***
Задание, которое дала аристокре Чаф’орм’бинтрано синдикурия, было, пожалуй, самым экстравагантным в его карьере. Иризи и Митт не переставали грызться с флотом из-за коммандера Митт’рау’нуруодо. При одном его имени некоторые синдики нервно теребили складки туники, иные закатывали глаза — мол, да сколько можно уже, — а он, Формби, едва сдерживал зевоту. Как будто во всей Доминации не было больше проблем! Влиятельные чиновники сконцентрировали внимание почему-то лишь на одном-единственном чиссе. Он был для них словно костью в горле. На этот раз в Синдикурии снова прошли жаркие дебаты. Решено было отправить на Крустаи комиссию. К сожалению, выбор пал на него, на Формби. Ему нужно было лететь на край Доминации вместе с синдиком Митт’рас’сафисом и адмиралом Ар’алани. Слишком подозрительными казались синдикурии стерильные, можно сказать, дистиллированные отчёты, которые приходили с базы. Как только «Посланник Чаф» пристыковался к доку внутри астероида, мир вокруг Формби завертелся так, что от головокружения приходилось пить таблетки. Он понял, наконец, почему Трауна называли угрозой Доминации. На Крустаи творился настоящий бардак! У любого синдика волосы бы встали дыбом, увидь он происходящее. Люди — белокожие, блеклоглазые инородцы — свободно разгуливающие по коридорам базы; несколько вскрытых трупов других, неизвестных инородцев в морге; но самое страшное — захваченный чужой корабль с кучей сокровищ на борту. Действия Трауна не вписывались ни в один действующий протокол. От Формби требовались решительные меры. Как только подробности об обстреле огромного республиканского корабля и о конфликте с вагаари стали известны на Ксилле, синдикурия, заручившись поддержкой Военного Совета, отдала приказ арестовать Трауна. Формби, проводивший расследование на базе Крустаи, пока флот занимался зачисткой, отправился на поиски «Реющего ястреба». И попал в ловушку. Ах, если бы он знал! Если б он только знал! Вагаари были очень злы. Ох, как они разъярились! Конечно, их примитивные корабли — не ровня чисским крейсерам, но захватить звездолёт посла для них не проблема. Они не собирались уничтожать «Посланника Чафа». Чиссы нужны были им живыми. Вагаари жаждали мести. Кроме людей и тех странных неймодианцев, Формби ещё не имел сомнительной чести встреч нос к носу с инородцами. Тем более с кочевниками. С варварами. Тот, кто предстал перед ним, — невысокий двуротый вагаари — был сыном убитого лидера флота, мискэры. И он жаждал мести. Часть команды «Посланника Чафа» после побоев и пыток вагаари заключили в пузыри на обшивке своего корабля, чтобы максимально затруднить чиссам обстрел. Самого Формби заставили смотреть на безжалостную казнь остальных. Вагаари держали у себя хищных зверей — волкилов. Злобных чудовищ, яростных, вечно голодных. Формби впервые в жизни видел смерть, её пир на кровавом, грязном металлическом полу. Волкилы рвали чиссов на части живыми — вгрызались в конечности, вспарывали животы когтями, пожирали ещё кричащих жертв. Сын мискэры упивался жестокостью. И смеялся. Смеялся. Смеялся. Этот смех в унисон с криками умирающих сводил с ума. Когда мискэра наигрался со смертью чиссов, он приказал снять одежду с Формби. Тот предстал совершенно нагим перед взорами сотен вагаарийских глаз. Раздеть чисса — само по себе унижение, но то, что произошло потом… Руки Формби сковали цепью и подвесили его над полом. Сын мискэры облизнул мелкие, гнилые зубы на нижних челюстях двойного рта. Он держал в руках вибронож, предвкушая расправу. — Я велю выдублить твою кожу и обшить ею трон моего отца, — прошипел он на сай бисти. — Ты заплатишь за его смерть, ничтожество! Всё утонуло в бесконечной боли. Его резали на части. Снова. И снова. И снова. На подносе, что держал один из варваров, Формби видел кровавые лоскуты собственной кожи, а сын мискэры всё резал, резал и резал. Формби несколько раз терял сознание от болевого шока, но вагаари методично приводили его в чувство. В пытках они оказались истинными мастерами. Сын мискэры хотел, чтобы