Заметки на флимси

      Йоми склонилась над дневником. Голова сильно кружилась, от слабости и жара всё тело трясло. Тонкие пальцы еле удерживали карандаш. Нужно успеть записать. Поскорее записать всё то, что сегодня произошло. Цвет карандаша не соответствует обозначенному ранее контуру рисунка — краю высокой горы, покрытой ледником. Да и чёрт с ним! Главное — сделать запись. Быть может, самую важную с момента начала их путешествия с этими проклятыми агбуи.       Ресницы подрагивали. Веки горели, будто на них положили две раскалённые монеты. Почерк был неровным, дрожащим. Йоми поморщилась, чувствуя головокружение. Она аккуратно вела свой дневник: педантично записывала все события и перфекционистски идеально выводила каждую буковку чеунха. Исправить всегда можно потом. Когда они покинут корабль инородцев.       Тело ломило так, что на глаза наворачивались слёзы. Яд зелёного полосатика — разновидность нейротоксина — вызывал сильный спазм мышц. Это она помнила ещё со школьного курса инсектологии. Но зелёные полосатики просто не могут проткнуть толстую кожу чисса, их жало не способно на такое! Она часто игралась с этими насекомыми, когда была маленькая. Доктора сказали, что жар продержится несколько дней, затем интоксикация начнёт спадать. Вреда для здоровья нет.       Но… Как так получилось, что зелёный полосатик ужалил её? А она даже ничего не почувствовала. Ни боли, ни прикосновения. Она вообще не припомнила, чтобы встречалась здесь, на Шихоне, с этими насекомыми. Во время Великой миграции птиц они предпочитают зарываются в землю и окукливаться. Пережидают, пока бесчисленные стаи улетят. Иначе есть риск быть съеденными.       Йоми утёрла рукавом слёзы, чувствуя укол одиночества. С тех самых пор, как они с Йопонеком поднялись на борт звездолёта агбуи, он только и делал, что проводил время с этим странным типом, Хаплифом. С ним даже поговорить стало не о чем. Каждый раз разговор неминуемо скатывался к обсуждению агбуи: «Хаплиф то, Хаплиф сё…», «А вот кочевники и их образ жизни…».       Фу, мерзость!       Йоми испытывала отвращение к Хаплифу и всей его семье. Инородцы. Страшненькие, обтянутые грязно-серой кожей. Низкорослые, коренастые. Как вообще можно жить в таких несовершенных телах? И эти красные полосы на их мордах — Йоми до сих пор не понимала татуировки ли это или естественная пигментация — были похожи на кровавые шрамы от когтей крупного хищника. Вкупе с недоразвитым узким ртом они смотрелись совсем жутко. А уж эти прикосновения… Йоми задрожала сильнее и, дотянувшись до пледа, быстро укуталась в него.       Да, эти прикосновения! Шершавые, мозолистые обрубки пальцев. Отвратительно. Агбуи касались. Всего и вся. Чиссов, животных, птиц, друг друга, Йопонека. Она зарылась носом в плед, чувствуя, как тело бьёт сильный озноб. Похоже, Йопонеку нравились эти прикосновения. После них он становился таким… покорным, сговорчивым. Её Йопонек! Её возлюбленный. Её жених. За несколько месяцев путешествия он так отдалился от неё. Стал совсем другим. От этого становилось ещё больнее.       Подавив всхлип, Йоми включила квестис. Неожиданная мысль пришла ей в голову. Эти агбуи так легко путешествуют по Доминации. Ни таможня, ни местные силы безопасности, ни армия до сих пор не заинтересовались ими. Чиссы бдят свою территорию. Для чужаков здесь выделены специальные гипертрассы. И каждый торговый корабль всегда сопровождают военные. Что не так с агбуи? Почему им разрешено свободно путешествовать по Доминации?       Прикосновения. Мерзкие, толстые пальцы. И улыбка. Блаженная улыбка Йопонека.       — Они как-то влияют на разум, — с ужасом прошептала Йоми, вспомнив, как лица таможенников с настороженных менялись на натянуто-приветливые после прикосновений, которые Хаплиф объяснял традицией его народа. — Они внушают что-то…       Догадка была настолько дикой, что Йоми снова бросило в жар. Эти инородцы вынюхивают что-то. Изучают Доминацию. Изучают чиссов! Не зря Хаплиф так стремится попасть на Селвис. У местных чиновников есть что-то, что ему нужно. Йоми поняла это с тех самых пор, как Хаплиф завёл этот разговор. Что-то подсказывало ей, что агбуи нельзя пускать на Селвис. И не потому, что семья Ксодлак, заправлявшая там, соперничала с её семьёй. От алого взгляда Йоми не укрылось то, как Хаплиф пытался задобрить её: пустить пыль в глаза сначала этой отвратительной недосвадьбой, затем попыткой разъединить её и Йопонека, а теперь… отравлением.       Кто-то из них отравил её! Паззл в голове, наконец, сложился. Расплывчатый и пока не вполне чёткий. Эти твари манипулируют Йопонеком! Пытаются манипулировать ей! Они в опасности! В большой опасности!       Дрожащими пальцами Йоми набрала пароль на квестисе. Мигнула зелёная лампочка. Фронтальная камера здесь не ахти какая, но оцифровать дневник сможет. Любая программа по распознаванию текста быстро расшифрует данные при необходимости. Инфочип можно спрятать в вещах Йопонека. Она не сомневалась, что Хаплиф или кто-то из других инородцев регулярно копался в её вещах. На Селвисе она уже сможет отправить дневник в офис Патриарха семьи Кодйо. Двум отпрыскам — праворожденному сыну Кодйо’по’некри и кровной дочери Кодйо’ми — угрожает опасность. Семья придёт за ними! Семья не оставит их в беде! Семья вызволит их!       А пока оставалось ждать. И наблюдать. Внимательно наблюдать. Йоми почувствовала, как внутри растёт отвращение. Ненависть. К Хаплифу, к инородцам. К Йопонеку, за то, что поддался на манипуляции. И к себе — за собственную недальновидность.       Хаплиф заглянет к ней. Обязательно придёт справится о здоровье. Она позволит прикоснуться. Позволит этим мерзким пальцам провести по её гладкой синей коже. И тогда сможет подтвердить свою теорию. Или опровергнуть.       Оцифровка дневника завершилась. Прежде, чем загрузить рисунок на инфочип, Йоми создала заметку. Охваченные дрожью пальцы кое-как пробежали по виртуальной клавиатуре. На мониторе высветилось всего одно слово:       Телекинез.

***

      — Вот они! — раздался громкий командный голос капитана Самакро.       — Полная боевая готовность! — скомандовал старший капитан Траун. — Будем брать на абордаж. Готовьте коннеровские сети!       — Есть, сэр!       Йопонек скромно сидел в пассажирском кресле, в самом неприметном уголке мостика и напряжённо смотрел, как слаженно и чётко работает команда «Реющего ястреба». Он впервые летел на боевом крейсере.       Как только корабль агбуи покинул Селвис, с него как будто слетела пелена. Он плохо помнил, что произошло за последние несколько месяцев. Не мог сказать даже, на какой планете находится и как сюда попал.       Затем пришли военные. Его отвезли на Ксиллу. Те инородцы, с которыми он путешествовал несколько месяцев, едва не развязали гражданскую войну. Эта новость оглушила его. Впрочем, как и всю Доминацию.       В Ксапларе он встретился с самим верховным главнокомандующим генералом Ба’кифом и капитаном «Реющего ястреба», чиссом по имени Митт’рау’нуруодо.       — Вы путешествовали с этими инородцами один? — вежливо спросил тот, прожигая его напряжённым алым взглядом.       — Я…       Йоми! Как он мог забыть о ней? Возлюбленная! Невеста! Замечательная Йоми! Она же…       — Кодйо’по’некри, — рявкнул аристокра семьи Кодйо, прилетевший на Ксиллу, чтобы разобраться в инциденте. — Отвечайте на поставленный вопрос!       — Я был со своей невестой — Кодйо’ми, — сбивчиво промямлил Йопонек, отчаянно ненавидя себя за то, что совсем забыл о ней. Её образ будто нарочно стёрся из памяти, словно его силой вытолкнули оттуда.       — Она осталась на корабле агбуи? — спросил Траун, подавшись вперёд.       Йопонек поднял на него взгляд, полный стыда и боли. Он не помнил… О, звёзды, он совсем ничего не помнил!       — Я не знаю, сэр.       Спустя какое-то время, кажется, прошло несколько дней, память постепенно вернулась. Осушив несколько стаканов с прохладной водой на очередном допросе, он вспомнил, что последний раз видел Йоми во время Великой миграции птиц на Шихоне. Тогда Йоми лежала на узкой кушетке в своей каюте. После укуса зелёного полосатика у неё был сильный жар. Он зашёл успокоить её, а дальше… провал.       — Она передала мне это, — сказал Йопонек, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки и доставая цепочку с кулоном. — Ей подарил это тот инородец, Хаплиф. Она сказала, что отказывается от подарка. Больше я её не видел.       В алых глазах Трауна зажёгся огонёк любопытства.       — Вы позволите взглянуть?       Йопонек протянул кулон. Траун бережно провёл пальцами по его гладкой поверхности. Внезапно его ноготь упёрся в тёмную борозду. На первый взгляд казалось, что это какой-то дефект. Но… Траун достал армейский вибронож и аккуратно надавил лезвием на борозду. Кулон распался на две части. Внутри был…       — Инфочип! — ахнул генерал Ба’киф.       — Давайте посмотрим, что там внутри, — ничуть не смутившись, предложил Траун и повернулся к Йопонеку. — Ваша невеста оставила нам какое-то послание.       Дальше всё произошло так быстро, что Йопонек до сих пор не мог сопоставить в голове все события. Внутри был дневник Йоми. Тот самый рисунок, над которым она, засев в своей маленькой каютке, корпела дни и ночи. Все её записи, догадки, предположения. Все события, что произошли, начиная с фестиваля, где они познакомились с Хаплифом, кончая отравлением в тот злополучный день на Шихоне. Дальше буквы чеунха обрывались.       Аристокра Кодйо сразу же связался с офисом Патриарха. Вместе с военными его семья перевернула с ног на голову весь Шихон. Йопонек не сомневался, что они добрались бы до самого ядра планеты, чтобы найти кровную дочь. Но Йоми и след простыл. Более того, не сохранилось даже записей о её госпитализации. По-видимому, Хаплиф, манипулируя врачами неотложки, сделал так, чтобы это всё было оформлено как ложный вызов.       А дальше… Траун долго изучал записи дневника Йоми. Кропотливо. Дотошно. И вычислил их. Три корабля. Йопонек теперь видел их сквозь стекло иллюминатора.       — Который из них? — спросил появившийся из ниоткуда Самакро. Йопонек настолько увлёкся самоедством, что не заметил его приближение.       — Вот этот, — указал он на экран тактического дисплея.       Корабль Хаплифа невозможно спутать ни с чем. Он гадал, была ли Йоми на борту. Держали ли агбуи её в заложниках? Что, если они убьют её? Но, судя по обескураженному поведению пилотов агбуи, они вовсе не ожидали, что чисский корабль вынырнет из гиперпространства прямо у них под носом.       Конечно! Они ожидали, что Доминацию захлестнёт гражданская война. Ценный ресурс — никс — вот, что хотели подсунуть агбуи в качестве яблока раздора. И он, Йопонек — едва не поспособствал началу конфликта! Он закрыл глаза, ощущая стыд.       