Рудименты

Амбер уже несколько лет жила и работала в этом странном особняке. С каждым годом он вовсе не становился приятнее или же гостеприимнее. Время скорее помогало свыкнуться с вечным страхом, который уютно гнездился в глубине сердца. Страхом перед домом, страхом перед его обитателями… В особняке всегда творилась чертовщина. С самого первого дня, с того самого момента, как Амбер и ещё с десяток девушек получили здесь работу. И зачастую, казалось, что причиной всему — обитатели дома. Странные, загадочные, внушающие почтение одним своим видом. Казалось, что они пришли из иного мира, где не властны какие-либо законы... привычные законы. Восхищение, охватившее всех девушек по первой поре, быстро прошло. Вместо него в сердце поселился страх. Гораздо более глубокий, нежели боязнь темноты, пауков или же следящих за тобой мух. Холодные глаза, высокомерие, сквозившее в улыбке, едва трогавшей губы. Всё в обитателях загадочного особняка было странным. Саму Госпожу, хозяйку поместья, девушки никогда не видели. Поговаривали, что с момента пропажи своего дворецкого, бывшего по совместительству и другом, и советником, она стала нечастым гостем в родном доме. И все заботы об управлении перешли на плечи тех, кто остался в поместье: на семью первого дворецкого, который долгое время служил мадемуазель Иккиноке. Чтобы жить в этом доме, требовалось безукоризненно выполнять свою работу. И казалось бы — на дворе стоит двадцать первый век, а время в этом доме как будто замерло где-то на Викторианской эпохе. Богатое убранство, требующее должного ухода, отдающая стариной униформа горничных, правила, установленные в поместье. За всем происходящим в доме следил новый дворецкий. Молодой человек, безукоризненный во всех отношениях. Он приходился родным сыном прежнему дворецкому и нынешней экономке дома, в былые времена бывшей обычной горничной. Странный юноша, но довольно необычный юноша. Невероятно обходительный, прекрасно образованный и на редкость красивый, но в тоже самое время что-то в нём настораживало Амбер. Что-то, что она чувствовала всем сердцем, но не могла объяснить. Сейчас, спустя несколько лет, Амбер могла бы поклясться, что почувствовала это самое необъяснимое нечто с самой первой минуты; с того момента, как вместе с другими приехала сюда и увидела «хозяина» дома. Как потом оказалось, какое бы ангельское впечатление не производил Акихиро, в душе он был вовсе не ангелом. Нисколько не смущаясь, он позволил всем девушкам попасть под свои чары, сделав их своими любовницами. Все без исключения успели хотя бы раз побывать его в спальне. В том числе и Амбер. Девушка ничуть не порицала себя за это. Закрывая глаза, Амбер признавалась себе, что боялась этого человека, будучи не в силах объяснить причину этого ужаса, тонкой нитью опутывающего душу. Это пугало её ещё сильнее, потому что в знаки, приметы и шестое чувство в обычной жизни девушка совершенно не верила. Поэтому тогда, когда Акихиро протянул ей руку и предложил стать его леди, она согласилась, замешкавшись всего лишь на пару мгновений. Но даже если бы Амбер позволила совести подать голос, то, что можно было изменить? Амбер работала в богатом особняке, прекрасно справляясь со своими обязанностями горничной. Жила в одной из комнат для прислуги, делив её с ещё одной девушкой. Униформа им выдавалась, работа щедро и вовремя оплачивалась. И к тому же она могла наслаждаться лаской Акихиро, который оказался прекрасным любовником, дарившим девушке всё своё внимание и страсть. Хоть и длилось это не более ночи — днём юноша никак не выделял кого-либо из девушек, работавших в поместье. Днем все девушки, казалось, для него были совершенно одинаковы — одетые в коричневое платье и белый фартук горничные, за работой которых ему, как дворецкому, приходилось следить. По какой-то странной причине ни одна из девушек не пыталась оспорить такой порядок вещей. Каждой казалось, что лишь её одну, такую замечательную, этот прекрасный юноша одаривает своей любовь искренне. Всеми же остальными, если они, конечно, не врут о близости, лишь пользуется. Амбер не спешила убеждать себя в том же. Она было умной. Ну, ей хотелось в это верить. Она не раз и не два видела, как маска ангела спадала с лица молодого человека, обнажая его поистине звериный оскал. Несколько раз она была свидетельницей моментов, после которых кто-то из девушек исчезал, а взамен появлялось новое лицо, столь же легко вписывающееся в будни старого дома. Девушка старалась выполнять свою