Рудименты

Одетта сидела на подоконнике и болтала ногами. Рядом с ней в разноцветной стеклянной миске лежало печенье. С корицей, в пармезаном, с цукатами, с зеленью… так даже и не скажешь, что сидит перед тобой не любительница обсудить модные журналы и рецепты диетических пирожных, а один из лучших хакеров. За окном повис промозглый туман. Ни дождя, ни солнца — самая дрянная погода. Одетта куталась в свою кружевную шаль, но не слезала с подоконника. Милая, домашняя. Иногда Амон ловил себя на мысли, что таких девушек нужно держать дома всеми правдами и неправдами. Такие должны растить детей, чтобы вкладывать в их светлые головы всё самое лучшее. Несколько таких поколений и, кто знает, может человечество сумеет изжить в себе тот ген, который отвечает за стремление разрушить всё вокруг себя, да и самого себя в придачу?.. — Ты же понимаешь, что это по меньшей мере измена?.. — Мы не в Британии, чтобы надрывно говорить про измену короне. Кому у нас может быть измена? Демократии? Амон замолчал, вновь вперившись взглядом в тёмно-зелёное нечто, сидящее на детском стульчике. Размером чуть больше кошки, нечто было одновременно и самым уродливым, что только доводилось видеть Амону в своей жизни, и самым странным. Правда что-то глубоко в душе нашёптывало ещё о страхе. Покрытое зелёной чешуёй, чудовище напоминало собой монстра Франкенштейна, собранного — как странный пазл — из разных созданий. Сутулое тело, будто бы принадлежащее ребёнку, но покрытое при этом чешуёй как у змеи. На кривоватых пальцах когти как у варана. Эти самые когти крошили печенье с цукатами, не забывая настороженно поглядывать красными глазами на мир вокруг в целом и на Амона в частности. О любви с первого взгляда говорить не приходилось. Да и со второго тоже. Радовало лишь одно — это чувство настороженности и неприязни было глубоко взаимным. Короткий и совершенно неуместный хвост отлично сочетался с такими же нелепыми, точно с детского рисунка скопированными, крыльями. Похожие дети обычно рисуют у тех ящериц, которых называют драконами. Только вот у драконов точно нет нахлобученной на пухлое тело осьминожьей головы с щупальцами. Зелёные, чуть менее тёмные, чем всё тело, щупальца недовольно подрагивали, но проворно утягивали выковырянные из печенья цукаты в скрытый где-то за всем этим богомерзием рот. Красные глаза продолжали злобно буравить сидящего тем же столом мужчину. Амон пытался понять как такое вообще могло произойти. Любые вопросы разбивались о слишком демонстративную весёлость и улыбки Одетты. — Мы с таким трудом уничтожили ту неведомую херню, буквально чудом переиграли сектантов, потеряли кучу народа и техники, а сейчас ты показываешь мне это?.. Личинку монстра, который проредил наш флот так, как ни одна война до него? Амон снова попытался если не воззвать к совести подчинённой, так хотя бы просто попытаться самому вникнуть в то, что глаза видели, а мозг отказывался принимать как объективную реальность. Одетта улыбнулась всё той же тёплой и чуть виноватой улыбкой. — Вспомни Годзиллу, — в голосе напускная беспечность. — Зилла рос под присмотром человека и в итоге что? В итоге, стал козырем людей, когда вдруг выяснилось, что Земля-мать скрывает в своих недрах пиздец похлеще, чем люди. — Годзилла — выдуманное существо. — Ну так и Ктулху, Амон, тоже считался плодом воспалённого вообращения Говарда, нашего, Лавкрафта, — возразила Одетта неожиданно серьёзно. — Даже тот же Bloop списывали то на стайку китов, то на трескающиеся айсберги. А выяснилось что?.. Примирительно подняв руки, Амон прекратил дискуссию. Это продолжалось уже час и с первой минуты так до сих пор и не продвинулось. Мелкое чудовище ковыряло одно печенье за другим, Одетта сидела на окне и болтала ногами, разглядывая пейзаж за окном, а Амон думал, что неплохо бы на досуге обратиться к психиатру. Этого просто не могло быть на самом деле. Всё это больше напоминало какой-то сюрреалистичный сон вроде тех картин, чьи создатели обдолбались веществами и взялись за кисти. А если это было