Оно умирало. Ужасной, трагической смертью раненого животного, которое ещё пытается цепляться за свою угасающую жизнь едва целыми конечностями. Почему-то Билл точно знал, что эта огромная паучиха — именно Оно и ничто другое. Что-то настойчиво подсказывало ему не только о том, чем существо являлось, но и что нужно делать, чтобы расправиться с этим кошмаром навсегда.
Его руки были в крови, которая по всем определениям не могла являться человеческой. Горячая, она обжигала кожу, струилась вниз, а не как обычно к потолку. И Билл смотрел на это как заворожённый, без доли вины за свой поступок, за
их поступок. Он ведь просто не мог быть неправильным, ведь так?
Оглянуться по сторонам не получалось, но он точно знал, что стоит в окружении друзей. По крайней мере тех, кто уцелели.
Паучиха слабо дёргалась, очевидно испуская последний дух. Конечно, они ведь раздавили ей сердце, лишили её последней надежды на спасение, почти растоптав ту ногами. Она не сможет выжить. Почему-то эта мысль судорожно билась в голове Билла, рождая в его душе ощущение превосходства за свои действия. Вероятно, друзья тоже разделяли его чувства. А ещё Оно тоже их ощущало.
В этом множестве глаз, которые ещё сохраняли пока тень жизни, он чётко улавливал отчаяние, которое медленно и тягуче перетекает в смирение, принятие неизбежного конца. Оно знало, что так будет. Но почему-то всё равно продолжает, даже на смертном одре, показывать свои истинные чувства, не скрывая их. Живое существо, как никак. Такое же, по сути, как и они с Биллом.
Земля под ногами задрожала. По телу прошлах неприятная вибрация, чуть не сбив с ног своей силой, но Билл смог устоять. Он не хотел пропустить момент, когда окончательно убедится, что с Оно покончено и больше они никогда не услышат, не увидят и не почувствуют его. Стены вокруг начали рассыпаться в труху. Отдалённо он слышал голоса друзей, которые уже начали убегать из этого места, спасая собственные шкуры. Но его уговорить они не могли. Билл остался стоять, как вкопанный. Внезапный яркий свет тысячи огней ослепил его, заставляя зажмуриться, он услышал отчаянный вопль умирающего Оно и к этому смертному зову присоединилось ещё сотня или тысяча таких же, но куда более слабых. Всё вместе лишило Билла чувств и он ощутил, как тело потеряло вес, поднялось над землёй и…
… он проснулся от ощущения свободного падения. Пожалуй, самое отвратительное из пробуждений. Раскрыл глаза, судорожно глотая воздух, и дрожащими ладонями вцепился в простыню под собой.
Господи боже…
Картина, представившаяся ему во сне, чётко стояла перед глазами. Лёжа на горячих простынях, весь взмокший от ужаса, он вспоминал всё, что ощущал там, в выдуманном мире сна, и постепенно приходил в ещё больший ужас. Ведь его настоящие чувства были диаметрально противоположны. Более того, он словно увидел то, что должно было обязательно произойти и это выглядело очень страшно. От этих мыслей его накрыло неконтролируемой паникой и он почти закричал в бессилии даже подняться в собственной постели. Его отпустило лишь спустя несколько долгих минут и он сумел повернуть голову к окну, откуда ему в глаза ударил тот самый яркий свет из сна. Только вот был он обычной вывеской мотеля, в котором Билл остановился на неопределенный срок, и переключался с одного цвета на другой, показывая ночным путникам на место для ночлега. А за окном шёл сильнейший ливень. Страшно громкий удар грома заставил Билла вздрогнуть, но в то же время он испытал какое-то облегчение осознав, что крик, который он слышал — всего лишь погодное явление.
Это не реальность.
Голос разума медленно взял над ним контроль и Билл смог расслабить руки, наконец поднимаясь и принимая положение сидя. Память словно отшибло, и он, обессиленный собственным кошмаром, неторопливо вспоминал события прошлых дней.
