Обстоятельства смерти неизвестны

      Кроули толкнул крутящуюся дверь двумя руками и чуть не упал, не рассчитав свои силы. Ногу пронзали вспышки боли от каждого движения. Он понимал, что по-хорошему надо снять одежду и хотя бы обработать рану, но сил едва хватило для того, чтобы добраться до своего любимого кресла-трона и усесться поудобнее.       — Видишь ли, — Гавриил вновь стоял у него за спиной — фетиш у него такой, из-за спины появляться, что ли? — Ты нарушил свою клятву, Кровлей. Помнишь свои слова или мне нужно напомнить?       Достав из ящика стола бутылку виски, он открыл ее и отпил несколько больших глотков прямо из горла. Перед глазами все еще стояло скривившееся от адской боли лицо Гавриила. Ладони Кроули пылали огнем, и он то бил Гавриила, то просто сжимал его челюсть, не давая ни шанса на освобождение. Кровь внутри него кипела от гнева, и это не было образным выражением — Кроули практически слышал ее бурление, но он усиленно делал вид, что с ним все в порядке — и его тело не умирало.       Кроули сжал кулаки и обернулся. Гавриил улыбался той самой улыбкой, с которой он отправлял Азирафаэля на казнь. Он потирал руки перед собой, а в кармане у него явно лежала какая-то емкость с — Кроули не спутал бы это ощущение ни с одним другим существующим — святой водой.       Кроули щелчком пальцев отчистил себя от крови и грязи, которыми он успел испачкать всю одежду. Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на свою левую ногу. Ожог, судя по ощущениям, раскинулся на всю внешнюю часть бедра и до колена. Кроули мрачно подумал, стоит ли пытаться что-то сделать или просто дождаться, пока за ним придут — Сверху или Снизу, без разницы — и все равно уничтожат.       — Кроули, пернатый, не Кровлей, — демон проигнорировал тот факт, что он, в общем-то, тоже пернатый. — И я ничего не нарушал. Он не знает ничего о нашем прошлом.       Кроули сделал еще один глоток. Боль слегка притупилась, и это не могло не приносить слабое облегчение. Он расправил плечи и, чувствуя, как двигаются на спине лопатки, вспоминал, как отрывал эти бывшие когда-то белоснежными крылья от спины Гавриила. Это было делом принципа. Если уж Всевышняя решила, что такой твари, как Гавриил, можно оставить ангельские крылышки, то Кроули должен был восстановить справедливость.       — Да? Тогда что те делаешь на вот этом снимке? — Гавриил показывает Кроули черно-белый снимок. Даже издалека видно, что на нем их с Азирафаэлем «первая» встреча — на стене Эдемского сада. Тогда еще Кровлей согнулся в приступе кашля, а Азирафаэль рассеянно стоял рядом. — Ты попытался рассказать ему, Кровлей. И это нарушение.       Кроули еле-еле как встал с кресла и прошелся до оранжереи. Растения привычно задрожали, и он впервые не ощутил от этого никакого удовольствия. Он рассеянно оглядел листья, будто бы ища дырки и пятна, но его осмотр не имел смысла — он не увидел бы изъяна даже в увядшем растении.       — Ты понимаешь, что это значит, так? — Гавриил самодовольно вертел в руках бутылку со святой водой. — Теперь, по условиям нашего договора, мне следует уничтожить тебя, а после — вернуть ему память. Ты ведь этого так хотел, Кровлей, не так ли?       В отличии от Гавриила, Кроули хватило ума не раскрывать крылья по время боя — и поэтому все повреждения были исключительно на физическом теле. Он сжал кулак, и сила направилась к царапинам и синякам на спине, руках и лице, залечивая их. Жаль, с ожогом так не получится. Святая вода, как-никак.       Кроули скрестил руки на груди и напряженно думал. Он поклялся не рассказывать Азирафаэлю об их совместном прошлом, дабы тот не Пал. Но разве сейчас это может как-то повлиять на Падение Азирафаэля? Полный список тех вещей, из-за которых тот должен Пасть Азирафаэль, не смог бы составить даже сам ангел — настолько их было много. Так почему же Гавриил вдруг решил вспомнить о клятве Кроули?       — Слышь, ты! Это твоих рук дело? — Раздался из-за двери голос Хастура. Кроули надел на себя солнечные очки и повернулся, ожидая, когда тот войдет, но тот почему-то медлил.       «Ему безразлично, Падет Азирафаэль или нет» — запоздало понял Кроули. «Гавриил хочет уничтожить конкретно меня». От его тяжелого взгляда архангел неуютно переступил с ноги на ногу. «Что ж, у него достаточно причин хотеть этого».       — Князь Хастур, какая честь, — с нескрываемым сарказмом в голосе крикнул Кроули, все-таки найдя в себе силы встать и небрежно облокотиться об трон. — Чего надо? — Он с наслаждением чувствовал исходящий от Хастура страх. «Надо будет похвалить Азирафаэля. Еще раз. Если останусь жив» — на последней мысли он хмыкнул. Шансов у него не то, чтобы мало, скорее их нет совсем.       — Дуэль, — Кроули усилием воли заставил себя опустить руки и принять максимально расслабленную позу. — Здесь же, через неделю. Сам понимаешь, — он преувеличенно расслабленно развел руками в стороны. — Есть еще пара делишек, которые мне надо закончить.       — Выходи и сдавайся, придурок! — Крикнул Хастур из-за двери. Кроули поджал губы и покачал головой. — Из-за тебя начнется война, — Кроули чуть не расхохотался. Как будто бы сам Хастур не ждал Армагеддона, считая года до него и регулярно капая на мозги Вельзевулу по этому поводу.       В первые два дня Кроули напился до чертиков. Образно выражаясь, конечно же. Он не помнил, что делал, в памяти лишь смазано мелькал его трон, растения и постель.       — Так зайди и задержи меня, умник! — Кроули даже не подумал о том, чтобы достать какое-нибудь оружие или попытаться спастись. Жаль только, что он так и не смог увидеть Азирафаэля. Он не собирался оправдываться перед ним или искать в нем понимания, хотелось просто взглянуть напоследок в эти светлые глаза. Возможно, теперь он сможет рассказать ему обо всем? Или хотя бы о своих чувствах? «Нет» — тут же одернул себя Кроули — «Это разобьет ему сердце еще сильнее».       Третий и четвертый день он пытался найти выход. Безуспешно, он думал о побеге на Альфу Центавра — но там Гавриил его все равно найдет, а если и нет, бесконечность на пустой звезде даже без алкоголя и ангела рядом не прельщала Кроули.       — Я все равно тебя достану! — Крутящаяся дверь резко открылась, но князь Ада не спешил заходить. Кроули едва сдержал смех, увидев, как Хастур с той стороны двери откидывает швабру в сторону. Да князь Ада боится его сильнее, чем любого из ангелов!       Пятый и шестой день день он провел с ним. Азирафаэль был лучшей частью жизни Кроули, и ему хотелось, чтобы ангел считал так же. Поэтому он впервые за всю историю их знакомства не нарушал правила дорожного движения, не топил уток в парке и даже оставил официантам в «Ритце» чаевые. Мягкая, пусть и удивленная улыбка ангела стоила того.       — Если тебя не заберем мы, то заберет другая сторона, — Кроули сморщил нос. Как будто бы демоны не сдадут его при первой возможности Небесам. Все дороги ведут к смерти. Так почему он должен подчиняться? — Слышь ты, не думай, что твой трюк проканает во второй раз! — Хастур угрожающе указал на Кроули пальцем, но Кроули не чувствовал ни капли уверенности в его словах.       На седьмой день он пошел в тот же переулок.       — Проверим? — Кроули достал из-за спины уже знакомый Хастуру пульверизатор. — Даже если я обольюсь водой из него, ты все равно не можешь быть уверен в том, что она не святая.       Дуэль Кроули помнил очень смутно. Ярость застилала его глаза мутной пеленой, он чувствовал, как кожа местами покрывается чешуей, словно бы это могло спасти от действия святой воды, столь губительной для демонов. Он знал, что на определенной стадии гнева демоны могут потерять контроль над своим телом, и сейчас он впервые в своей жизни ощущал это на своей шкуре. Неприятное чувство, Кроули не оценил.       Хастур позорно сбежал, увидев — Кроули был почти уверен в этом — предмет своих ночных кошмаров. Демон хмыкнул, глядя на проваливающегося сквозь пол Хастура. «Бедные мои соседи. Только что с криками смирились, а теперь такое». Он покачал головой.       Ярче всего запомнился момент, когда он, сидя на уже поверженном Гаврииле, сжимал его крылья в кулаках. Он выдирал перья и пух, ломал кости и выворачивал их под самыми неестественными углами. Кажется, он все еще слышал, как архангел хрипит от боли, но разве можно оставаться в сознании после всей той боли, которую испытал Гавриил?       Кроули вздохнул. В воздухе все еще витал неприятный запах серы, свойственный всем обитателям Ада. Кроме Кроули, конечно же, потому что, строго говоря, он был просто исчадием Ада, а не его обитателем. В списке мест, где он предпочел бы жить, Ад располагался на последнем месте. Первое же место в его списке не отвечало на вопрос «Где?», зато вопрос «С кем?» этой чести удостоился — «с Азирафаэлем».       Кроули стоял над телом Гавриила. Дыхание мало-помалу возвращалось в норму. Демон оглядывал свои окровавленные руки, и в голове у него была лишь одна мысль — «Я победил». Она не была радостной — как бы Кроули не презирал Гавриила, такой ужасной смерти он ему не желал. Просто констатация факта — так получилось, что он остался в живых, ничего большего.       Кроули хотел глянуть на часы и только в этот момент заметил, что на его запястье ничего нет. Ставшие столь привычными вычурные часы пропали без следа. Рука казалась неприятно легкой без них, а на коже была видна не загоревшая полоска поперек запястья. Кроули поднял руку, собираясь щелкнуть пальцами и материализовать их обратно, но потом решил не упрощать этим пернатым засранцам с Небес работу. Пусть побегают и поищут сами. Хоть их поиски и так не должны занять много времени, если ангелы, конечно, не обделены умственными способностями, что Кроули порой ставил под сомнение.       Он едет домой на своей «Бентли», которая самовольно поставила «The Show Must Go On». Надо же, кажется, она таким своеобразным способом пытается его поддержать. Если это вообще можно назвать поддержкой, конечно.       Кроули снова садится на свое кресло-трон и снимает с себя очки. Берет в руку стакан с, кажется виски, и отпивает глоток.       Крутящаяся дверь распахивается, и он чуть ли не вваливается внутрь.       — Кроули!