Чертябрь 🍂

Ноги выворачивало, колени ныли, как у еле ходячего старика. Рой больше не мог идти по этому треклятому лесу. Он признался себе, что заблудился. Верчение карты ему не помогло, силы были на исходе, как и нервы. Он стучал зубами от ярости и идиотизма. Черт возьми, он же прирожденный турист, вдоль и поперек знает все походные точки в округе, и в этом лесу он тоже был, но… каким-то образом заблудился. Рой злился на хмурое дождливое небо, на себя. Он вспотел, как скотина, голова и ноги промокли от накрапывающего дождя, а пятки в ботинках сигналили о лопнувших мозолях. Каждый шаг отдавался болью, и подложенный мох уже не помогал. Ему необходим был отдых. Рой несчетное количество раз успел пожалеть о своем решении уйти в глушь в одиночку. У него так бывало, когда он хотел разобраться в себе, побыть наедине с природой вдали от шума каменных джунглей. – Гребанный лес, – выругался он, шлепая рукой по еловой мокрой лапе. «Да чтоб я еще раз сюда сунулся сломя голову!» Он готов был начинать стонать. Короткие привалы-пятиминутки приводили лишь к еще большему упадку сил, и Рой решил не останавливаться до тех пор, пока не начнет темнеть. Пройдя метров пятьдесят, сквозь тонкие ярко-рыжие стволы сосен что-то показалось, будто гигантский валун. Рой пошел к просвету – полянке, окруженной деревьями.

Brian Mcomber — Travis' Theme

«Дом???» На поляне стояло зимовье, словно выросшее из самой земли. Оно было деревянным, угольно-гнилым и покосившимся, с одним окном и дверью. Вокруг не росли ни мох, ни трава, была лишь голая выжженная почва. Будто бы жилище недавно подожгли, а ливень, минувший пару дней назад, потушил огонь (выглядело это примерно так). Но окно и дверь целы, значит, скорей всего, эта неприглядная обитель лесничего или же привал для заблудившихся туристов, вроде него. Рой подошел к зимовью, осмотрелся – никого. – Кто-нибудь есть? – в ответ отталкивающая жуткая тишина. «Могу ли я войти внутрь?» – Конечно! Выбора-то нет. Мог ли он остаться тут? Он ведь не пройдет и километра в таком состоянии. У Роя от души отлег весь гнев. Он распахнул скрипучую грязную дверь и вошел внутрь. Проспал он до следующего обеда. Даже повезло вчера не остаться голодным: в хижине оставались большие запасы крупы, нарубленные дрова, и работающая буржуйка – и согрелся, и наелся. Все указывало на то, что это место навещали, но долго тут не задерживались. Рой обработал мозоли, натолкал в ботинки разрезанные тряпки и побольше мха, что срезал вчера с земли и высушил. С новыми силами, он готов был идти дальше, готов был выбраться из леса и, наконец, вернуться домой, принять горячий душ и лечь на мягкую постель… Блаженство. Рой закинул ранец за спину и пошел на юг. Погода не изменилась, поливал противный мелкий дождь, все небо было затянуто тучами. Спустя какое-то время в пути он почувствовал себя нехорошо. Сначала не предал этому особого значения, но потом перед глазами поплыли деревья, вслед за этим по телу пошел невыносимый зуд, точно под кожей вскипала кровь. Дорога не становилась узнаваемой, наоборот, он будто заходил в самое сердце леса. У ближайшей пихты его вырвало вчерашней крупой и тушенкой, и там было еще что-то, какие-то пурпурные куски. Ему срочно надо было вернуться обратно и отлежаться. Через пару часов он добрался до зимовья и рухнул на койку, застеленную шкурой. «Это самый ужасный день в моей жизни» – подумал Рой, закрывая глаза. Проснулся на следующее утро, когда за окном только светало. Дурное состояние как рукой сняло. Удивительно то, что он чувствовал себя бодрым и полным сил. Подумал, что скорей всего крупа оказалась плохой, и ему второй раз повезло (!) не слечь с отравлением. «Я больше не могу тут оставаться» – взяв походный ранец, Рой вышел из зимовья. Он прошел каких-то двадцать метров, как все тело охватил знакомый жгучий зуд. Его изнутри будто что-то разрывало. Рой остановился у дерева, переводя дыхание. А когда взглянул на свои руки, то ужаснулся от обнаруженных на них чернеющих язв. – Что… Что это??? Внутри все похолодело, и его снова вырвало. На этот раз желчью с кровью. Рой обернулся, подумав, что еще один день уйдет на поправку. Тогда он вернулся в зимовье. Но на поправку Рой так и не пошел. Ни на третий день, ни на четвертый, ни на десятый. Стоило ему выйти из хижины и уйти на несколько часов, как все его тело начинало меняться – заживо гнить и разлагаться. У него отваливались уши, пальцы на руках, пятки в ботинках сминались в кашу. И когда он вновь натыкался на хижину и заходил в нее – то эта страшная болезнь отступала. Шли дни. Однажды он нашел за буржуйкой нарисованные мелом чёрточки на досках. Ровно двадцать три черты – столько было отмечено дней, проведённых тут. Кто-то был здесь до него: в этом проклятом месте, вокруг которого все гибнет, но внутри отчего-то выживает. За зимовьем он нашел трупы давно погибших животных, ветки деревьев, которые наклонялись к крыше – тоже были мертвыми, высушенными и почерневшими. Рой не мог нормально спать, нормально есть и думать. Все, чего он хотел – это найти выход из леса и срочно отправиться в больницу, чтобы ему помогли врачи… это ведь наверняка заразно?.. Будто сам дом не выпускает эту заразу. Либо сама зараза живет только в доме, а если его покинуть, то она разъест тебя изнутри. Почему вокруг выжженная почва и ничего не растет? Почему животные рядом с зимовьем погибают? На тридцать восьмой день Рой не выдержал. Он не мог тут оставаться вечно. Выйдя из хижины, он отправился на юг по карте. Вскоре его ноги перестали двигаться и превратились в кровавое месиво, с лица слезала шматками кожа, под курткой что-то мерзко хлюпало и свистело, всякий раз, когда он вдыхал, но Рой не останавливался, и все шел и шел... пока не показалась знакомая тропа, ведущая к трассе. Части его тела разлагались в считанные минуты, вот он пополз на коленях, руки стерлись в ничто, затем пополз на животе, оставляя за собой блевотную слизь из экскрементов и ломтей органов. Глаза уже не видели серого неба и листвы, уши не слышали гула машин, и в итоге наступил мрак. А когда голова Роя коснулась земли, то холодный влажный мох впитал его в себя навечно.