Заметки на флимси

Траун держал в руке непривычное оружие – бластер, который подарил ему республиканец Стратис. Заряда в нём оставалось на один выстрел. На один-единственный выстрел, который он решил приберечь для себя. Когда станет совсем невыносимо. Когда рассудок окончательно помутится от одиночества. Или когда нужно будет быстро избавить себя от мучений, если он заболеет тяжёлой болезнью или получит смертельную рану. Вот уже полгода он прозябал в ссылке, где-то в глубине Хаоса, на этой далёкой, никому не известной планете. В полном одиночестве, в изоляции, в бессловесности. Можно было бы считать это досрочным выходом на пенсию, но выживание в дикой природе – схватка не на жизнь, а на смерть. И хоть каждый чисс, служащий во Флоте обороны и экспансии, проходит профессиональную подготовку: многочисленные занятия, тренировки, марш-броски на самых разных планетах, однако выжить до прибытия спасательной экспедиции и жить вне цивилизации постоянно – абсолютно разные вещи. Слишком жаркий и влажный климат, слишком низкая гравитация, слишком яркое солнце. Кислорода в атмосфере было меньше, чем он привык; вкупе с жарой это часто вызывало неприятную одышку. Здесь он чувствовал себя насекомым, которое запихнули в морилку и оставили подыхать под палящей лампой на препаровальном столе. Запасы сухого пайка подходили к концу, и теперь необходимо было озаботиться добычей пищи. Как в первобытные времена, когда давний чисский предок делал свои первые шаги по такой же дикой планете в самом сердце Малого Космоса. Питаться растениями он опасался. То, что с удовольствием ели местные маленькие грызуны и насекомые, могло быть ядовитым для чисса. Когда закончились запасы питьевой воды, он, мучимый жаждой, напился из ближайшего ручейка. А потом слёг на неделю с тяжелейшим расстройством желудка. С тех пор Траун всегда пил только дождевую воду, которую предварительно фильтровал через песок и несколько раз кипятил. Совсем недавно он научился ловить небольших копытных млекопитающих. Ставил ловушки с кольями. С пойманных животных он снимал шкуру, а мясо тщательно прожаривал, чтобы избежать заражения неизвестными паразитами. Белковая пища – самая необходимая часть рациона, и животные здесь были вполне съедобными. Кроме того, он научился добывать мёд диких насекомых. Это было сложно и очень опасно – от укусов на теле развивалась аллергическая реакция, которая не сходила неделями - но чего не сделаешь, чтобы выжить! Он прицепил к поясу кобуру с бластером, а рядом прикрепил нож. Настало время проверить ловушку. Предзакатный час – самое лучшее время для прогулок. Днём слишком жарко и трудно дышать, ночью на охоту выходят местные хищники, которым лучше не попадаться на глаза. Бесшумно двигаясь в подлеске, чисс то и дело останавливался, разглядывал следы, прислушивался и принюхивался. В этом жестоком мире нужно быть крайне осторожным. Когда до ловушки оставалось не больше сотни метров, чуткий слух уловил жалобный писк, очень похожий на плач маленького ребёнка. Где-то впереди верещал зверёк. Траун насторожился: звук шёл как раз с той стороны, где он установил ловушку. Прильнув грудью к земле, он пополз. Отодвинул пучок высокой травы и удивлённо замер. В ловушку попался крупный хищник. Красивое животное с чёрным лоснящимся мехом, четырьмя лапами с втягивающимися когтями и массивной клыкастой мордой. Он, точнее она, лежала на земле и была явно мертва; колья проткнули её тело насквозь. Рядом с нею, свернувшись клубочком, лежал маленький комок тёмной шерсти. Детёныш! Траун уже встречался с этими хищниками. Они устраивали себе логова в пещерах на близлежащем плоскогорье. Жили звери семьями и охотились обычно ночью. Изучив их поведение, Траун знал, что у каждой семьи есть свои охотничьи угодья в несколько гектар. Из-за них ему пришлось спешно переселяться - эти животные несколько раз нападали на хижину и разоряли тайники. Именно на них он и потратил большую часть заряда бластера. Траун прислушался, стараясь уловить как можно больше звуков. Поблизости мог бродить самец. Они гораздо крупнее и опаснее и обычно ухаживают за только что родившими самками, которые остаются в пещерах с детёнышами. Что же вынудило хищницу покинуть логово днём? Он окинул взглядом труп. Самка была очень худой, из-под кожи выпирали рёбра, живот впалый. Ответ напрашивался сам собой – голод. Что-то случилось с самцом. Возможно, он погиб во время одной из ночных охот. И самка отправилась на поиски пищи сама. Детёныш присосался к соску, но молока в нём уже не было. Погибшая мать, по-видимому, пролежала здесь довольно долго. Малыш успел опустошить последние запасы молока. Он снова жалобно запищал и ткнулся носом в морду матери, безуспешно пытаясь разбудить её. Траун поднялся на ноги и осторожно вышел из укрытия. Увидев его, детёныш зашипел и попытался встать на нетвёрдые лапы, чтобы казаться грозным. Они подкосились, и он забавно плюхнулся на бок. Траун взял его за загривок и поднял над землёй. Маленький зверь оскалился, обнажив розовую челюсть. Ему, наверное, несколько недель от роду. Зубов ещё нет. Крупный. Толстенький. Мать отдала ему всё, что могла. Траун с сожалением посмотрел на труп самки. Мясо этих животных никуда не годится — жилистое, жёсткое и крайне неприятно пахнет. Шкуру тоже не снять – она почти не поддаётся выделке. Придётся бросить. Но что же делать с малышом? Он посмотрел в большие, испуганные глаза. Малыш продолжал шипеть и даже попробовал дотянуться лапой до лица – хотел поцарапать мягкими коготками. Самое милосердное решение – свернуть ему шею. Сделать это быстро, чтобы не мучился. Один он здесь не выживет. Траун опустил малыша на землю и, придавив коленом, крепко ухватил за голову. Но что-то внутри сопротивлялось. Малыш жалобно запищал, почувствовав, что больше не может шевелиться. Синие мозолистые пальцы сами собой разжались. Детёныш вновь подполз к матери и ухватил её за ухо, всё ещё пытаясь разбудить, всё ещё не веря, что она мертва. Стараясь не обращать внимания на малыша, Траун вынул из тела хищницы колья. Ловушку придётся делать заново и в новом месте. Другие животные, почувствовав запах хищника, ни за что сюда не приблизятся. Что ж, сытный ужин на сегодня отменяется. Придётся довольствоваться остатками сухпайка. Он взвалил на плечи тело самки и направился в сторону реки. Малыш, что удивительно, поковылял за ним. Траун оставил тело в небольшой пещере под обрывом, засыпал его песком и заложил камнями, чтобы не привлекать в окрестности падальщиков. Пока он трудился, детёныш выбрался на берег и растерянно попискивал, глядя на Трауна и на камни. Закончив с погребением хищницы, Траун вымыл колья в реке и отправился к своей хижине. Только у самого лагеря он поймал себя на том, что идёт медленнее обычного. Пушистый чёрный детёныш брёл за ним, как привязанный, на своих ещё не окрепших лапах.