чисс смотрел на собственную казнь, видел, как терзают его тело. Это продолжалось бесконечно долго. Но всему, даже страданиям, рано или поздно приходит конец. Когда пелена обморока развеялась в очередной раз, Формби увидел смятение. Он не мог сказать точно, реальность ли это или же галлюцинации от боли. Воины вагаари метались туда-сюда, крича на своём языке и размахивая силовыми пиками. Раздался хлопок. Одна из дверей взорвалась. В зал вломились чисские солдаты в чёрной броне и гладких защитных шлемах. Эту броню Формби ни с чем бы не спутал. Они теснили вагаари, палили по ним из чарриков. Сын мискэры спрятался за клетками с волкилами, злобно следя, как чиссы теснят его варваров, а затем отдал команду. Его громкий, трубный голос звучал приговором всей Доминации. Двери клеток распахнулись, и волкилы бросились на чиссов. Их было много — порядка двадцати животных. Шкура волкилов выдерживала выстрелы из чарриков; те не наносили им никакого урона, разве что злили больше. Формби закрыл глаза. Он видел перед собой растерзанных чиссов — его экипаж, его подчинённых, собратьев. Они все были мертвы. Вагаари тогда загнали в клетки своих зверюг... — Силовые пики! — закричал он, отчаянно надеясь, что солдаты-чиссы его услышат. — Твари боятся силовых пик! Он продолжал кричать. Вложив в крик последние силы, он уже не видел конец боя. В какой-то момент всё поглотила тьма.***
Ар’алани напряжённо мерила шагами приёмный покой. Дальше в больничный корпус её не пустили. Она взглянула в окно. Снаружи светило яркое солнце. Вдалеке синели величественные горы, а в живописной, зелёной долине раскинулся небольшой городок, сателлит при медицинской академии. Напорар жил спокойной, счастливой жизнью. Никто из его обитателей даже предположить не мог, через что прошли чисские воины, которых сейчас здесь лечили, чтобы не допустить вторжения в Доминацию инородцев. Траун взял крейсер вагаари на абордаж. Успешно, практически без потерь. Как всегда, он отлично изучил противника перед атакой. Но то, что варвары сделали с экипажем «Посланника Чафа», до сих пор вызвало дрожь. Кадры с записей камер на шлемах ошеломляли. Рваная кровавая одежда, обглоданные кости, расчленённые тела... В тех кусках плоти нельзя было узнать чиссов. Похороны планировались в закрытых гробах, чтобы гражданские не увидели этот ужас. Когда бесчувственное тело аристокры Формби подняли на борт «Бдительного», Ар’алани едва сдержала рвотный позыв. Как можно сделать такое с живым существом?! Медик на несколько секунд откинул покрывало, чтобы проверить показатели жизнедеятельности, и перед взором адмирала предстали живые мышцы, сухожилья, связки. С Формби содрали кожу — со спины и с ног. Остальное, видимо, не успели. Слава Правящим Семьям, он был жив! Следом на носилках выкатили тело Трауна. Он был облачён в боевой доспех, а повреждённый шлем лежал рядом. Ар’алани отметила глубокие следы когтей и зубов. Похоже, на Трауна напал хищник! Как рассказали позже бойцы, с помощью силовых пик, подобранных у мёртвых тел вагаари, четвероногих тварей удалось оттеснить к клеткам. Но одно из животных не боялось стрекота электричества. Эта тварь была заметно крупнее прочих. Она повиновалась командам вождя вагаари, укрывшегося в гуще отступающих волкилов, и набросилась на Трауна по его приказу. Бой был неравен; чиссам едва удалось спасти своего командира. Его доспех был вскрыт, как консервная банка. Острые когти волкила едва не вспороли ему живот. Тварь потеряла сознание, когда бойцы, окружив сражающихся, принялись жалить её пиками со всех сторон. Это был вожак. Как только он упал, остальные волкилы набросились на вагаарийского вождя и в считанные мгновения разорвали его на части. Затем чиссы оттеснили их в пустое помещение и пустили ядовитый газ. Волкилы задохнулись. — Адмирал, можете войти, — сообщила медсестра. — Но ненадолго. Коммандер Митт’рау’нуруодо только что пришёл в сознание и для рапорта ещё слишком слаб. Ар’алани вошла в реанимационную палату. Траун лежал на широкой кровати. Тело было