Недетские игры. Высшая Лига.

      Маленькая еле освещенная комнатка студии, грохот проходящего рядом поезда метро разрывает кашель, заходящийся, болезненный, который заканчивается глухим сипом. — Мам, ты приняла лекарства? — раздался голос молодой девушки. — Д-да…да… — сквозь хрип, ответила женщина с кровати, с которой уже почти не вставала. Она соврала, дабы не расстраивать свою любимую дочку, ведь таблетки закончились еще позавчера. ***       Проработав всю сознательную жизнь на лакокрасочном предприятии, Ли Сиён так ничего и не заработала, кроме рака лёгких. Но когда болезнь диагностировали, лечить её уже было поздно. И все же её любящая дочь, Ли Хани, упрямо заставляла её пить дорогостоящие таблетки, на которые та тратила львиную долю своего заработка, в надежде еще хоть ненадолго продлить жизнь любимой матери. Вообще жизнь никогда не баловала семью Ли. Сиён и Хани жили почти всегда впроголодь. Сиён вынуждена была работать почти круглыми сутками, чтобы заплатить за жилье и прокормить себя и маленькую дочку. Болезнь подкосила её, когда Хани было всего 16, и тогда Сиён вынуждена была передать эту эстафету своей ещё неокрепшей дочери. Девушка стала часто пропускать школу, и почти забросила её, чтобы успевать подрабатывать на небольшом швейном производстве. *** — Мам, а сколько там ещё осталось? — нервно закусывая нижнюю губу спросила Хани. Не услышав ответа, девушка подошла к прикроватной тумбочке — баночки были пусты. — Боже, мам… — прошептала она, и глаза девушки заслезились… — Это же всего лишь таблетки. — Да… но денег на новые нет, а зарплата будет только в понедельник. — Хани в ужасе прикрыла рот рукой. — Я в порядке… не переживай. — успокаивала мать свою дочь, кашляя в кулак своей немощной руки. — Я попрошу мистера Ван Хвана, дать мне зарплату пораньше! — решительно заявила та, с силой сжав пустую баночку в кулаке. Глаза малышки Хани источали решимость, граничащую с отчаянием. Надев свой джинсовый комбинезон oversize и кепку, она выбежала из квартиры. — Господин Ван Хван, к вам можно? — робко постучала в дверь девушка. — Да, Хани, — входи. — пригласил войти Хван. — Господин Ван Хван, я вынуждена попросить у вас зарплату пораньше — почтиво поклонившись, начала она. — Моя мама… она сильно болеет… лекарства закончились… а денег нет… — тут же продолжила она запинаясь и робко переминаясь на месте. — Понимаешь, Хани. — начал он тихим голосом. — Если я выдам зарплату тебе, то мне придется выдать её и остальным — у многих есть семьи и большая половина моих работников в затруднительном положении, но денег на всех у меня сейчас не хватит. Поэтому — нет! — Но Ван Хван…! — взмолилась она, падая на колени. Девушка заплакала, закрывая лицо руками… каких-либо аргументов и других слов у нее просто не было… — Успокойся. — Ван Хван подошёл и, взяв под локти, поднял плачущую девушку с колен. — Зарплата будет уже в понедельник. — успокаивал он. — Подожди еще немного. — продолжал он вкрадчиво, утешая всхлипывающую Хани.       Но до понедельника Ли Сиён не дожила… *** — Мама, я принесла твой любимый рисовый пирог! — радостно начала Хани с порога, вернувшись с работы. — Мам, ты слышишь? Но никто не отвечал. Девушка обернулась и посмотрела на кровать: окровавленная рука Ли Сиён безжизненно свисала, а в уголке рта виднелся уже засохший сгусток крови. — Мама, Мам!!! О, Боже! — кричала обезумевшая от горя девушка. — Мама! — затрясла она её за плечо, подбежав к постели. Дрожащими руками, пытаясь перебороть истерику, Хани вызвала скорую… и более уже ничего не запоминала… память выборочно запечатляла лишь отрывки: как на каталке покрытую белой простыней маму вывозят из их квартиры…дальше пробел… как её гроб опускают в могилу… и снова пробел… Ей не хотелось ни есть, ни пить… Ли Хани не выходила из квартиры… Выплакав все слёзы, она сидела, забившись в угол, её сознание словно тонуло во мраке под стук колес проносившихся за окнами вагонов метро.