Битва была быстрой. Корабли Агбуи действительно не несли никакого оружия. Но вот команда…       Йопонека взяли на корабль Хаплифа в качестве «эксперта», даже скафандр выдали. Он едва сдержал рвотный позыв, увидев тела. Они все мертвы. Все! Они совершили самоубийство. Тело Шимкиф, спутницы Хаплифа, безвольно лежало в кресле, а юная Фросиф, их дочь, свернулась клубочком в одном из коридоров. Датчик показывал наличие в воздухе отравляющего вещества. Они пустили газ и задохнулись.       Чисские солдаты обыскали корабль. Ни тела Йоми, ни её вещей, ни вещей самого Йопонека, благополучно забытых там. Ничего.       — Я полагаю, они избавились от улик, — задумчиво сказал старший капитан Траун, когда они с Йопонеком остались одни на площадке визуального наблюдения. — В том числе и от тела.       — Тела? Какого тела? — спохватился Йопонек. — Вы же не думаете, что…       — К сожалению, да, — сухо произнёс Траун. — Мои соболезнования.       Йопонек почувствовал влагу на щеках. Слёзы непроизвольно сочились из глаз. Йоми погибла. Её убили, уничтожили, наверное, даже распылили на атомы в горниле реактора. А он не уследил. Не предполагал. Не знал, что так получится.       — Вот, что бывает, когда доверишься незнакомцам, — задумчиво сказал Траун.       Дверь неожиданно отъехала в сторону, и на площадке появилась адмирал Ар’алани в сопровождении четверки чисских солдат. Траун отсалютовал ей, а Йопонек вскочил на ноги и рассеянно поклонился. Что-то в её алом взгляде не понравилось ему.       — Кодйо’по’некри, — обратилась к нему адмирал. — У меня для вас две новости.       — Адмирал, будьте любезны, начните с хорошей, — вежливо произнёс Траун, аккуратно загораживая его спиной. — Молодой чисс только что потерял возлюбленную.       — О! — воскликнула Ар’алани, но мигом подавила удивление. — Боюсь, что обе новости не из хороших.       Йопонек стушевался. Что может быть хуже гибели Йоми?       — Аристокра Кодйо публично выступил на заседании чрезвычайной комиссии в синдикурии. Вас изгоняют из семьи.       — Что? — выпалил Йопонек. Изгнание из семьи — величайший позор для чисса. Кодйо не поддержали его! Отвергли. Это клеймо! Пожизненное клеймо. Даже самая простая, бедная семья ни за что не примет его. Он остался один. Совсем один. Без поддержки. Без семьи. На самом дне.       Ар’алани заложила руки за спину и продолжила. Каждое слово болезненно отдавалось в висках. Изгнание — далеко не последний удар, который приготовила для него судьба.       — Военный совет вынес решение арестовать вас и бывшего консула Лакувива. Вас обоих будут судить, — в её голосе звенел лёд. — За государственную измену.       Йопонек замер, раскрыв от удивления рот. Измена. Такое страшное слово. Чиссы — сплочённый народ. Правящие семьи могут сколько угодно грызться с трибун за власть и влияние, но если Доминации угрожает опасность, чиссы защищают её сообща. Несмотря на разногласия и давние тёрки. И если чисс поднимет руку на чисса — что само по себе нонсенс, но Лакувив именно так и сделал — реакция Доминации будет мгновенной.       Йопонек всё понимал. С его подачи едва не развязалась гражданская война. Он виноват. Он уставился на Ар’алани выпученными от удивления и страха глазами и даже не заметил, как двое чисских солдат сковали его руки наручниками.       — Боюсь, вас ждёт неутешительный приговор, — продолжила Ар’алани. — Пожизненное заключение. В ядре Ксиллы.       Вечный мрак. Тяжёлая твердь планеты, давящая сверху. Полная изоляция. Через сколько дней, месяцев, лет он сойдёт с ума? Это будет невыносимая пытка. Заслуженная и страшная. Но, возможно, суд пойдёт навстречу? Смертная казнь в Доминации запрещена, но… осуждённый вполне может рассчитывать на добровольную эвтаназию.       Эта мысль немного успокоила Йопонека. Он выпрямился и смело посмотрел на Ар’алани.       — Я готов к приговору, адмирал.