Заметки на флимси

— Коммодор Фаро, мэм, вас вызывает гранд-адмирал Траун. Кэрин, буквально только что севшая за работу над дневным отчётом, повернула удивленно голову в сторону молодого лейтенанта. После неожиданного и весьма загадочного исчезновения Илая Вэнто Траун так и не озаботился о том, чтобы взять себе нового адъютанта. Обычно он отдавал приказы лично, прямо на мостик. — Благодарю, лейтенант, — сказала она и, устало вздохнув, направилась в сторону турболифта. Да, без адъютанта было сложно. Часть бюрократической работы — к примеру, те же километровые отчёты — легла на её плечи. Она могла бы «спихнуть» это всё на своих замов, благо на звёздном разрушителе у неё их было аж четыре — сменный капитан, старпом и два помощника — но Кэрин предпочитала заниматься делами лично. В купе с дотошностью и педантичностью гранд-адмирала, это казалось ей лучшим решением. В офисе Трауна было на удивление пустынно и, как всегда, мрачно. На этот раз никаких голоскульптур или странных картин. Адмиральское кресло тоже пустовало. Один из штурмовиков смерти — личный телохранитель — указал на соседнюю от входной дверь. Кэрин прекрасно знала, что находится за ней. Тренировочный зал. На «Химере» все знали: если Траун не медитировал над голограммами скульптур, то оттачивал навыки единоборств на боевых дроидах. Кэрин никогда не была там. Это место казалось ей неким святилищем, вход в которое доступен лишь избранным. Таким как Илай Вэнто, или полковник Юларен или, Аринда Прайс. Но точно не ей — простому коммодору. За дверью было тихо. Ни шума борьбы, ни стрекотания энергопик. А может, у стен просто такая хорошая звукоизоляция? Кэрин одёрнула китель, поправила форменную кепи и шагнула к двери. Та гостеприимно отъехала в сторону, обнажая большое, светлое помещение. Кэрин колебалась, ощущая непривычную робость. Она давно работала с гранд-адмиралом Трауном, уважала его, понимала с полуслова в битвах, считала его замечательным командиром и талантливым офицером, но как «человек» (как инородец?) он был ей совершенно чужд. Она давно призналась себе, что не знает о нём абсолютно ничего, не считая сплетен личного состава или злых слухов от недругов из высшего командования. — Проходите, коммодор Фаро, — раздался знакомый голос, негромкий, мягкий, но с отчётливыми повелительными нотками. Кэрин переступила порог. Пол зала был устлан мягкими квадратами татами. Два грозных тренировочных дроида стояли у стены. Их фоторецепторы были тёмными. Пики висели на стене. Значит, Траун уже закончил тренировку. Сам же он сидел спиной к входной двери в центре зала, подогнув ноги. Его чёрная майка была пропитана потом. Могучие, мускулистые плечи расправлены. Она никогда не видела его таким. Без кителя, полуобнажённого, другого. Не смея мешкать, Кэрин сняла сапоги. Осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, она приблизилась к Трауну. — Пожалуйста, присаживайтесь напротив, — даже не обернувшись, приказал он. Кэрин повиновалась, и обогнув его, резко села. Колени сразу же заныли. Вчера она дала хорошую нагрузку на ноги в зале для рукопашного боя — отрабатывала соответствующие приёмы. Заметив, как она сморщилась, Траун понимающе улыбнулся и протянул ей два прямоугольных блока, которые обычно использовались для растяжки. Она быстро сложила их друг на друга и удобно устроилась. Да, так намного лучше. Алые глаза Трауна загадочно мерцали. Кэрин старалась не отрывать взгляда. Не пристало ей с любопытством разглядывать его идеальный торс. — Из вашего личного дела, коммодор, я выяснил, что вы разбираетесь в музыке? — констатировал он. Кэрин замялась, вопрос совершенно выбил её из колеи. Да, она всё детство занималась вокалом в музыкальной школе. Педагоги пророчили ей великолепное будущее. Родители хотели отдать её в консерваторию, мечтали увидеть когда-нибудь на сцене оперного театра. Но Кэрин тайно, вместо приёмной комиссии, подала документы в военкомат. Ей никогда