Рудименты

Он наблюдал за этими людьми долго. Каждый раз они спускались в царство сточных вод, копошились в мусорных кучах, пугали и без того трусливых крыс, приносили тысячи разных запахов и уходили, оставляя раны канализации медленно затягиваться. Люди каждый раз суетливо возились, бренча своими глупыми железками. Металл был совершенно несъедобен, а потому не представлял интереса. Разве что совсем малютки могли играть, катая железяки и пугаясь их звона. Но Он был терпеливее. Люди — глупые, в общем-то, существа. Недалёкие. Держатся стайками, громко переругиваются и никогда не отходят далеко от своих ярких огоньков. словно маленькие птенчики под крылом матери-птицы. Отбей такого и лакомись сладким сочным мясом. Вот Он и наблюдал за копошащимися людьми. Следил, слушал, ждал. В этот раз были не только привычные серые формы, но и странные тёмно-синие и зелёные. И пахло от них совсем иначе, чем от привычных людей. Все жители притаились в ожидании. Давно в их тихий и уютный мир не спускалось так много людей. Десятки глаз — красных, золотистых, зелёных, серых, коричневых — неотрывно наблюдали за надоедливыми, но такими аппетитными человечками. Он тихо следовал за двумя, отделившимися от основной группы. Можно было бы и не прятаться, так громко топали и говорили люди, но Он ещё не потерял остатки осторожности. В мире сточных вод всегда найдётся кто-то, кто будет сильнее и опаснее тебя. Недолго из хищника превратиться в жертву — лучше не искушать судьбу. Люди совсем не прятались и ничего не боялись. Его хвост в нетерпении начал подрагивать. От людей исходил тёплый, чуть сладковатый запах. Их кости так приятно хрустят на зубах, а сладкое мясо ни в какое сравнение не идёт с крысиным и кошачьим. Особенно если кусками отрывать его от ещё тёплого, трепещущего в агонии тела. Краем глаза Он заметил мелькнувшую тень и раздавшееся вслед за этим победное шипение. «Попался…» Озлобленно Он клацнул зубами и задёргался, пытаясь сбросить с себя будто ниоткуда возникшего противника. Он вырывался и остервенело бил хвостом — только бы дотянуться зубами до пыхтящей туши. Всего разочек, всего чуть-чуть… — Митл! — грубый крик разнёсся по подземным коридорам, распугав особо впечатлительных жителей. — Кто-нибудь видел этого больного ублюдка?.. Он упирался всеми лапами и сдавленно шипел. Никто не смел с ним так обращаться, никто. Клацанья Его лап боялись в этих коридорах. Шорох Его хвоста был сигналом для всех слабых: «беги, если тебе дорога жизнь»! — Посмотрите, какую кутявочку я нашёл! Сверху донизу перемазанный помоями, в тусклый свет ламп шагнул человек. К груди он прижимал копошащееся нечто, подозрительно крупное и слишком агрессивно клацающее зубами. Их количество в плоской морде навевало у рабочих определённые мысли. — Я буду звать тебя Аликоном! — человек тискал существо, продолжая сюсюкать с ним точно с маленьким ребёнком. — Кто у нас хорошая кутявочка? Кто у нас зубастая кутявочка? Кто у нас самый хороший мальчик?.. Белые лица рабочих, шедших за человеком лишь подтвердили первые догадки. — Крокодил! В канализации был крокодил!

* * *

— Товарищ майор, товарищ майор! Филшейд остановился, не оборачиваясь. Человек, бежавший за ним, запыхался, потому что боялся бросить свою ношу. Было и смешно, и противно. Человечность — последнее качество, которое им было необходимо. Человечность по отношению к монстрам и вовсе была за гранью понимания. — Товарищ майор! Позвольте оставить его… Щёлкнув каблуками, что получалось как-то само, Филшейд развернулся. Взъерошенный как воробей перед ним стоял Митл, держа в руках всё то же измазанное глиной и помоями нечто, которое уже не могло верещать и потому просто икало. Пара красных глаз, глядящих на него с ненавистью, мало вязалась с характеристикой «нежная кутявочка, прям плюшечная плюшечка». Как и запах, который выловленное в канализации нечто источало. Филшейд не сомневался, что эта «кутявочка» принесёт немало хлопот в штабе, но, с другой стороны, кто сказал, что оставшись на свободе это нечто не принесёт ещё больше проблем?.. Митл просиял, когда Филшейд произнёс: — Чёрт с ним, оставляй. Под твою ответственность. Если что-то случится — я с тебя живьём шкуру спущу. Не дожидаясь положенных по уставу, но совершенно неперевариваемых Митлом, «есть, сэр, так точно, сэр» и неположенных по уставу, но столь любимых его подчинённым, заверений в бескрайней любви и обещаний не подвести, Филшейд пошёл к арке. Едва только фигура майора скрылась в полумраке коридора, глаза Митла сверкнули, а пальцы неожиданно сильно сжали тело крокодилёнка. Аликон, смирившийся со своей участью, подумал, что вовсе не Он был самым страшным монстром в канализации.