работу как можно лучше, старалась стать незаменимой. Очень уж Амбер боялась повторить судьбу тех, кто внезапно покинул работу в этом особняке. Ради этого она даже не один десяток ночей потратила на то, чтобы в тайне на кухне особняка научиться готовить всевозможные десерты. Случайно узнав о том, что сын госпожи Куроки питает невообразимую слабость различным сладостям, Амбер просто не могла позволить себе упустить такой шанс стать незаменимой. Её старания, как казалось самой Амбер, были вознаграждены — её работой Акихиро почти всегда был доволен, признавая, что выполнена она на достойном уровне и заслуживает похвалы. Раздался треск поленьев. Возможно, они всё-таки недостаточно просохли. Амбер замерла, прервав, казавшийся бесконечным, поток мыслей. Она и не заметила, как наступили сумерки. Впрочем, зимой одно время суток вообще незаметно сменяло другое. А уж когда и работы в доме полно… Большая комната, больше напоминавшая маленькую залу), освещалась лишь зажжённым камином, дрова в котором изредка потрескивали. Тихонько Амбер обернулась и посмотрела на того, кто вместе с ней делил в эти минуты тишину. Юноша двадцати лет сидел в кресле лицом к пламени, положив руки на подлокотники и вытянув ноги ближе к источнику тепла. Рядом с креслом на низком столике стояла бутылка красного вина и бокал. — Амбер, ты долго собираешься протирать на полке несуществующую пыль?.. — Внезапно раздавшийся голос, заставил девушку вздрогнуть. Сделав глубокий вдох чтобы успокоиться, Амбер подошла к креслу. Юноша, который казалось, всё время до этого дремал, теперь внимательно смотрел на неё из-под полуопущенных век. — Коты любят зимой погреться у камина? — Не повышая голоса, произнесла Амбер, стараясь сгладить неловкое, как ей казалось, молчание. Совсем близко к каминной решётке, развалившись на богато украшенной подушке, мирно сопел пушистый чёрно-рыжий кот. Улыбка появилась на губах Акихиро. Мгновение, и из-под волос выглянули покрытые шерстью кошачьи уши. Этот трюк, как и многие другие, Амбер списывала на иллюзии. Не верить же и в правду во все эти восточные легенды о магических существах, сочетающих в себе и человеческое, и животное начало. — Коты любят посидеть у огня, не мигая понаблюдать за пляской языков пламени, пропустить бокал бордо… — Голос Акихиро звучал тихо, в тон спящему особняку. Сейчас он больше всего напоминал сытого и разнежившегося в тепле кота. И с точно кошачьим интересом и лукавством сверкали в полутьме его глаза. — Иди ко мне. Амбер сделала шаг и оказалась вплотную у кресла, не решаясь двигаться дальше. Совсем по-кошачьи усмехнувшись, Акихиро подхватил её на руки, усадил к себе на колени и обнял. Амбер молча прижалась к нему. Такое было не в первый раз. Что было причиной таких порывов, Амбер не знала. Но в такие моменты юноша вовсе не казался ей каким-то пугающими или странным. Было скорее ощущение тепла, надежности, отвлечения от такого большого и глупого мира, с его вечными проблемами, немытыми ложками и натирающим ногу ремешком туфли. Нежный голос и всего один вопрос. — Как прошёл твой день? — Амбер даже не задумывалась о том, что дворецкому наверняка известен весь её день лучше, чем ей самой. Она просто уложила голову Акихиро на плечо и, закрыв глаза, рассказывала обо всём, что случилось днём. О снегирях, прилетевших утром на окно комнаты, которую она делила с застенчивой Софи; о завтраке на кухне, где все девушки не упускали случая обсудить всё на свете; о разговоре с Тарой, младшей сестрой Акихиро; о случайно встрече с мадам Куроки. Акихиро молча слушал, крепче обнимая девушку и перебирая пальцами янтарные пряди её волос. За них-то она и получила своё имя — Амбер — когда при первой встрече её настоящее имя чем-то не угодило юноше. Почти невесомый поцелуй, после которого Амбер неловко отстранилась, будто очнувшись от какого-то сна. Рубиновые глаза с интересом наблюдали за ней, вновь заставляя чувствовать себя абсолютно беззащитной, полностью находящейся во власти этого человека. В свете камина не видно, как щёки Амбер вновь покрылись румянецем смущения. Как будто всё происходило в первый раз. Акихиро обнимал её, целовал, что-то нежно шептал на ухо. Амбер, какие бы мысли ранее не бродили в её голове, вновь готова была верить в то, что мир уменьшился до размеров этой комнаты, этого кресла. Ей нравилась улыбка Акихиро, такая тёплая и лишённая своей обычной иронии, взгляд, в котором читалось восхищение девушкой, нежные слова и поцелуи, вызывающие сладкую истому.