не нравилось петь, да и с артистизмом всегда были проблемы. Родители узнали, что она учится в Кадетском училище, спустя целых полгода, когда пришло официальное приглашение на присягу. Вот скандал-то был! — Раньше разбиралась, сэр, — неуверенно произнесла она, отвлекаясь от воспоминаний. — Уверен, вы сможете мне помочь, — сказал Траун и пробежал пальцами по сенсорной клавиатуре портативного датапада. — Давайте прослушаем эту аудиозапись. Он нажал на кнопку, и из динамиков, закреплённых на стенах, полилась музыка. Торжественная, грозная, сильная. Мелодия рокотала, будто гигантский водопад, заполняя собой весь тренировочный зал. Проникала внутрь, заставляя сердце биться чаще. Кэрин сразу узнала её. Несмотря на то, что с музыкой она давно распрощалась, на новости Голонета периодически приходилось натыкаться. Несколько лет назад эта ария вызвала настоящий фурор. Забралась в самые топы музыкальных чатов Центральных Миров. Потом, как слышала Кэрин, на её основе была создана полноценная опера, которую до сих пор ставили в Корусанском театре. — Узнаёте? — спросил Траун. — Разумеется, сэр, — незамедлительно ответила Кэрин. — Это знаменитая ария «К звёздам» из одноимённой оперы. В ней не хватает ещё кое-чего. Слов. Это просто музыка. Траун кивнул. Его алые глаза обратились к ней. — Да. Думаю, с этим вы мне и поможете. — Я? — ошеломлённо воскликнула Кэрин, напрочь забыв о субординации. — Лирическое сопрано. Диапазон в три октавы, — начал зачитывать он, цитируя строчки из её собственного резюме. — Вам по силам эта ария. Она написана для меццо-сопрано. Кэрин опустила голову и прикрыла рукой рот, пряча улыбку. Ей было неловко и приятно одновременно. До графы «другое» никто из её предыдущих начальников обычно не дочитывал, а если и дочитывал, то это всегда вызывало не вполне приличные шуточки. Судя по тому, как часто некоторые из них пытались склонить её к неуставным отношениям, они вряд ли читали дальше параметра «обхват груди». — Вы хотите, чтобы я спела? — ошеломлённо спросила она. За те несколько лет, что она служила под командованием Трауна, их отношения всегда были строго формальными. Тренировочный зал, музыка, неподобающий вид начальства — неужели этот инородец ничем не отличается от человеческих мужчин? — Да, — просто ответил Траун. — Мне нужно слышать, как она звучит «вживую». Запись здесь не подойдёт. — Могу я узнать причину, сэр? — выпалила Кэрин, приготовившись уйти в глухую оборону. Только этого ей сейчас не хватало. Траун, по-видимому, прочитал её мысли. Или заметил гримасу отвращения, на миг появившуюся на лице. Он снисходительно улыбнулся и пояснил: — Искусство очень обширно, коммодор. Это не только живопись, скульптура, архитектура, литература. Это ещё и музыка, — он шумно вздохнул. — В этой области моих аналитических навыков недостаточно. Мне нужна ваша помощь. Сейчас я оставлю вас на некоторое время. Насколько я знаю, певцам необходимо распеться — разогреть связки. Затем мы с вами проанализируем эту арию. Здесь хорошая акустика, поэтому я и пригласил вас сюда. Вам никто не помешает. Приступайте. С этими словами Траун поднялся и вышел. Быстро, без лишних расшаркиваний. Датапад остался лежать на полу. Прямо перед ней. Кэрин взглянула на синий экран, вчитываясь в ноты, и задумалась. Слова ей были и так известны. Ведь эта ария совсем недавно доносилась буквально из каждого дроида-мыши. Сделав несколько дыхательных упражнений, Кэрин приступила к распевке. Отец любил говорить — талант не пропьёшь. Она быстро вспомнила технику, которую давал ей старый педагог, и начала отрабатывать звуки. Спустя полчаса вернулся Траун. Теперь он был одет в привычный белоснежный китель. Его сопровождал обслуживающий дроид, который принёс на подносе тёплое молоко банты. Кэрин выдохнула. Траун не понаслышке знал, что нужно певцу перед выступлением. Она взяла стакан и отпила немного. Такое питьё дополнительно разогревало связки. — Как