Обстоятельства смерти неизвестны

      Кровлей кричал от боли. Его тело было объято огнем, на коже надувались и лопались пузыри ожогов. С его крыльев опадали тлеющие перья, чернея на лету.       Кровлей Падал, Падал вниз, к другим ангелам.       Существуй тогда меры времени и дат, можно было бы сказать время, потребовавшееся ему для какого-никакого восстановления — три дня. Три дня он лежал на земле, пытаясь не шевелиться, чтобы не усиливать ноющую боль. Три дня он малодушно молил Ее о смерти.       Помутневшим от боли взглядом он смотрел на облака и боялся увидеть в очередной падающей звезде своего ангела. Он бы не удивился, узнав о том, что Гавриил не сдержал своего обещания.       Едва он смог хоть как-то передвигаться, он наткнулся на других павших. Те теперь звались «демонами», и Кровлей решил, что это должно относится и к нему тоже. Тем более, что у него не было особого выбора — о судьбе одиночек, решивших не присоединяться к демонам, никто ничего не знал.       В стихийно возникшей шайке организовалось что-то, что было одновременно похоже и насмешливо противоположно Небесам, и демоны назвали это «Преисподняя». Зеркально скопировав систему рангов у Небес, они начали строить долгосрочные планы мести «пернатым ублюдкам и их небесной мамаше».       И Преисподняя в один день — когда они уже существовали — дала Кровлею первый в его жизни приказ.       В Эдемском Саду было тепло. Если закрыть глаза, можно представить на секунду, что не было никакого Падения, что не было всей это боли и что он все еще может прийти к своему белокурому ангелу, растрепать его кудряшки и обнять, уткнувшись к изгиб его шеи.       Искусив Еву (если это можно было назвать искушением — Ева и без него заглядывалась на сочные плоды, а предложение странной говорящей змеи стало для нее последним толчком), он не мог перед уходом не взглянуть на свое отражение в маленьком озере. «Всего лишь оценю масштаб ущерба» оправдывался он перед собой, хотя теперь, когда он уже не был ангелом, самолюбие, а значит, и гордость должны были стать его верными спутниками наряду с остальными смертными грехами.       Он с болью рассматривал свое отражение. Некогда золотисто-рыжие волосы заметно потемнели, сохранив, впрочем, оранжевый цвет. Теперь их скорее можно было бы сравнить с медью или бронзой, а не с золотом. Глаза же наоборот, приобрели ядовито-желтый цвет, а их зрачки вытянулись на манер змеиных.       «Насмешка над самим собой»       Так вот, что имел в виду Гавриил. Слишком уж прямолинейно, Кровлей не оценил. Особенно клеймо в виде змеи, вот уж смешно-то как!       Кровлей заметил движение в отражении и перевел взгляд выше. Выше его головы вода отражала стену за его спиной, а не ней… Нет, не может быть. Он оборачивается и смотрит наверх. Эту спину и эти светлые волосы он бы не спутал ни с чем во Вселенной.       Азирафаэль. Стоит на стене и смотрит вдаль, скорее всего, на покидавших Сад людей. На душе (а осталась-то она?) стало в сто раз больнее, чем во время Падения. Кровлею больше всего на свете сейчас хотелось подняться и посмотреть в его глаза. Увидеть его улыбку, хоть и шансы на улыбку ангела у демона были, мягко говоря, ничтожные.       Конечно же, он поднялся. Абсолютно без какой-либо надежды на то, что ангел его вспомнит. Но то, что он не отнесся к нему враждебно, стало для Кровлея полной неожиданностью. А когда после начала дождя над ним расправилось белоснежное крыло, он окончательно расслабился.       — Так… Кем ты был до… Падения? — Неуверенно начал Азирафаэль. Кроули оглядел его. Не может он солгать своему ангелу. Ничего страшного не произойдет ведь, да?       Едва он попытался произнести хоть что-то, касающееся прошлого, его горло пронзила острая боль. Он согнулся пополам и закрыл рот рукой, откашливая, казалось, сами легкие. С руки на серые камни упала густая капля, и Кровлей с ужасом посмотрел на свою руку. Вся ладонь была залита темной кровью.       Азирафаэль с ужасом смотрел на него. Он нерешительно протянул руку и прикоснулся к груди уже выпрямившегося демона. От места прикосновения по телу Кровлея пронеслась волна боли, но он не обратил на это внимания. Азирафаэль… попытался излечить его? Демона? Змия, ставшего причиной грехопадения людей?       — Что это? — Азирафаэль с удивлением посмотрел на свою руку, понимая, что его попытка помочь не увенчалась успехом.       — Понятия не имею, — Кровлей, пожалуй, слишком небрежно пожал плечами. Азирафаэль нахмурился, но ничего не сказал.       И в мысленном списке «докопаться до правды» Азирафаэля эта болезнь стала второй загадкой Кровлея, которую он невольно загадал ангелу во время их первой встречи. Первой стало его ангельское прошлое.       Азирафаэль не мог вспомнить его — и был уверен, что это ненормально.