— Чем ты занимаешься, юный Исак? — спросил Эдвард однажды утром. — Ты проснулся раньше меня.
Исак неловко улыбнулся и вскинул голову. Он встал на ноги с того места, где стоял на коленях и что-то делал.
— Я тебя разбудил? Извини. Я не хотел шуметь, — ответил Исак, чувствуя, что немного вспотел.
Он мыл пол. Вальтерсен никогда не убирался, хотя это было частью их договорённости. Эвен обычно приходил к ним по воскресеньям и прибирался, когда Исак спал или занимался, и это было несправедливо по отношению к ним обоим.
Он спал, когда внезапно почувствовал прилив энергии и решил, что уборка во вторник утром — хорошее и необходимое занятие.
— Нет, ты меня не разбудил, — сказал Эдвард. — Но всё в порядке? Сейчас шесть утра.
— У меня занятия в восемь, так что я решил использовать это свободное время. Просто не мог заснуть, — ответил Исак.
— Ладно.
Эдвард оставил его, и Исак был ему благодарен. Он просто хотел немного прибраться, занять себя чем-то. Он никогда не убирался, и это ему было на руку сейчас.
.
— Итак, я пытаюсь подружиться с Нурой, но это немного трудно. Она сучка, — сказал Исак.
— Не называй девушек «сучками». Это не круто, — ответил Эвен.
— В любом случае, — закатил глаза Исак, а затем снова повернулся к парням и Соне, которая зевала, стоя в углу. — На самом деле это пока не работает, но скоро я исправлю положение.
Они все отдыхали на заднем дворе Элиаса, совершенно ничего не делая.
— Почему бы тебе не дать возможность Мутте самому решить, как поступать? Похоже, он даже не хочет этого, — сказал Эвен.
— Спасибо! — простонал Мутта, сидя на своём месте и играя в какую-то игру на телефоне.
— Кажется, это просто Исак влюблён в Нуру, — сказал Микаэль. — Ты будто одержим ею, ты в порядке?
И, чёрт возьми, теперь ты не нравишься мне ещё больше.
— Да, это как-то не в твоём стиле, — втянулся Адам.
Исак почувствовал себя загнанным в угол. Ладно, возможно, ему было наплевать на личную жизнь других людей, ну, или на жизнь в целом. Возможно, всё это было чересчур, но это был Мутта. Конечно, Вальтерсену было не всё равно. Конечно.
— Оставьте Исака в покое, — влез Эвен. — Он просто очень заинтересован в счастье Мутты, в отличие от вас, эгоистичных придурков.
.
— Всё в порядке? — спросил Эвен, провожая Исака домой. Его слова причиняли боль.
— Я в порядке, — улыбнулся Исак. — А что?
— Просто спрашиваю, — Эвен соединил свои руки за спину, встал перед Исаком и теперь шёл спиной вперёд, улыбаясь.
— Что? — Исак улыбнулся в ответ. Улыбка Эвена была заразительной.
— Ты сегодня выглядишь горячо, — сказал Эвен, щуря глаза, потому что было солнечно. Он всё ещё шёл спиной вперёд и улыбался.
— Я каждый день так выгляжу, Эвен, — пошутил Исак.
— Это правда. В точку.
Исак рассмеялся и прошёл мимо Эвена.
— Ладно, пора тебе завязывать со всеми этими гейскими штучками ради меня. Мне нужно, чтобы ты вёл себя как обычно, — сказал Исак.
— Хм?
— Для Эдварда.
Исак начал замечать, как одиноко чувствовал себя Эдвард всё это время. И хотя он изо всех сил старался разговаривать с ним, Исак и вполовину не был так хорош, как Эвен, который был таким настоящим. Насхайм также, как и Эдвард, любил бесконечные разговоры о вещах, которые существовали ещё до его рождения, так что всё складывалось идеально.
— Ты хочешь, чтобы я очаровал твоего дедушку? — ухмыльнулся Эвен.
— Скорее, моего папочку, — ответил Исак, подмигивая и протискиваясь через него, в то время как Эвен разинул рот.
— Ты чертовски безжалостен, Исак. Ты это знаешь?
— Мне говорили, — рассмеялся тот.
.
Улыбка Эвена превратилась во что-то другое, когда он вошёл в дом и начал всё осматривать. Что-то похожее на беспокойство, и Исак ненавидел это.
— Кто переставил посуду в шкафу? — спросил Эвен.
— Я, — пожал плечами Исак.
— А мебель?
