Рудименты

Kiss my eyes and lay me to sleep…

Большие красные яблоки Сола ловко делила на половины, а потом нарезала кубиками. Нежная светлая мякоть не успев потемнеть на воздухе, отправлялась в кастрюлю к чайным цветам и специям. Сложно было не залюбоваться этими плавными и размеренными движениями. Кожуру с апельсина и лимона Сола срезала аккуратно, так, что та длинной змейкой опускалась прямо в кастрюлю, где в ароматном сиропе уже варились яблоки. Двигаясь легко и неспешно, девушка успевала намурлыкивать какой-то мотив себе под нос. Аромат мускатного вина обволакивал комнату тонкой дымкой. Яркие яблочные нотки перекликались с сочными лимонными. Сола налила на дно бокала ровно глоток вина — на пробу, не больше. Вдохнула аромат и только после пригубила. — Восхитительно. Оно просто волшебное. В маленьком домике кухня была соединена со столовой; Сола ловко, словно ласка, кружила вокруг старого деревянного стола. Тонкими пальцами она ловко перебирала ягоды, с улыбкой отделяя на блюдце наиболее спелые и сочные. Виктор был зачарован этими движениями. В следующее мгновение в кастрюлю отправились горсть аронии и горсть ежевики. Виктор впервые видел, чтобы в глинтвейн добавляли ягоды, но Сола делала это так уверенно, что ему и в голову не пришло спросить или возразить. Вино отправилось следом. Помешивая содержимое кастрюли деревянной ложкой, Сола аккуратно вливала в смесь из фруктов и ягод тёмно-бордовый напиток. Выглядела при этом она словно волшебница, готовившая эликсир. Мечтательная улыбка, блеск в глазах — ну разве не совершенство?.. — Главное ни в коем случае не дать вину закипеть. Это испортит весь вкус! Среди баночек в шкафу Сола достала три с яркими этикетками, на которых были изображены разные травы и ягоды. Стоило только ей открыть одну, как по кухне тут же поплыл аромат мёда. Ложка мёда с мятой, ложка мёда с черникой и ложка мёда с какими-то травами. Всё это тоже отправилось в кастрюлю к глинтвейну, аромат которого мог бы соблазнить и ангелов. Виктор уже в красках представлял как они будут наслаждаться напитком под какой-нибудь фильм. Склонив голову к плечу, Сола зачерпнула ложкой напиток и попробовала. Широкая улыбка, расплывшаяся на её лице, была красноречивее любых слов. Выключив огонь и переставив кастрюлю с глинтвейном на другую половину плиты, Сола повернулась к Виктору. — Знаешь, сегодняшний день был совершенно замечательным. Я так благодарна тебе… Виктор только рассмеялся: кино и прогулка вдоль реки никак не вязались в его голове с замечательным днём, но девушкам такое нравилось, а ради такой девушки как Сола можно было и постараться. Сола действительно нравилась ему. Особенно нравилось ему, как она слегка смущённо улыбалась и заправляла за ухо вечно выпадающую из причёски прядь волос. Скромная, добрая, мягкая, нежная — настоящее сокровище в современном мире. Маленький бриллиант. Встав на носочки и вытянувшись во весь рост, Сола достала с верхней полки глиняную миску. Ещё раз размешав глинтвейн, она налила несколько поварёшек с миску. Маленький скол по краю совершенно не вязался с такой аккуратной девушкой. — Напомни, чтобы завтра мы сходили и выбрали к праздничному столу новой посуды? — Это досталось мне от прабабушки, — Сола рассмеялась и подошла к нему. — Дорого как память. Серо-голубые глаза завораживали, особенно когда в них плескалась такая бескрайняя любовь. Это подкупало и Виктор уже было протянул руки, чтобы обнять девушку, но она неловко шагнула назад. Вновь смущённо заправила за ухо выбившуюся прядью — Ты счастлив?.. — Да, я очень счастлив, — Виктор терпеть не мог всю эту банальщину, но ради Солы мог и переступить через такие мелочи. — Я же люблю тебя, солнышко. Руки Солы опустились ему на грудь. Она всё ещё не поднимала на него взгляд, но покрывшиеся румянцем щёки говорили за неё. Виктор ободряюще улыбнулся. Эта лёгкая наивность нравилась ему всё больше. Тонкие пальцы нежно погладили его по рубашке. В следующее мгновение они по самое запястье исчезли внутри его грудной клетки. Виктор замер, будто оглушённый. Будто зачарованный тем самым волшебством, что невесомо витало в воздухе весь вечер. — Знаешь, я никому этого не говорила, — Сола наконец-то подняла на него взгляд. В глазах её всё ещё была любовь. — Я люблю Альту. Безумно люблю её. Несколько раз кольнуло в груди и Виктор увидел как Сола достаёт из его груди ещё подрагивающее сердце. То будто жило своей собственной жизнью — кровь, которую оно должно было гонять по венам, оставалась внутри. Рубашка оставалась чистой, хотя на ней давно должно было расплыться кровавое пятно. Крови не было, боли тоже, но Виктор ясно видел как Сола красными от крови руками держала в ладонях и разглядывала его сердце. Всё с той же нежной улыбкой. — Когда она заболела, я места себе не находила, потому что Альта сделала для меня так много, что не передать словами, — Сола осторожно, стараясь лишний раз не дышать, погрузила сердце в миску с напитком. — Благо, что прапрадед моей прабабки оставил после себя весьма полезную книгу с кучей советов. Следовало бы кричать от ужаса, но Виктор не испытывал ничего, кроме нежности и любви, которые будто бы остались последними чувствами, после того, как Сола забрала его сердце. Почему-то он до сих пор не умер, хотя это было совершенно ненаучно. Словно колдовство. — Засыпай, Виктор, — произнесла Сола и, окровавленными пальцами, нежно провела по его щеке. — Ты мне очень помог. Я этого никогда не забуду. Когда глаза юноши закрылись и он обмяк на стуле, Сола вернулась к сердцу, продолжавшему мирно пульсировать. Оно должно как следует пропитаться зельем, чтобы колдовство свершилось. Сложно было добиться ярких и чистых эмоций, не внушая их. На деревянный резной поднос Сола поставила плоское блюдо с узорами, на него ту самую миску с сердцем. В две глиняные плошки отправились всё те же арония и ежевика. По паре листиков мяты сверху просто для того, чтобы порадовать Альту чем-то красивым. Налив глинтвейн в стакан и ещё раз вдохнув его чудный аромат, Сола закончила сервировать поднос. Имбирные пряники заняли своё место рядом с глинтвейном, ягодами и главным блюдом этого вечера. Неспешно, хотя ей и хотелось взлететь на второй этаж стремительно как ласточка, Сола поднялась и, замерев у двери, легко постучала костяшками пальцев. По другую сторону двери царило безмолвие. — Альта, я войду? Я принесла тебе праздничный ужин, дорогая…