Обстоятельства смерти неизвестны

      — Кроули!       Азирафаэль чуть не выронил стопку книг от неожиданности. Рыжий демон стоял в дверях и зубасто улыбался.       — Что? Это ты мой стук не услышал, я не причем, — он шутливо поднял руки перед собой.       — А ты стучал? — Кроули пожал плечами и улыбнулся еще шире. Азирафаэль еле смог оторвать взгляд от его губ. — Я не думал, что ты сегодня придешь, дорогой, — Азирафаэль поставил книги на стол и почувствовал, как участилось его сердцебиение.       — Только не говори мне, что я тебе помешал. Я тебе все равно не поверю, — Кроули, не дожидаясь приглашения, сделал пару шагов к Азирафаэлю. — Как насчет провести этот вечер в компании одного отвратительного демона?       — С отвратительным? Я согласен только на милого, — Азирафаэль улыбнулся и потер руки. — Куда направимся?       — В «Ритц», мой ангел, там как раз должен быть свободный столик.       Азирафаэль, сжимая в руках часы Кроули, ставшие для него чем-то вроде талисмана, к которому хочется притронуться в моменты наивысшего волнения, напряженно думал. Подозревал ли Кроули о том, что через несколько дней его будут держать взаперти на Небесах и обвинять в убийстве Гавриила?       Азирафаэль достал из кармана листок со своими подозрениями и, перевернув его, написал в середине две надписи: «Гавриил/Кроули» и «Болезнь Кроули». Могли ли они быть как-то взаимосвязаны?       — Почему ты ничего не делаешь с этим? — Азирафаэль указал на перепачканные кровью руки Кроули. Грязные пальцы щелкнули и тут же стали идеально чистыми.       — Потому что я не могу ничего с этим поделать, ангел, — Кроули поджал губы. Они тоже очистились после щелчка.       — Но… Это ведь ненормально! Должен быть способ избавиться…       — Если бы я мог — уже давно бы избавился, — перебил его Кроули. Азирафаэль обиженно отвел взгляд, но продолжать разговор не стал. Если Кроули настолько не хочется об этом говорить, то он не будет настаивать.       На листке появилась надписи «Кроули бессилен в борьбе с болезнью» и «Кроули не хотел (не мог?) поделиться причиной ее возникновения».       Азирафаэль наморщил лоб. Кроули не был слабым демоном. Более того, Кроули был чертовски сильным, умным и хитрым демоном, когда речь шла о спасении собственной жизни. Азирафаэль до сих пор удивляется его трюку с автоответчиком, которым Кроули избавился от Хастура во времена не-Апокалипсиса, когда приставка «не-» еще стояла под вопросом. И он не смог за шесть тысяч лет найти способ вылечиться?       «Клеймо Падшего», «Болезнь наслана ангелом» и «Болезнь наслана более сильным демоном».       Ангел знал, что после Падения ангелы получали так называемые «знаки», которые, в теории, должны быть сигналом об опасности и, одновременно, вечным напоминанием о том, что ангел посмел пойти против Всевышней. У Кроули такие знаки были, но Азирафаэль с первого дня их знакомства не видел в них ничего отвратительного, в отличии от остальных ангелов. Узкие желтые глаза, шипение в голосе, татуировка змеи на виске — он давно считал их больше привлекательными, чем отталкивающими. Возможно, дело было в том, что Кроули отличался от других демонов привычкой следить за своей внешностью. Или в том, что это был именно Кроули.       Загвоздка была лишь в том, что Кроули не скрывал от Азирафаэля свои знаки, хотя мог бы. Он даже как-то обмолвился о том, что до Падения у него были карие глаза — но о болезни он ничего не сказал.       «Клеймо Падшего».       Болезнь Кроули началась еще шесть тысяч лет назад, когда предотвращением Апокалипсиса еще и не пахло. Искушение Евы стало первым заданием Кроули. Сложив эти два факта, можно понять, что вряд ли эта болезнь была наказанием за какое-нибудь доброе дело. Азирафаэлю не хотелось это признавать, но в этом плане Ад был самую малость более справедлив, чем Рай. Нет проступка — нет наказания.       «Болезнь наслана более сильным демоном».       Ангелы… Это сходилось с враждой Гавриила и Кроули. Гавриил мог наслать на Кроули эту болезнь — осталось только понять, было ли это следствием их вражды или ее причиной.       «Когда обычно случались приступы?» — Азирафаэль перебирал в голове воспоминания, пытаясь найти связь между ними. Самым свежим было воспоминание из квартиры Кроули. Там кровавый кашель начался после вопросов Азирафаэля «Зачем?» и «За что?».       «Приступы начинаются, когда Кроули хочет рассказать о причине убийства Гавриила»       Но ведь… Первый приступ случались и раньше. Вряд ли Кроули каждый раз планировал рассказать Азирафаэлю о своем желании убить Гавриила.       «Приступы начинаются, когда Кроули хочет рассказать о причине убийства Гавриила»       Неприязнь между Гавриилом и Кроули можно было заметить невооруженным взглядом. И вроде бы причина этого должна быть очевидной: Гавриил — архангел, Кроули — демон, это должно быть само собой разумеющимся. Но Азирафаэлю всегда казалось, что за этим «мы те, кто мы есть, и поэтому ненавидим друг друга» стоит что-то большее.       Кроули вечно плевался ядом, когда заходила речь об архангеле, и кровью, когда Азирафаэль спрашивал у него, почему он так ненавидит Гавриила. При этом другие ангелы не вызывали у Кроули такой реакции — того же Михаила он чуть брезгливо окрестил «придурком», но это был верх его неприязни.       Гавриил же буквально заклинал Азирафаэля не вступать в контакт с «этим мерзким исчадием Ада». Его можно было бы понять — если бы это касалось всех демонов в целом, а не одного конкретного. Однако в предостерегающих речах Гавриила всегда было только одно имя — иногда даже без упоминания того, что он является демоном. Можно было бы даже представить, что речь идет об особо порочном человеке, а не о демоне.       Но ни один из них никогда не объяснял причины своей ненависти. Гавриил обычно смотрел на Азирафаэля, как на идиота, и на его лице ясно читалось «он же демон, разве нет?». А у Кроули, по странному стечению обстоятельств, каждый раз случались приступы того непонятного Азирафаэлю недуга, из-за которого Кроули чуть ли не захлебывался кровью и кашлем. Естественно, обеспокоенный ангел тут же бросал свои расспросы и пытался помочь Кроули, хоть чудеса Азирафаэля и не приносили такой пользы, как во время исцеления обычных людей.       «Приступы начинаются, когда Кроули хочет рассказать о причине убийства Гавриила своей вражды с Гавриилом»       Нет, это тоже неверно. Во время первого приступа о Гаврииле не было и речи.       Первый приступ. Азирафаэль хорошо помнил, как после него твердо решил разузнать о Кроули все, что только сможет. И то, как во время предельно осторожных расспросов об ангеле Кровлее к нему подошел Гавриил с предупреждением о том, что интерес к падшим ангелам — один из первых шагов к своему собственному Падению.       И это решение он принял по двум причинам — Азирафаэль не помнил ни одного ангела, похожего на Кровлея, и первый приступ, который начался после вопроса «Кем ты был до Падения?».       «Приступы начинаются, когда Кроули хочет рассказать о причине убийства Гавриила своей вражды с Гавриилом своем прошлом, причине своей вражды с Гавриилом или причине его убийства»       Азирафаэль сдвинул брови. Да, теперь это казалось правильным выводом, но что это может значить? Неужели Гавриил был причиной Падения Кроули? Но почему тогда сам Гавриил не Пал?       И почему, черт подери, он не помнит ангела Кровлея?       Он сжал виски руками. Азирафаэль был уверен — такого ангела он должен был запомнить.       Он сидит на краю облака и смотрит на Ее новое создание — Землю. Скоро ее заселят другими созданиями, не такими, как ангелы.       — Слышал, у них не будет крыльев, — раздался голос рядом с ним.       — Бедняги… Как же они будут летать? — Азирафаэль грустно опустил губы. — А твои звезды? Неужели они смогут видеть их лишь издалека?       — Ну уж нет! — Голос прозвучал слева. Ангел почувствовал, как чужие крылья слегка задели его собственные. — Я настроен научить их летать, даже если мне будут мешать все Небеса!       — А если это будет против Ее воли? — Азирафаэль, не глядя, сжал чью-то руку. Она была невообразимо теплой, и ее хотелось держать в своей ладони целую вечность.       — Ну… Всегда можно найти лазейки в приказах, не так ли?       Азирафаэль повернул голову и встретился взглядом с карими глазами, в которых горели озорные огоньки.       Ангел растерянно смотрел в пустоту. Руки, сжимавшие виски, он так и не убрал от лица. Шок был слишком силен для него.       Они с Кроули были знакомы до Падения! Они общались и даже, кажется, даже дружили!       Новые старые воспоминания накатывали на него волнами. Вот они вместе сидят на только что созданных облаках и наблюдают за тем, как другие ангелы трудятся над Эдемским садом. Вот Кроули уговаривает его прислушаться к словам других ангелов, чьи слова кажутся Азирафаэлю слишком кощунственными. И вот он, спрятавшись, подслушивает разговор Кроули с Гавриилом.       «Кроули все это время помнил наше прошлое… И не мог рассказать мне об этом, Боже…»       Азирафаэль вспоминал их с Кроули историю, и она открывалась ему совсем с другой стороны. Почему ему не показалось странным то, что Кроули не спросил его имя при первой встрече? Зачем Кроули так настаивал на Соглашении? Почему Кроули так отличался от остальных демонов? Теперь у него появились ответы на все эти вопросы.       «Причина ненависти Кроули к Гавриилу — стирание моей памяти?».       «Причина их вражды — я?»       И это было куда ближе к истине, чем его предыдущая теория.