— Тоже я, а что? — спросил Исак.
Этот взгляд. Этот
чёртов взгляд. Исак знал его и ненавидел.
— Ты сделал перестановку и убрал весь дом в одиночку? — спросил Эвен.
— Да, а что? Эдвард не возражал.
— Ты ненавидишь уборку. Ты ненавидишь всё это.
— Неправда, — ответил Исак. — А теперь перестань меня раздражать и помоги мне накрыть на стол. Я готовлю.
— Ты готовишь?!
Озабоченный взгляд Эвена не сходил с его лица. И в какой-то момент, пока Эдвард говорил о какой-то войне, Исак почувствовал комок в горле.
Дыхание стало немного затруднённым. И Исак задался вопросом, почему он чувствовал себя таким подавленным, когда всё было так прекрасно, когда прошли уже целые годы.
— Хочешь, я останусь на ночь? — в конце концов предложил Эвен с искренним выражением лица.
При любых других обстоятельствах Исак рассмеялся бы и превратил это пошлую шутку, но не сегодня.
Ты помнишь? Ты знаешь, почему я такой?
Эвен, наверное, вспомнил. Он вспоминал каждый год.
— Зачем тебе оставаться на ночь? Чтобы снова лапать меня, пока я сплю? — Исак улыбнулся, а Эвен — нет.
— Хорошо. Увидимся завтра? — спросил тот.
— Да, — ответил Исак, неловко стоя у двери и глядя в пол.
— Можно я тебя обниму?
Пожалуйста. Пожалуйста, обними меня.
— Иди домой, Бэк Насхайм, — сказал вместо этого Исак.
— Окей.
Эвен исчез в ночи, а Исак свернулся калачиком в постели и не сомкнул глаз, пока не взошло солнце.
.
— Что это за похоронный вид? — спросил Магнус, как только Исак присоединился к ним в кафетерии.
— Что? — нахмурился Исак, а его сердце подпрыгнуло.
— Ты одет в чёрное с головы до ног, — сказал Магнус.
— Я просто занимался стиркой, — пожал плечами Исак. — У меня осталась только чёрная одежда.
— Ладно, а что тогда с твоим снэпбэком?
— Хм?
— Ты правильно надел его. Обычно ты носишь его козырьком назад, — сказал Махди.
— Ох. Я не знаю, — пожал плечами Исак, чувствуя, как в животе поселяется неприятное чувство.
И как только он почувствовал себя ещё хуже, тёплая рука легла ему на плечо.
— Парни, — с улыбкой поприветствовал Эвен ребят.
— Эвен! — воскликнул Магнус. — Так рад тебя видеть, бро. Твои волосы офигенные!
Эвен рассмеялся и поставил рюкзак на пол, прежде чем занять своё обычное положение: боком к Исаку, но так, чтобы он мог положить свои руки на его колени.
— Спасибо, — ответил Эвен, слегка сжимая бедро Исака, тем самым успокаивая его. Вальтерсену почти захотелось прислониться к его груди. — Я просто покрасил корни.
— Клёво.
Затем Юнас объявил, что переезжает из родительского дома в собственную квартиру, и Исак предложил ему помочь перенести вещи. Махди и Магнус тоже собирались присоединиться, а Эвен не мог, потому что у него были занятия. Потом парни заговорили о сексе с рандомными девчонками на вечеринках, и Исак снова почувствовал себя не в теме.
— Пойду возьму себе кофе. Кто-нибудь хочет? — спросил Вальтерсен. Без веса руки Эвена его плечо казалось странным.
— Конечно, — ответили все.
— Нужна помощь? — спросил Эвен.
— Нет, я справлюсь.
Исак оставил свой рюкзак и направился к стойке, чтобы заказать всем кофе. Он очень вежливо поздоровался с женщиной и терпеливо ждал, пока она выполнит его заказ. Затем он вернулся к их столику с подносом, на котором стояли четыре чашки кофе и один имбирный чай.
— Бро, где сахар? — спросил Махди, как только Исак поставил поднос.
— Чёрт, извини, — ответил тот, возвращаясь за сахаром.
Он снова не торопился, опуская снэпбэк пониже, чтобы спрятать глаза. Он не мог смотреть на Эвена сегодня. Исак был уверен, что Насхайм сегодня будет занят в студии, и это была единственная причина, по которой он пришёл в кафетерий. Но Эвен всё равно нашёл его. Эвен всегда находил его.
— И как мы будем мешать чай? — спросил Магнус, когда Исак вернулся с сахаром, но без ложек.