реальностью… владела ли детская особь способностью воздействовать на впечатлительных людей?.. — Ты меня вообще слышишь, Амон? Я говорю: он не опасен. Одетта спрыгнула с подоконника и перенесла тарелку с печеньем на стол. Выловив среди прочих буро-серое печенье, она всё с той же улыбкой протянула его чудовищу. — Оно с морскими водорослями, — пояснила Одетта в ответ на вопросительный взгляд. — Он как ребёнок, который изучает мир вокруг себя. Спит, ест, играет. В данный момент скучает. Да, Куу? — Ты назвала его Куу?.. Амон смотрел на происходящее как будто со стороны. Хоть это и было совершенно не связано с происходящим, но мелькнула в голове мысль о том, что гипотетически сиди Одетта дома и воспитывай гипотетических детей, не пришлось бы ему сейчас сидеть и разглядывать чудовище. Нахмурившись, Одетта прислушалась. Всплеснув руками, точно мать из рекламы пиццы, она пронеслась в коридор и в ванную. Оставшись на кухне наедине с маленьким монстром, Амон вздохнул. Сейчас ему бы очень пригодилось хоть немного мудрости, которой вроде славился бог, в честь которого его назвали. Мрачные мысли прервало ощущение чего-то липкого, сначала шлёпнувшегося о голову, а потом начавшего сползать по щеке. Амон провёл рукой по щеке и на ладони остался кусочек обслюнявленного печенья с водорослями. Маленький Куу сидел напротив и смотрел на него как на главного врага. Сдерживаясь, чтобы не швырнуть в эту злобную маленькую осьминожью головёшку кружкой с горячим кофе, Амон вытер руки салфеткой. Он просто не понимал с чего вообще Одетта, которая обладала высоким интеллектом, решила, что сумеет воспитать из этого уродца что-то мало-мальски полезное. Куу болтал своими короткими лапками и с самым невинным видом крошил печенье, когда на кухню вернулась Одетта. К тому времени Амон был готов уже прибить маленького паразита с особой жестокостью. И за плевки печеньем, и за расколоченные кружки, и даже за снесённую со стола кривую статуэтку. — Видишь — ему скучно. — И что ты предлагаешь?.. — Куу, пойдёт купаться? — произнесла Одетта, встряхнув копной зелёных дред, стянутых яркой лентой. При упоминании купания монстр заметно оживился и даже что-то не то забулькал, не то заклокотал. Амон закатил глаза, глядя с какой ловкостью и нежностью Одетта извлекала монстра и детского стульчика и тащила по направлению к ванной. Второй раз закатить глаза ему пришлось когда он увидел наполовину наполненную водой ванную, куда Одетта опустила монстрёныша, мгновенно начавшего хлопать своими лапами по поверхности воды, вызывая волны. В воду опустился разноцветный шарик, начавший шипеть и пениться. — Это соль, чтобы создать подобие морской воды… он ведь в океане жил. Следом за солью отправился и пяток корабликов разных размеров. Одетта опустилась на корзину для белья и с почти хищническим блеском в глазах — вот что бывает, когда слишком много свободного времени проводишь в институте и лаборатории, — наблюдала. При виде кораблей в больших красных глазах монстра возникло сначала подозрение, а потом, постепенно, интерес. Почти полностью опустившись под воду, Куу наблюдал за мирно покачивающимися на воде корабликами. Протянув когтистые лапы к самому маленькому и близкому, Куу качнул его, слегка утягивая под воду. Вывернувшись из лап чудовища, пластиковый кораблик подпрыгнул на воде и принялся сильнее раскачиваться. Куу, в котором определённо проснулся интерес к игрушкам, стал пытаться топить яркую игрушку, каждый раз всплывавшую, стоило только когтям монстра отпустить её под водой. — Подумайте, коммандер, — произнесла Одетта, уткнувшись головой Амону в бок. — Он же совсем как ребёнок. Мы можем научить его всему, а потом у нас будет свой маленький Зилла на случай если и герои других мифов окажутся не выдумкой… — Маленький Зилла, который будет топить корабли просто потому, что ему может стать скучно в огороженном бассейне?.. Пришёл черёд Одетты закатывать глаза. В ванной же вовсю расплёскивая воду и поднимая волны возился вдохновлённо булькающий Куу. От его скуки не осталось и следа.