успехи? — заботливо спросил он. — Во флоте меня ни разу не просили спеть, — чувствуя румянец на щеках, призналась она. — Считайте, что это — ваш дебют, — улыбнулся Траун. — Ещё немного времени на подготовку? — Нет, достаточно. Она поставила стакан с остатками молока на поднос и нажала кнопку на датападе. Вновь зазвучала торжественная музыка. Кэрин запела. Мощный грудной голос отразился от стен, дополняя недостающий фрагмент мозаики в мелодии. Столько лет прошло, Кэрин уже давно забыла, каково это — петь. Нет, разумеется, она часто напевала себе под нос что-нибудь в освежителе, но чтобы вот так, перед слушателями. Точнее, перед слушателем. Единственным. Весьма благодарным, кстати. Траун слушал её внимательно и периодически делал кое-какие заметки в датапад. Арию пришлось исполнить несколько раз. С непривычки Кэрин что называется «лажала». Да и под запись петь сложнее, нежели когда тебе дирижируют. Затем они стали анализировать. Траун ещё несколько раз просил её спеть отдельные куплеты, задавал много вопросов, просил расшифровать нотную грамоту в некоторых местах. Кэрин поймала себя на мысли, что ей нравится объяснять. Музыка. Она была так давно. И воспринималась, словно каторга. Но сейчас новое, нахлынувшее чувство ностальгии готово было снести её с ног. Ей хотелось петь. Ещё и ещё. Петь для него. Для Трауна. Ведь он так трепетно отнёсся к её умениям. — Благодарю, коммодор. Я узнал всё, что хотел, — наконец сказал он и, поднимаясь, галантно подал ей руку. — Уже поздно, вы можете быть свободны. От прикосновения к холодной коже Кэрин вздрогнула. Это отрезвило её. На татами валялись исписанные нотами листки флимси. Траун бережно собрал их и сложил в прозрачную папку. Кэрин не сомневалась, когда она уйдёт, он вновь разложит их и будет размышлять дальше. — Могу я задать вопрос, адмирал? — неожиданно спросила она. — Зачем мы с вами анализируем музыку? Это имперская музыка. Типичная, я бы сказала. С примесью классики. Мне кажется, именно поэтому она стала так популярна, — она замялась. — Вы ведь обычно анализируете врагов. А Империя?.. — Хорошо знать своего союзника не менее важно, чем врага, — ничуть не смутившись, заметил Траун. — Вы помните композитора, который написал эту арию? Кэрин покачала головой. Ей не приходило в голову запоминать композитора — это же не классик. Вот тех, кто пел эту оперу, она хорошо помнила — и первый, и второй, и даже третий состав. — Боюсь, что нет. Траун поднял бровь, то ли в удивлении, то ли предаваясь каким-то своим мыслям: — Как вам известно, через несколько дней у нас состоится важный брифинг, где будут присутствовать высшие чины. Один из них — гранд-адмирал Баланхай Савит. Он и написал оперу «К звёздам». Гранд-адмирал? Оперу? Кэрин тупо уставилась на чисса, не веря собственным ушам. — Вижу, вы удивлены, — снисходительно заметил Траун. — У каждого человека есть увлечения. Даже у тех, кто занимает высшие посты. Нам придётся некоторое время сотрудничать с Савитом. Увидим, к чему это приведёт. Траун ещё раз благодарно улыбнулся и пожелал ей хорошего вечера. Кэрин вышла из офиса и ещё некоторое время стояла, уставившись на эмблему Седьмого флота, изображённую на двери. И тут её внезапно осенило. Он глух к музыке. У него совсем нет слуха. Он не слышит то, что слышит она, не может насладиться красотой звучания. Он так же не понимает музыку, как сама Кэрин не понимает живопись или скульптуру. В этом она для него бесполезна.  Но в сегодняшнем анализе она была не только голосом, но и его «ушами». Она рассказывала ему то, что для неё естественно, понятно. Музыка — словно дыхание. Она живая, многогранная, разная. Насколько Кэрин знала, Траун весьма дотошен. Разумеется, он давно ознакомился с манерой ведения боя будущего союзника. А вот музыка… Да, музыка многое может сказать о человеке. Теперь Кэрин поняла. Зачем бы Трауну ни понадобился Савит, она знала, что сумела помочь предсказать ход его мыслей.