______

В лагере Траун раздул огонь из угольев утреннего костра и подбросил туда сухих веток. Есть ему почему-то больше не хотелось. Малыш сжался на земле поодаль от костра, не смея подойти ближе. Языки пламени отражались в его печальных глазах. Он как будто понимал, что больше никогда не прильнёт к тёплому меху матери. Он был совсем один. Наблюдая за ним, Траун быстро растворил в воде половинку блока сухпайка. В голову пришла идея. Он резко поднялся и поспешил в хижину. В небольшом подвале лежали остатки запасов. Он взял с полки стеклянную банку, добавил в миску немного мёда и тщательно размешал. В небольшом контейнере рядом со спальным мешком нашлась импровизированная губка. Ещё в самом начале ссылки он долго думал, чем бы заменить мочалку. Изучив окрестности, он обнаружил, что вдоль водоёма растёт кустарник с широкими, будто вздутыми стволами. Их внутренность была мягкой, губчатой и не сыпалась – идеально, чтобы натирать тело. Эта губка была совсем новой, ещё не использованной. Траун вышел наружу, взял малыша за загривок и посадил к себе на колени. Тот настолько ослаб, то ли от голода, то ли от длинного перехода, что совсем не сопротивлялся. Траун смочил губку в миске и, задрав детёнышу голову, всунул кончик ему в пасть. Малыш зафыркал и забился, отчаянно пытаясь выплюнуть губку, и тут сладкая жидкость попала ему на язык. Сообразив, что его пытаются накормить, он присосался к губке и обхватил лапами ладонь Трауна. Чисс не удержался от мягкой улыбки, наблюдая, как детёныш закрыл от удовольствия глаза и громко причмокивал, наслаждаясь пищей. Насытившись, он задремал прямо на коленях. Глядя на этот тёплый, беззащитный комок шерсти, так доверчиво прильнувший к нему, губителю его матери, Траун задумчиво допил из миски остатки ужина. Спустя полгода ссылки отчаяние одиночества с каждым днём подкрадывалось к нему всё ближе и ближе. Траун понимал, что скоро оно возьмёт верх, начнёт влиять на рассудок. Он либо превратится в такого же зверя, как эти хищники, либо наложит на себя руки. Ему нужен компаньон. Он нуждался в общении. Пусть и в таком примитивном. Мозолистые пальцы ласково потрепали загривок зверёныша. Малыш потянулся, перевернулся на спину и заурчал. Интересно, насколько эти животные поддаются обучению? Если они достаточно умны, то он мог бы вырастить себе компаньона. Присутствие хищника рядом с хижиной отпугнёт других животных, и это даст возможность спокойно спать по ночам, не опасаясь неожиданного нападения. Они будут охотиться вместе! Они станут добрыми союзниками! Они забудут о голоде! Детёныш открыл глаза и попытался игриво схватить лапкой прядь отросших иссиня-чёрных волос. Траун почесал ему животик, от души надеясь, что чисская пища не вызовет отторжения. Малыш схватил его руку и мягкими коготками вцепился в пальцы, совсем не больно, играючи. Он доверял своему приёмному родителю. Разглядывая его, Траун всё больше понимал: в этом жестоком мире одному ему не выжить. Полезно иметь преданного союзника. Через пару лет малыш вырастет. Через пару лет они станут настоящими компаньонами. Одиночество больше не будет терзать рассудок. И бластер с последним зарядом ему больше не понадобится.