Конечно.
— Верно, — пробормотал Исак. — Я сейчас.
— Я принесу ложки, — сказал Эвен, вставая со своего места. — Садись, я принесу их.
Исак чувствовал себя идиотом, но сделал так, как ему было сказано. Он знал, что Эвен не отпустит его.
— А для кого этот чай? — спросил Юнас.
— Для Эвена, — пробормотал Исак, глядя на свои руки. — Он не пьёт кофе.
— Окей.
Эвен вернулся через несколько секунд с ложками, почти бросив их на стол, напугав всех.
— Эм, окей, — нахмурился Магнус.
— Тебе нужно, чтобы Исак помешал и твой кофе? — спросил Эвен, и голос его звучал немного злобно. Эвен никогда не был злым. Если только это не касалось Исака.
— Эвен.. — прошептал Исак, потянув его за рубашку.
— Что за чёрт? — пробормотал Махди рядом с ними.
Исак чувствовал себя ребёнком, но не мог по-настоящему дышать, так что, возможно, это было хорошо, что Эвен вообще был там. Комок в горле вернулся, и чувство полной беспомощности снова захлестнуло его.
— Я пойду, — сказал Исак, отодвигая стул, прежде чем встать.
Эвен поймал его почти сразу. Он нежно положил обе руки ему на плечи и толкнул обратно на стул, прежде чем опуститься перед ним на колени.
— Дай мне взглянуть на тебя, — сказал Эвен, обеими руками обхватив лицо Исака, отчего щёки того мгновенно вспыхнули. — У тебя лицо горит. У тебя жар?
Исаку захотелось рассмеяться. Эвен всерьёз удивлялся, почему его лицо было горячим, когда он так прикасался к нему перед новыми друзьями Вальтерсена?
Но затем он одним быстрым движением снял его снэпбэк и положил свою большую руку на лоб, убирая с него волосы и нахмурив брови в чём-то между сосредоточенностью и беспокойством.
Исак весь горел.
— У тебя жар, — сказал Эвен. — Ты весь горишь.
— Нет, это не так, — слабо запротестовал Исак. Наверное, ему следовало бы оттолкнуть руку Эвена, но он не мог. Он не мог перестать краснеть.
— Пойдем в медпункт, — сказал Эвен. — Это может быть что-то серьёзное.
— Эвен, — Исак обвил рукой его запястье. — Пожалуйста, перестань.
Исак не был уверен, что именно убедило Эвена — его срывающийся голос или пальцы, прижатые к пульсу, а может его слезящиеся глаза, но Эвен перестал настаивать.
Они не знают. Пожалуйста, не усложняй мне задачу.
— Окей, — сказал Эвен, снова прикасаясь пальцами к щеке Исака, а другой рукой надевая ему на голову снэпбэк и надвигая её на глаза, чтобы парни не видели, что Вальтерсен вот-вот заплачет. — Ладно.
— Спасибо, — пробормотал Исак.
Эвен улыбнулся, прежде чем наклониться, чтобы нежно поцеловать его в щёку и быстро смахнуть слезу, чтобы парни этого не заметили.
— Я пойду на занятия, — сказал Эвен, снова обратив своё внимание на парней. — Извините, что сейчас вёл себя как придурок. Исак не очень хорошо чувствует себя в последние дни.
Затем он схватил свой рюкзак с пола, поцеловал Исака в висок и помахал всем на прощание рукой. — Не позволяйте ему поднимать тяжести.
Дерьмо.
Исак не мог поднять глаз, когда Эвен уходил. Он не мог смотреть на парней, которые не произносили ни слова. Молчание было тягостным.
— Значит всё-таки ролевые игры, да? — в конце концов заговорил Махди, заставив всех разразиться приступом смеха.
— Заткнись!
.
Исак весь день был загружен делами. Он отнёс все тяжелые ящики, сделал в три раза больше кругов, чем остальные, помог распаковать ящики и даже собрал что-то из мебели.
— Ты выглядишь ленивым, но на самом деле ты очень сильно мне помог, — сказал Махди.
Ха.
Исак остался, чтобы помочь Юнасу почистить стены и убраться в ванной.
— Ты не обязан, — сказал Юнас.
— Мне не сложно, — улыбнулся Исак. — Это всё равно что тренироваться. Ничего особенного.
Исак убирался, пока не появились Эва и девочки; пока Сана не увидела его всего потного и в перчатках. Она с сочувствием поймала его взгляд.
Этот взгляд. Ты тоже помнишь.
