Заметки на флимси

      — Здесь очень красиво! — восхищённо отметила маленькая Ше’ри́, во все глаза рассматривая по истине великолепный пейзаж, раскинувшийся за стеклом флаера. Тот двигался по транспортному тоннелю, сделанному из прозрачного материала. Тоннель петлял по глубоким гротам, гигантским заснеженным пещерам, пару раз даже нырял в крупные подземные озёра.       Ксаплар, столица чиссов, был гигантской подземной (а во многих районах и подлёдной) агломерацией. Резиденции правящих семей представлялись Талиас отдельными городами-крепостями. Ксилла — действительно жемчужина Доминации чиссов. Великолепная, полная тайн и загадок.       Трасса проходила недалеко от тепловой станции, которая черпала энергию из горячего ядра планеты. Пещера, где находились генераторы, была похожа на гигантский полый торт, стены которого изнутри покрыты белой глазурью. С них свисали снежные наросты, образовавшиеся в результате конденсата тёплого воздуха. Одно прикосновение — и причудливые узоры, казалось, рассыпятся в прах.       Краем уха Талиас слушала, как Траун рассказывает Ше’ри́ об истории последнего оледенения. Девочка слушала, раскрыв рот. Талиас усмехнулась про себя, стараясь не подавать виду. Ше’ри́ всегда слушалась Трауна, он был для неё нерушимым авторитетом, под его покровительством она готова была с интересом учится, пробовать что-то новое, не капризничала и не закрывалась. За пределами мостика он вёл себя с ней не как командир, а как примерный отец. В то время как самой Талиас чуть ли не насильно приходилось усаживать её за уроки и заставлять придерживаться режима дня. Ей казалось, что Ше’ри́ просто не воспринимает её в серьёз.       — Я хочу нарисовать это великолепие, — воскликнула Ше’ри́.       — На обратном пути мы сделаем небольшую остановку, чтобы ты могла сделать зарисовки, — улыбаясь, пообещал Траун.       — Правда? — она аж подпрыгнула на сидении. — Спасибо, Траун… Ой, то есть сэр.       Спустя ещё полчаса флаер прибыл в пещеру, где находилась резиденция семьи Митт. Талиас не поверила своим глазам. В прошлый раз она была здесь совсем одна, если не считать синдика Турфиана, который просто привёз и увёз её. Это место казалось ей безжизненным, пустым.       Сейчас же центральная площадь с той гигантской, причудливой мозаикой, загадку которой Талиас успешно решила, была полна народу. Синдики, аристокры, спикеры, представители военной элиты — вся правящая верхушка семьи Митт собралась здесь, чтобы проститься с Патриархом.       Печальная новость, словно снежная лавина, обрушилась на Доминацию. Патриарх Митт’оор’акиорд, возглавлявший семью Митт более пятидесяти лет, умер.       Талиас вышла из флаера вслед за Трауном и Ше’ри́. Они оба внимательно осматривали резиденцию: Ше’ри́ — с чистым детским восторгом в блестящих алых глазах, Траун — с напряжённой задумчивостью. Без сомнения, он анализировал архитектуру строений, оценивал искусство древних мастеров. Что он видит в этих барельефах? В резных скульптурах изо льда? В причудливой мозаике?       Талиас задумалась. Сколько бы ему понадобилось времени, чтобы пройти испытание и стать Праворождённым? Наверное, в разы меньше, чем ей. От такого Праворождённого не отказалась бы ни одна семья, но аристокры не спешили с укреплением позиции Трауна внутри семьи Митт. И на то были причины.       — Смотрите, Ооль! — Ше’ри́ подскочила к круглому рисунку планеты на мозаике и встала на него. Диск тут же вспыхнул переливчатой световой палитрой.       — Ты родом оттуда? — спросил Траун, опустившись рядом с ней на колени и разглядывая мерцающие кусочки мозаики.       — Да, там моя семья, — ответила она и грустно вздохнула. — Моя настоящая семья. Я почти их не помню…       — Приветствую, капитан Митт’рау’нуруодо. Всё интересуетесь искусством? — раздался сбоку знакомый голос. Голос, которого Талиас предпочла бы не слышать. Голос, принадлежавший чиссу, которого она на дух не переносила. Из толпы к ним вышел синдик Турфиан. Его богатые одежды грациозно развевались от быстрой ходьбы. Бордовый подбив плаща казалось, отливал кровью. Пафосно, но совершенно безвкусно.       — Синдик Митт’урф’ианико, — Траун поднялся и уважительно поклонился в знак приветствия. — Это большая честь — посетить резиденцию семьи Митт.       — Разумеется, — Турфиан надменно вздёрнул подбородок. — Вы здесь впервые, верно?       — Верно, синдик, — миролюбиво отозвался Траун. — Я рад, что мне представилась возможность увидеть вживую архитектуру семьи Митт. Прикоснуться к ней. Изучить.       — И как вы собираетесь применить полученные знания? — ехидно спросил Турфиан, и не дав ему ответить, продолжил: — Я слышал, вы ищете в искусстве разных народов изъяны. Слабые места. Чтобы потом — в битве — нанести удар. И уничтожить! Как же вы примените знания об искусстве семьи Митт?       Траун непонимающе уставился на синдика. Тот явно пытался вонзить болезненную иглу под кожу. Талиас почувствовала укол ярости. Как он может говорить такое? Всего неделю назад Траун предотвратил гражданскую войну между чиссами. Если бы семьи схлестнулись в битве за криффов никс, Турфиан не разговаривал бы так!       Видя, как Траун сдержанно улыбается, не находясь для ответа, Талиас поспешила на помощь. Турфиан! Этот напыщенный бам’ба даже в такой печальный для всей Доминации день не оставляет попыток задеть Трауна, ударить побольнее.       — Капитан Траун нам бы поспешить, — она взяла Ше’ри́ за руку, и вдвоём они встали рядом с Трауном. — Прошу прощения, синдик Турфиан, мы должны пройти досмотр перед тем, как отправиться в криоторий.       — А-а-а, опекун Митт’али’астов, — лениво протянул Турфиан. — Надеюсь, вам отлично служится во флоте? С официальным-то статусом?       — Да, спасибо. Это большая честь, представлять семью Митт во флоте и на «Реющем ястребе», — заученная фраза легко сорвалась с губ. Талиас знала: сейчас не следует проявлять эмоции. Турфиан ненавидит её едва ли не больше, чем Трауна. Ведь она отказалась сотрудничать с ним, отказалась шпионить. Подавляя желание схватить Трауна за рукав и потянуть за собой, она посмотрела на синдика самым что ни на есть рассеянным взглядом. Пусть видит перед собой наивную дурочку!       Траун, наконец, сообразил, что с Турфианом не получится поговорить на равных. Это просто бесполезно. Втроём они развернулись и двинулись в сторону криотория.       — Наслаждайтесь вашей службой, пока есть возможность, — бросил им вслед Турфиан, недобро сверкнув тёмно-алыми глазами.       — О чём это он? — спросил Траун.       — Понятия не имею, — фыркнула Талиас, вникать в политическую игру Турфиана ей сейчас совершенно не хотелось. У этой скользкой рептилии на уме может быть всё, что угодно.       Гигантский зал криотория был мрачен, несмотря на обилие чиссов. Единственный источник света — небольшое отверстие в центре. Солнечные лучи с поверхности падали на высокий пьедестал, озаряя тело Патриарха Митт’оор’акиорда. По регламенту чтобы проститься с ним, каждому чиссу уделялось не более тридцати секунд. Талиас подошла ближе и взглянула в его спокойное, неподвижное лицо. Она слышала, как кто-то из консулов рассказывал, что Тоораки умер во сне, мирно и спокойно, в окружении кровных родственников — высшей касты семьи Митт.       С момента их встречи на заснеженном склоне горы прошло около полугода. Казалось, Тоораки совсем не изменился. Те же морщины, та же благородная седина в волосах, тот же светло-голубой, аристократичный оттенок кожи. Невозможно поверить, что он ушёл. Талиас приклонила колено перед пьедесталом и положила в нишу у его основания цветы. Талиас сорвала их, когда «Реющий ястреб» приземлился на поверхность Рассвета, возвращая Магис с беженцами обратно на родину. Их чёрные лепестки резко контрастировали с другими, алыми цветами, которые подносили другие чиссы.       — Покойтесь с миром, Патриарх, — прошептала она, едва сдерживая слёзы.       После прощания они с Трауном и Ше’ри́ заняли места в одной из верхних лож, предназначенных для военной элиты. В криотории было почти также холодно, как на поверхности. Талиас плотнее закутала Ше’ри́ в меховой костюм, а сама надела капюшон, чувствуя, как под шапкой мёрзнет голова.       Как только все заняли свои места, к пьедесталу приблизились кровные родственники Патриарха. Один из них положил на сомкнутые веки усопшего два плоских огнекристалла. Талиас много читала об этой давней традиции. Тело заморозят и отправят в семейную усыпальницу к другим Патриархам. Огнекристаллы будут сиять из-под прозрачного льда, символизируя то, что Патриарх даже после смерти наблюдает за Семьёй, видит её взлёты и падения.       Пьедестал стал медленно опускаться вниз. Тело Митт’оор’акиорда скрылось внутри. В гулкой тишине шипение замораживающего механизма казалось зловещим. Чиссы стояли, не двигаясь. Скорбели по своему лидеру. По чиссу, который возвысил семью Митт. Укрепил её позиции в рядах Правящих Семей. Целая эпоха заканчивалась на глазах.       Талиас почувствовала, как по щекам катятся слёзы, тут же замерзая, превращаясь в маленькие, солёные льдинки. Она тоже скорбела. Та встреча с Патриархом оставила глубокий след в её душе. Он покровительствовал Трауну, он покровительствовал ей. Он как будто всегда был рядом, невидимой рукой направляя их судьбы, разгоняя тьму на их пути.       Пьедестал вновь пришёл в движение. Снизу поднялся ледяной куб с телом Патриарха. Огнекристаллы, наложенные на глаза, ярко блестели в свете ксилльского солнца. Митт’оор’акиорд, казалось, был заживо замурован в толщу льда.       На возвышение вышло пятеро Париэлей. Они уже избрали нового Патриарха. Теперь их долг — сообщить всей Доминации об этом.       — Патриарх Митт’оор’акиорд умер, — торжественно произнесла статная женщина в дорогих мехах. — Да здравствует Патриарх… — сделав торжественную паузу, она крутанулась на каблуках и сделала пригласительный жест. — …Митт’урф’ианико!       Нет! Этого просто не может быть! Только не он! Не он! Его не могли избрать! Не имели права избрать!       — Нет… — ошарашенно прошептала Талиас.       Её голос утонул в громогласных аплодисментах. Чиссы с радостью приветствовали нового лидера.       Турфиан обвёл взглядом толпу. И что-то в этом взгляде не понравилось Талиас. Вряд ли он знал, в какой ложе они находились, но Талиас показалось, будто его взгляд задержался в их стороне чуть дольше. В алых глазах блестел триумф. Властность.       — Мне не нравится этот чисс, — пропищала Ше’ри́, прильнув к Талиас всем телом. — Он себе на уме.       Не нужно было обладать «даром», чтобы не почувствовать то, что чувствовала Ше’ри́.       — …плохо дело, — пробормотала Талиас, когда они летели сквозь транспортный тоннель обратно в центр Ксаплара. Все были настолько ошеломлены, что забыли сделать остановку в том красивом гроте для Ше’ри́. Траун вспомнил слишком поздно, но она отказалась возвращаться. Вместо этого Ше’ри́ свернулась в самом неприметном уголке флаера и уткнулась в свой квестис. Траун рассеянно смотрел на мелькающие пейзажи. Он также был обескуражен.       Талиас почувствовала, как завибрировал её квестис под тёплой одеждой. Достав его и включив голоэкран, она прочитала сообщение. Алые глаза округлились. Под слоем тёплой одежды вдруг стало неуютно. Зябко. Пожалуй, даже слишком холодно.       — Что-то случилось? — вежливо поинтересовался Траун, заметив отразившийся на её лице испуг.       Талиас повернула к нему квестис: официальный приказ из офиса Патриарха семьи Митт о её незамедлительном отстранении от службы с «Реющего ястреба». Следующая бумага, будто удар под дых, — упразднение статуса опекуна.       — Началось...