Погода за окном не унималась, а, казалось, только усиливалась. От очередного раската грома засигналили машины на парковке. Стёкла в окнах опасливо дребезжали, словно вот-вот треснут под натиском сил природы.
А природы ли?
Этот вопрос Билл задал сам себе неосознанно, но он напугал его так же сильно как и сон. Сердце болезненно сжалось и Билл поморщился, на автомате вспоминая, что не взял с собой никаких таблеток на разные случаи, а больница при такой погоде и мокрых дорогах — достаточно далеко. Хотя вряд ли бы таблетки ему помогли.
Зато он вспомнил, что находится в Дерри. Как он повторно виделся с Майклом. Отказался останавливаться у него и поехал в мотель по причине… которую он не мог вспомнить. Что заставило его так поступить? Или… кто?
Злой сам на себя от забывчивости, Билл вылез из кровати и спустился в ванную комнату, чтобы ополоснуть лицо и немного прийти в себя. Там же, стоя у раковины и рассматривая своё отражение в зеркале, он внезапно вспомнил, да так ярко, что у него застучало в висках.
Пеннивайз.
На большой скорости влетев обратно в свой номер, он быстро начал одеваться, не заботясь даже о том, что шумом, которого он тут создал немало, он мог перебудить добрую половину мотеля. Им управлял какой-то иррациональный страх, который он не мог объяснить, но которому невольно подчинялся. Наспех собранный, он выбежал за дверь, но почти сразу же вернулся, ругая себя за то, что второпях забыл телефон и ключи, и замер посреди комнаты.
Ярко блеснула молния, по улице пронёсся очередной угрожающий раскат грома и свет от погодной стихии осветил ярко-красный шарик, привязанный к подножию кровати.
Паника, до этого сжимающая его сердце когтистой лапой, начала отступать и Билл ощутил, как по его телу начинает просачиваться усталость от пережитого стресса. Он медленно подошёл к шарику и дотронулся до его ленты, потом до него самого, якобы убеждаясь в реальности данного предмета. А потом ощутил руки на своих собственных и то, как они были холодны даже через перчатки.
— Испугался?
Билл закрыл глаза и позволил себе откинуться назад, падая затылком на чужую грудь. От самой ситуации хотелось просто истерически рассмеяться, но он мужественно сдержался, позволяя обнять себя и замереть в таком положении. Шарик всё ещё был у него в руках и он машинально перебирал его ленту пальцами, словно это помогало ему успокоиться окончательно.
— Ты себе даже не представляешь насколько, — прошептал он одними губами.
Пеннивайз глухо рассмеялся, но вовсе не от веселья — Билл ощутил вибрацию в его груди — и положил голову на макушку Билла.
— Ты тоже видел его?
— Кого, милый?
Билл нахмурился, отпуская наконец шарик, и прижался ладонями к рукам Пеннивайза, отмечая про себя то, как он рад вновь ощущать под пальцами ткань его костюма.
— Этот с-сон…
— Ты видел что-то ужасное? — тон голоса клоуна вмиг стал серьёзным.
Билл прикусил собственный язык, когда попытался ответить на это. Волна заикания не дала ему вымолвить нормально ни слова.
— Не спеши. У нас полно времени.
И его крепче сжали в объятиях. Только вот последняя фраза Пеннивайза подарила совсем не облегчение, а наоборот напрягла. Билл вспомнил, что времени у них совсем не так много, и что он сейчас видит Оно только благодаря сбитому циклу, о котором не знают его друзья. Он вспомнил о привязанности, с которой к нему обращался Пеннивайз (какой он никогда от него не ощущал и не слышал), как предлагал нечто безумное, а он, Билл, на это без колебаний согласился. И до него уже давно дошло, ещё тогда в ванной, что разлад погоды — это далеко не ошибка синоптиков, которые обещали солнце на всю неделю. А состояние, которое он сам вызвал своими чувствами.