Исак вернулся домой с болью, растекающейся по спине. Возможно, ему не следовало тащить всё это в одиночку. Возможно.
Он открыл Grindr и почти согласился встретиться с каким-то парнем, который начал разговор с «Хочу трахать тебя, пока ты не заплачешь».
Мне сегодня не хочется плакать, извини.
Он лежал на кровати, пока боль не стала невыносимой. Он убирался и бегал, как идиот, уже почти неделю. Он каждый день убирался в доме Эдварда, каждый день передвигал мебель. Его кровать больше не стояла у стены. Огромное количество книг тоже нашли себе новое место. Он поднимал такой вес в спортзале, на который бы он даже не взглянул при других обстоятельствах. Прежде всего потому, что он никогда не ходил в спортзал. А ещё он успевал играть роль свахи, пытаясь сблизиться с Нурой ради Мутты. Исак терял свой чёртов рассудок.
Я просто не хотел чувствовать себя опустошённым в этом году.
Исак не мог дышать.
________________________________________
Засранец <3
21:21
Я не могу дышать
Я уже в пути
<3
________________________________________
Исак ждал в постели, пока Эвен снимал куртку, затем ботинки и носки. Он ждал, прислушиваясь к каждому звуку так сосредоточенно, как только мог. Куртка Эвена упала на пол его спальни. Ботинки Насхайма стучали по полу его комнаты. Его любимые звуки.
Эвен забрался к нему в постель, как делал это уже много раз. Но это было что-то особенное. Это был ритуал. Ритуал, который Исак ненавидел, но в котором всё равно нуждался. Они делали это каждый год, и Вальтерсен надеялся, что теперь, когда ему исполнилось девятнадцать и он учился в университете, до этого не дойдёт. Но вот они снова здесь.
Эвен медленно обхватил обеими руками спину Исака, который держал глаза закрытыми, затем притянул его ближе к своей груди, обволакивая и защищая его.
— Я не могу дышать, — пробормотал Исак. — Я всё ещё не могу дышать.
Эвен крепче прижал его к груди, обеими руками крепко обхватив за спину, чуть ли не раздавив. А Исак дышал ему в шею, где было спрятано его лицо. Собственные руки Вальтерсена поднялись, чтобы обнять Насхайма.
Эвен обнимал его в постели так же, как он делал это каждый год второго октября с тех пор, как Исаку исполнилось десять лет. Эвен обнимал его так крепко и так долго, пока боль Исака не покидала его тело, пока он снова не чувствовал себя в безопасности, пока снова не мог дышать.
— Помоги мне дышать, — сказал Исак однажды, когда ему было лет четырнадцать, признавая, что он не может сам, если Эвена нет рядом, если он не держит его, не поддерживает и не помогает ему.
Это стало негласным ритуалом. Каждое второе октября, когда они разговаривали, ссорились, любили друг друга или были обычными лучшими друзьями, Эвен всегда обнимал его в постели. Всегда.
— Лучше? — спросил Эвен, когда дыхание Исака наконец выровнялось.
— Лучше.
№4. Десять и двенадцать.
Когда Исаку было десять лет, как раз в начале нового учебного года, когда на улицах становилось всё холоднее, его старшая сестра Леа погибла в трагической аварии второго октября. Исак ничего не помнил. Он даже не мог вспомнить, сам ли он попал в аварию или это вообще был несчастный случай. Исаку было десять лет, и он не понимал, что такое смерть и что она подразумевает. Всё, что он знал — постоянные рыдание его родителей и его безумная тоска по ней.
Леа была лучшей подругой Исака. Она была на два года старше его и всегда защищала, когда ребята смеялись над его длинными волосами. Леа была такой сильной, а Исак хотел быть таким же, как она и её друзья. У неё были самые крутые друзья: Эвен, Элиас, Микаэль, Мутта и Соня. И хотя Исаку не нравился Микаэль, зато он действительно любил Эвена, потому что он говорил, что у Вальтерсена красивые волосы.
Исак плакал на похоронах, когда увидел, что Эвен плачет. Исак привык к тому, что родители плачут, но от слёз Эвена ему становилось грустно, и он плакал вместе с ним.
Позже, когда люди начали расходиться, Эвен схватил Исака за руку и улыбнулся.
— Теперь я буду твоей старшей сестрой, — сказал он.
— Леа помогала мне уснуть.
— Я помогу тебе уснуть.
