезду становились все более и более изощренными, но тщательно продуманными. Хотел он оставить все это? Он бы спрятался в волшебном мире, наблюдая за Гарри издалека, как какой-нибудь озабоченный вуайерист, просто чтобы быть рядом со своей любовью и знать, что с молодым человеком все в порядке. Он знал, что связь будет ужасно давить на него, если он уйдет, потенциально вызывая ту ужасную "насильственную реакцию связи", о которой предупреждала Гермиона, как о какой-то воле судьбы; но он будет страдать так, как должен, пока Гарри будет счастлив и в безопасности. И все же, как ни противно ему было это признавать, Северус понимал, что в одиночку ему далеко не уйти. Мадам Помфри не нуждалась в сонном заклинании, чтобы держать его привязанным к больничному крылу, и у него больше не было друзей, которые не разделяли бы его сильную преданность Гарри. У него не было ни волшебной палочки, ни силы, чтобы творить серьезную магию. У него не было выбора, кроме как ждать, пока он не восстановится до... ну, той силы, которой он в конечном счете будет обладать после вреда, причиненного Вудом. Он смирился с мыслью о терпении, зарылся поглубже в одеяло и погрузился в сон, не желая позволять своему разуму задерживаться на том, как он был напуган перспективой снова проснуться в одиночестве, без Гарри, лежащего рядом. В ту ночь подсознание Северуса было опустошено кошмаром, более отвратительным и захватывающим, чем все, что могло бы породить его существование в качестве Пожирателя Смерти. Его мозг создал кинематографическую версию пересказа Луны в полном цвете и со звуком, гарантируя, что он будет помнить этот конкретный сон утром и действительно до конца своих дней. Гарри аппарировал прямо перед магазином, с большой куклой, нет человеком, насаженным ректально на кол. Вздохи и крики ужаса раздавались по всей собравшейся толпе, когда они смотрели, как Гарри, босой и без рубашки, с лицом, искаженным, как у разъяренной горгульи, вонзает кол в землю, тело на нем корчится и испускает нечеловеческий крик в воздух. Человек, сидевший на колу, был бледен и дрожал, его конечности безвольно повисли, как будто он больше не мог ими больше пользоваться. Луна, Рон и Гермиона, которые были заняты разговором с небольшой группой Авроров, обернулись на крики толпы, их глаза выпучились, когда они увидели Гарри и Вуда, последний выглядел так, как будто его окунули в кровь ниже пояса. Рон вытянул обе руки, останавливая своего коллегу, аврора, от нападения на Гарри. Рыжеволосый посмотрел своему другу в глаза, и впервые с тех пор, как они встретились в возрасте 11 лет, Рон почувствовал, что совсем не узнает эти зеленые глаза, потому что он не видел ничего, кроме безумия дикой ярости и грубой силы, плавающей в темно-зеленых глазах его друга. Затем Гарри одарил его тошнотворно злобным взглядом, прежде чем резко махнуть рукой, штормовой ветер ударил всех прохожих, заставляя их упереть пятки в землю для равновесия. Луна отчаянно бросилась к разъяренному другу. Гермиона бросилась вслед за блондинкой, схватив ее сзади за мантию и заставив опуститься на землю, придавив своим собственным весом стройное тело Луны, чтобы удержать ее в неподвижности. Рот блондинки широко раскрылся, ее губы быстро двигались, но слова так и не прозвучали, слышались только продолжающиеся мольбы о пощаде, которые Оливер выкрикивал в воздух. Рон начал медленно кружить вокруг Гарри и Вуда, его голубые глаза обозрели почти невидимый купол, воздвигнутый Гарри. Рон вытащил палочку и кивнул своим товарищам аврорам, давая им понять, что они должны попытаться разрушить купол. Когда они выстрелили разноцветными лучами заклинаний в невидимый купол, Гарри просто проигнорировал их, переключив свое внимание обратно на Вуда, который скулил и стонал, все его тело дрожало, как мокрая кошка. Еще одним взмахом руки Гарри заставил Вуда повиснуть в воздухе, его тело вытянулось на невидимом распятии. Толпа обычных волшебников и ведьм стояла, вытаращив глаза, загипнотизированная ужасающе прекрасным актом, разыгрывавшимся у них на глазах. Они кричали и вопили, некоторые теряли сознание, других рвало, когда Гарри начал вырезать полоски кожи Вуда, используя только вытянутый палец, проводя им вдоль обнаженного тела Вуда. Кровь была повсюду, собираясь вокруг ног Гарри, превращая грязь в красноватую жижу. Рон и его Авроры продолжали атаковать купол, пытаясь всей своей коллективной магией демонтировать купол. Гермиона, оседлав бьющуюся Луну и пригвоздив запястья блондинки к земле, оглянулась через плечо, мельком увидев разворачивающийся хаос, и ее желудок взбунтовался при виде того, как ее друг режет своего бывшего софакультетника, словно ветчину для пикника. - Отпусти меня, Гермиона! ДА ПОШЛА ТЫ, как ты можешь просто сидеть здесь и ничего не делать? Ты должна заботиться о нем. Он убивает кого-то средь бела дня!- Взвизгнула Луна, дергая бедрами, пытаясь сбросить с себя полное, округлое тело Гермионы. Гермиона посмотрела на страдальческое лицо Луны, ее собственные слезы печали скопились над нижними веками. - Я ... прости, Луна, но это должно произойти. Это ... его природа, - тихо сказала она, ее голос почти заглушили первобытные крики и булькающие рыдания Оливера Вуда, когда он был разорван заживо. Северус резко проснулся, задыхаясь, как человек, который только что обогнал великана, его сердце танцевало в грудной клетке чечетку, пульсирующий свист его повышенного кровяного давления оставил его глухим в темноте. По тонкому серебристому лучу лунного света, падавшему на одну из кроватей, стоявших ближе всего к окну, он понял, что утро еще не наступило. Трясущимися руками он распутал промокшую от пота простыню вокруг ног, расправил одеяло, и глубоко вдохнул, пытаясь успокоить измученные нервы. Пустую тишину было больно слушать, потому что отсутствие звуков не оставляло ему ничего, кроме инцидента, который только что так живо повторился в его снах. Он подтянул ноги к груди, обхватил колени длинными руками, мягко покачиваясь, и думая о том, как сейчас чувствует себя Гарри и будет ли их жизнь когда-нибудь прежней.