Он развернулся в руках Пеннивайза, наконец заглядывая в его переливающиеся глаза, и заметил для себя как осунулось его лицо. Пока едва заметно, но уже достаточно, чтобы начать беспокоиться. Это ещё раз напомнило ему о том, что за все свои желания рано или поздно нужно платить.
Он обманул их… Нет. Они с Пеннивайзом обманули его друзей, но какой ценой? Билл знал, что Оно достаточно сильно, но не знал насколько широки эти возможности и как далеко они простираются. Но ведь все уже возвращаются, позабыв напрочь о своём предназначении, и даже Майк не сумел их остановить.
— Билл, — Пеннивайз провёл рукой по его взлохмаченным волосам. — Мы сами творцы собственной судьбы, но иногда наших сил бывает недостаточно.
Денбро боялся этих слов. Его мысли уже прочитали. Опасения изучили и сделали выводы.
— Х-хочешь сказать, что они в-в-в… — Билл захотел вырвать себе язык. Волнение совсем не давало говорить.
— Тише. Они не вернутся. И они — лишь пешки в этой большой и абсурдной игре.
— Я н-не понимаю…
Пеннивайз приложил палец к его губам призывая молчать.
— Я пришёл попрощаться с тобой. В мире есть вещи, которые находятся за гранью человеческого понимания и с которыми тебе не стоит связываться, ради твоей же безопасности. Мы ещё обязательно встретимся, Билли.
Почему ему так грустно от этих слов? Он понимал, лучше всех понимал, что это обязательная мера, что нужно переждать и это всё временно. Но он боялся, в первую очередь за Оно.
Он прижался к Пеннивайзу со всей пылкостью, что у него сейчас была, зарылся носом в жабо, не желая ни на секунду более не расставаться с ощущениями, ставшими ему родными. Оно не сопротивлялось, позволяя ему выплеснуть все свои чувства и запечатлеть их в памяти.
— Пожалуйста, последнюю ночь… Побудь со мной эту последнюю ночь! — взмолился Билл, наплевав на то, как глупо он выглядит со стороны — всего лишь жалкий человек, молящий всесильное существо о собственных желаниях.
Оно колебалось. Шло на однозначный риск, в первую очередь для себя. Но Билл был тем особенным, ради кого осуществляется великий из планов. И Оно знало, что один из Хранителей Луча поддержал бы его, даже, если бы эта ночь действительно стала последней.
— Последнюю ночь, — прошептал Пеннивайз, соглашаясь, и поцеловал Билла, позволяя отпустить себя на это недолгое мгновение близости.
Денбро тянет его на себя, со всевозможным желанием отвечая на поцелуй, и они падают на мягкие простыни.
***
Билл помнит условия. Он собирает всю силу воли в кулак, повторяя себе:
«Это ради нашего блага».
Уговор есть уговор. Пеннивайз вырывается из его объятий и Билл уже ощущает как ему холодно без него, одному, и как будет последующие…
Он не знал срок их расставания. Не мог даже предугадать.
— Я боюсь забыть тебя.
Пеннивайз, уже в своём старомодном костюме, вновь серьёзный и не собирающийся идти на уступки, обернулся. Билл уловил в его взгляде хищную сосредоточенность направленную куда-то глубоко, за пределы этого мира.
— Не волнуйся, Мы об этом позаботимся. Прощай, Билли.
***
— Распогодилось, теперь дороги то безопаснее. Ночью такая буря была, думал хана машине! — водитель такси без умолку болтал, стараясь разговорить своего молчаливого пассажира.
Но Билл был слишком отвлечён собственными воспоминаниями, даже не вслушиваясь в его слова. Он не мог отвести взгляда от улиц Дерри, провожая их смиренным взглядом, как не мог и поверить в то, что всё оборачивается подобным образом.
Всё, что у него осталось — это верная подруга память, с помощью которой он постарается сохранить всё то, что невольно стало для него целым миром.
