Бессмысленно потраченное время

Под конец дня в школе мне позвонил отец, попросил после уроков не задерживаться и сразу идти домой, что я и сделала, ведь планов никаких всё равно не было. В наушниках играла песня Фараона «мой ангел убил себя», эта песня связана с хорошим периодом жизни. Несмотря на содержание, она предаёт какого-то спокойствия. По-немногу приближался Новый год; снега становилось всё больше и больше, люди одевались тепло и при курении сигарет была классная туча дыма. Руки сильно мёрзли и носить кольца было неприятно. Я уже не говорю о ногах, которые мерзли до жути в старых ботинках, которые мне ужасно нравились. Мои мысли занимали вопросы о том, что же подарить папе и друзьям на праздник. Несмотря на то, что я живу с мужчиной в одной квартире, я не знаю что им нравится. Хотя, Егору и Гоше можно подарить ящик пива и они будут счастливы. Дома как обычно меня встречал кот.  — Привет Люцифер, как ты? — Кот лишь мурлыкал, он обожает когда его гладят. — Значит хорошо. — Тело немного ныло. Физкультура, обожаю. Живот урчал требуя пищи, но есть совсем не хотелось. Хотелось снять с себя эту одежду и одеть любимую футболку, свободные тёплые штаны и такие-же теплые носки.  Комфортная одежда - залог комфорта, бада-бум. Да, я мисс оригинальность, но это ведь так! Стоя на балконе с кофе и сигаретой, вспомнила о том, что нужно бы спросить отца что он хотел, или где он. <Пап, я дома. Что-то нужно? > 15:40 <Это хорошо, что ты дома. Я скоро буду, так что не уходи никуда.> 15:45 <Ну хорошо, ты со Светой? > 15:46  <Нет. Всё, жди меня дома.> 16:00 Ясно. Чем бы пока заняться... 19:44. Сидя на пуфике я читала книгу. Небольшая, но так давно желанная к моему прочтению. В комнате горел тусклый свет, из приоткрытого окна веяло холодом, лампочка в уличном фонаре редко мигала, давая понять, что она там есть. По несколько раз читала пятьдесят третью страницу, почему-то в голову не хотели лезть напечатанные строки. И казалось-бы, что удивительного? Ведь мысли в голове были направлены на предстоящий праздник и дурацкие раздумия о женщине. — Неужели, я действительно начинаю влюбляться? Может быть, это восхищение ею просто как учителем? А разве хочется поцеловать человека, которого ты уважаешь? — Вот эти вопросы чаще всего сидели в голове. Отложив книгу на свой рабочий стол, который и так завален кучей бумажек, книг, тетрадей, я собирала было пойти покурить, но услышала звук открывающейся двери. Отец вернулся. Когда я вышла в коридор, лицезрела мужчину в костюме, парфюм которого так быстро заполнил пространство комнаты. Лицо его выражало лишь раздражение, угрюмость и грусть. — Что-то случилось? — Мужчина поднял голову и пряча своё настроение улыбнулся. — Да, кое-что, всё-таки, случилось, сделаешь нам чаю? Мы сидели на кухне, в тишине. Отец крутил чашку в руках уже минут пятнадцать, ни разу не сделав глоток. — Пап, что случилось? Это из-за работы? — Нет, Лен… Ты же помнишь, что твоя мать сама решила, что ты будешь жить со мной? — Ну, да. — Так вот. Уже как месяц она звонит мне и требует чтобы я вернул тебя ей, что, якобы, я надавил на тебя и заставил тебя жить со мной — было такое ощущение, буд-то отец еле держиться чтобы не начать кричать. Он ненавидит мать за то, что она изменяла ему. Так ещё и врала о том, что ребёнок, которым она была беременна - его, — Она, благодаря своему мужу адвокату, добилась разбирательства в суде. Не знаю, каким образом, но это так. И насколько я понял, у нас с тобой есть месяц что-бы решить это, иначе тебя заберут к ней. — Он посмотрел на меня с отчаянием, ведь хорошие адвокаты сейчас не дёшево стоят. И я понимала, что отцу это не нравиться. — Пап, если у тебя нет денег на адвоката… — Не в этом дело! Она хочет добиться того, что-бы мы с тобой больше никогда не виделись. Я не знаю, зачем и с чего вдруг. Но то, что тебе шестнадцать, вообще ничего не решает в данном деле. — Да в смысле?! Быть этого не может. — Лен, я понимаю… — Нет, ты не понимаешь. Она сделала так, что мне не хочется её видеть. Она сама виновата во всём, что сейчас происходит! И теперь, якобы, хочет меня вернуть. Да к черту её! — Быстро встав, собравшись в первое, что попадет под руку, схватила гитару и выбежала из дома. Мне хотелось выпустить эмоции и я знала, что мне поможет.  Я часто так «пропадала», так что, отец знает, что через час-два буду дома как штык с извинениями за то, что ничего ему не сказала и психанула. Это одна из его лучших черт — понимание. Со стороны мамы этого не было, она лишь отчитывала. Набрав номер, я стала ждать. Гудки сейчас казались чрезвычайно долгими. — Егорка слухає. — Привет, не хочешь сделать кое-что?.. Пить до невозможности, ходить, курить до потери сознания, гулять на три тысячи которые сама же зарабатывала. И сейчас я планировала не сделать это, а ехать на сто пятом автобусе до дома друга, обниматься, бежать до центральной площади, кричать, пить пиво. Центральная площадь — место где нет оценок, осуждений, где люди греют руки стаканчиками с горячими напитками, укутанные в тёплые шарфы, со своими вторыми половинками. Мы раз в месяц приходили туда, я и Егор, и каждый раз нас принимали как родных. Достав гитары, сняв перчатки, мы начали играть. Играли мы сначала пару каверов, затем свои песни. Это всегда было, типа… Фишкой. Пальцы плавно перебирали струны, руки мёрзли, но голоса пели. Пар изо рта, спокойная мелодия ласкала уши, и вот первые люди обращают на нас внимание, и вот некоторые останавливаются, и вот эти поиски сумки для денег. — И я бы прыгнула в эту реку, если бы не было человека, который утонет, если прыгнет за мной. — Аккорды, голос, синхронные мысли, это всё и есть успокоение. Это как для художника рисовать, как спортсмену пробежать для самого себя марафон. —  И я бы прыгнул в эту реку, если бы небыло человека, который не сможет, согреться этой зимой. — Образы в голове всегда играли злые шутки и казалось, что по щеке потекла слеза, а в груди кололо и всё сжималось. — Да, я за тобой по пятам, но подумай, как холодно там… — Егор замолчал, давая мне выплеснуть то что внутри. Только лёгкие перебирания струн. — Но порой, я тоже ищу причины, что-бы первой не окунуться.