обвито толстыми кольцами сенсоров, а к пальцам и запястьям прикреплены датчики, отслеживающие показатели жизнедеятельности. Изо рта шла дыхательная трубка. Ар’алани поморщилась. Он будто лежал в гробу, готовый к погребению заживо. Она присела рядом, склонилась над ним и аккуратно коснулась лба кончиками пальцев. — Траун. Чёрные ресницы затрепетали. Из-под век блеснуло алым — он приоткрыл глаза. Дыхательная трубка во рту не позволяла говорить, но Ар’алани знала его достаточно хорошо, чтобы понимать без слов. — Я рада, что ты выжил, — сказала она, улыбаясь. В его глазах заплясали радостные огоньки. Он узнал её и тоже был ей рад. Затем веки сощурились, озвучивая немой вопрос. Ар’алани кивнула: — Аристокра Чаф’орм’бинтрано жив. Тебе удалось его спасти. Траун поморщился и глубоко вздохнул. Сквозь дыхательную трубку просочился приглушённый хрип. — Согласна. Вагаари знатно его обработали, — она покачала головой; вид окровавленного тела Формби долго ещё будет являться ей в кошмарах. — Он в другом госпитале, на Сарвчи. Семья Чаф сама курирует его лечение. Мне сообщили, что он уже идёт на поправку. Искусственная кожа быстро прижилась. Его жизни больше ничто не угрожает. Эта новость явно обрадовала Трауна. Уголки его губ дёрнулись. — «Посланник Чаф» отбуксирован к верфям Тахарима, если тебе интересно, — продолжила Ар’алани, плавно подготавливая его к главной новости. — А вот «Сверхдальний перелёт»… его так и не нашли. Спасательная экспедиция вернулась ни с чем. Мне очень жаль, Траун. Пока мы с тобой гонялись за вагаари, Трасса официально признали пропавшим без вести. Траун закрыл глаза. Ар’алани бережно обхватила его предплечье в том месте, где не было датчиков. Сейчас он как никто другой нуждался в поддержке. Так они просидели несколько минут, пока не пришла медсестра и не сообщила, что время встречи подошло к концу. Едва Ар’алани вышла из медицинского комплекса, как запищал квестис. Она взглянула на входящий вызов и вздрогнула. Ей звонил… — Аристокра Чаф’орм’бинтрано, приветствую! — стараясь сохранить нейтральное выражение лица и спокойный голос, сказала она. — Адмирал Ар’алани, — кивнул с голограммы чисс. Он так же, как Траун, лежал на больничной койке. — Как себя чувствует коммандер Митт’рау’нуруодо? — В госпитале лежит, ещё слаб, говорить не может, — ответила она, гадая, не собирается ли упрямый Формби Трауна всё же арестовать. — Жаль, я не могу поговорить с ним лично, — вздохнул Формби. — Адмирал, могу я вас попросить об услуге? — Разумеется, аристокра. — Передайте коммандеру Митт’рау’нуруодо, что на этот раз семья Чаф будет выступать против трибунала. В дальнейшем мы предпочтём хранить нейтралитет в подобных вопросах. — Принято, аристокра, — кивнула Ар’алани. — Скорейшего вам выздоровления! — Хорошего дня, адмирал. Голограмма исчезла. Ар’алани закрыла глаза, пытаясь запечатлеть в памяти облик Формби. Он, казалось, постарел лет на десять. Немудрено — такое пережил. Алый взгляд как будто потемнел, потух, в иссиня-чёрных волосах появилась седина, а участки тела с искусственной кожей казались грубее и чуть светлее природной. Создавалось впечатление, будто Формби страдал чем-то вроде витилиго — нарушением пигментации. То ещё зрелище. Ар’алани, признаться, весьма удивилась его заявлению. Формби казался ей раньше прискорбно типичным чисским чинушей, близоруким политиком, чопорным и неспособным видеть дальше официальной линии. Видимо, пережитое всё же раскрыло ему глаза на реальность внешних угроз Доминации. Траун спас ему жизнь. И Формби возвращал долг. Ар’алани усмехнулась. Вряд ли Траун поймёт, почему Чаф ни с того ни с сего принялись его защищать. В политике он как дитя. После такой самодеятельности его вполне могли отправить в ссылку. Но главное, теперь Формби понял: вне политической арены тоже идут битвы, куда более жестокие и страшные. Аристокра Чаф’орм’бинтрано сдержит слово. Ар’алани была уверена в этом. Она взглянула на хроно. Пора поторапливаться. Её ждал шаттл до Ксиллы. Высшее командование ожидало отчёта.