В Баровии не бывает солнечно. #writober2019

У каждой земли есть свой король. Отец, барон, землевладелец, мальчик с самой большой палкой и тяжелой рукой — все едино; земле нужны глаза, которые будут смотреть на нее и ноги, что будут по ней ходить. Сваличский лес, каким бы диким и неуютным он не был, тоже имел своего короля. Но никак не наоборот, впрочем — его Король был его подданным и работал на свое королевство, глазами и множеством ног. Сваличский лес любил Короля Потерявшихся. А тот любил свою власть. Но что за власть без придворных? И где же их взять? Он был Королем, что отчаянно искал себе свиту. Королем с острыми, черными как у зверя, когтями, легко ловящим малышей за плащи, Королем с горящими, как у совы, в темноте глазами, Королем с множеством голосов, окликающих маленьких детей в самой чаще. Он был Королем с тяжелой короной, ветвистой, словно рога и на рогах этих болталась его свита, подвешенная за капюшоны на ветки: скоро из них вырастут взрослые кавалеры и дамы, а пока что они греются и растут, собирают опухшими личиками воду, тихо звенят детским смехом от слабого ветра. Король Потерявшихся любил детский смех. Особенно ему нравились маленькие девочки, что забредали в самую чащу погнавшись за зайчиком или собирая цветы. Маленькие девочки обычно легкая добыча, идущая в его руки с длинными, по-паучьи тонкими пальцами; маленьким девочкам очень идут белые платья из шелковой паутины. Но эта девочка, совсем еще кроха, не хотела примерять красивый наряд. Сколько бы он не звал ее, не шипел, каркал и умолял, она продолжала топать куда-то вперед: она была не одна. Король Потерявшихся жужжал роем мух, бросив все свои дела: его черный, огромный силуэт сквозил за деревьями когда он, не евши, не пивши, уже несколько дней гнался за маленькой девочкой. Он пытался схватить ее за ремешок туфельки, кончик ленты. Он пытался укусить ее за тонкую ручку холодом, чтобы она, обессиленная и уставшая, упала в его руки, кутаясь в плащ из жухлой травы. Но эта девочка, полная недетской решимости, не боялась щипков и укусов. Сколько бы он не выскальзывал из теней, преграждая ей путь, не рычал, растекался осенней грязью, она продолжала топать куда-то вперед: она была не одна и крепко держалась своей надежды меж пальцев. Король Потерявшихся был страшен в гневе: он выл и вой его вызывал дождь, тряс рогами и порождал гром, топал множеством ног и царапал деревья в округе, выдергивая их из земли с корнем. Он ревел, тряс своей короной, что ныла и плакала всем его кортом. Он валил девочку с ног, дыша прямо в шею, и гной, смешанный с древесной смолой и беличьей кровью, стекал с его острых клыков, чтобы она, больная и слабая, не могла больше идти, спрятавшись в его объятьях, словно сойка в темном и тесном дупле. Эта девочка заболела, ее легкие разрывало от кашля, громче чем уханье сов. Она устала и ее большие, слезящиеся глазенки уже слипались. Ее ножки болели, натертые туфлями, да жутко кровили, привлекая хищные взгляды из темноты. Но она продолжала идти и идти, и идти… Король Потерявшихся, в глухом отчаянии, проглотил ее с потрохами. А Сваличский лес — выплюнул. Прямо на дорогу, к высоким и длинным домам, к улице, полной народа. К медово-желтому и угольно-черному. Прямо к ногам мальчишки с медово-желтыми волосами и угольно-черным копытам лошади. — Что с тобой? Кто ты? Маленькая девочка озирается по сторонам, боясь увидеть Короля Потерявшихся, что-то мычит и, падая на колени, прижимает к груди окоченелую руку, грубо, с костью, оторванную от тела, а затем мягко целует ее пальцы и закрывает глаза. Она не одна.