За ту ночь они впервые разделили постель, и Эвен обнимал крошечное тельце Исака, пока тот не заснул. Это происходило каждый год в годовщину её смерти. И Эвен всегда помнил, всегда забирался к нему в постель, всегда обнимал его.
Потом стало ещё хуже, потому что воспоминания Исака сыграли с ним злую шутку и убедили, что это его вина, что Леа каким-то образом умерла из-за него.
«Помоги мне уснуть» каким-то образом превратилось в «помоги мне дышать», и Эвен помогал ему каждый год, пока тело Исака больше не могло игнорировать его.
.
— Ты скучаешь по ней? — спросил Исак, всё ещё уткнувшись лицом в шею Эвена.
— Конечно, — ответил Эвен, запустив пальцы в волосы Исака и осторожно, очень осторожно потянув за пряди. — Она была моей лучшей подругой.
— Она была и моей лучшей подругой, — сказал Исак. — Каждый год я чувствую, что справлюсь с этим, но в итоге я всё ещё чувствую себя дерьмово.
— У скорби нет срока, Исак. И не важно, сколько времени прошло.
— Наверное, — пожал плечами Исак. — Но это странно. Это похоже на что-то физическое, понимаешь?
— Я знаю, что это такое, — кивнул Эвен, а потом повернулся на кровати так, чтобы Исак лежал у него на груди.
— Хочешь сходить к ней завтра? — спросил Эвен. — Ребята, возможно, тоже захотят пойти.
— А что, если я увижу маму на кладбище? — пробормотал Исак.
Меньше всего ему хотелось столкнуться с ней на кладбище.
— Не волнуйся. Твои мама и папа уехали сегодня, — сказал Эвен, снова нерешительно проводя рукой по волосам.
— Откуда ты знаешь? — Исак наконец поднял голову, и глаза Эвена были голубые, а волосы — синие, синие, синие.
Он хотел услышать ответ, но в глубине души он уже знал его.
— Я подвёз твою маму сегодня днём, пока ты перевозил вещи с Юнасом, — сказал Эвен, глядя в сторону.
Сердце Исака было переполнено, но он всё ещё злился на него. Эвен был слишком добр, это сводило его с ума.
— Ты солгал мне насчет занятий, — сказал Исак.
— Да, — ответил Эвен. — Мне очень жаль.
У Исака не было причин злиться. Он знал это. Поэтому он закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Спасибо, — наконец пробормотал он. — Спасибо, что заботишься обо мне.
— Ты тоже заботишься обо мне, — ответил Эвен с улыбкой, прежде чем поцеловать его в лоб.
Ничего необычного. Просто два друга обнимаются в постели и целуют друг друга в лоб.
— Кстати, мне очень нравится твоя кровать, — сказал Эвен. — Она огромная.
— Мне она тоже нравится, — ответил Исак, а его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Нежные прикосновения Эвена прожигали его кожу.
— Лучше, чем твоя предыдущая? — спросил Эвен, и Исак почувствовал, как тот улыбается.
Чёрт возьми.
— Нет, — ответил он. — В моей предыдущей постели был ты.
Эвен снова обнял его, на этот раз немного грубее, немного неуклюже и отчаянно. Исак закрыл глаза и прижался губами к шее Эвена, чувствуя, как тот дрожит.
Мне кажется, или твоё тело хочет моего так же сильно, как моё хочет твоего?
Они обнялись так крепко, что Исак забыл собственное имя, приоткрыл губы, закрыл глаза и откинул голову назад, сдаваясь. Он был готов отдаться.
Сегодня пятница?
Руки Эвена обхватили его лицо, и Исак ощутил насколько он близко только тогда, когда они прижались друг к другу лбами, а потом и кончиками носов. Так интимно. Безумно близко. Исак горел.
— Ты помнишь наш первый поцелуй? — прошептал Эвен.
— Нет, — солгал Исак. — А ты?
— Нет, — солгал Эвен.
№5. Шестнадцать и Восемнадцать.
В первый раз, когда Эвен поцеловал Исака, тот увидел чёртовы звезды, и что-то сильное внутри него умерло. Это было так нереально, что Исак лежал на кровати, пока не вспомнил своё имя и не понял, почему его сердце разрывается в груди.
Но когда он наконец пришёл в себя, было уже слишком поздно, потому что Эвен уже ушёл из дома. И Исак не поцеловал его в ответ.
В ту ночь только два звука эхом отдавались в спальне Исака: удары его сердца и обрывки слов Эвена.
«Никто не любит тебя так, как я. Никто.»
Никто не любит меня так, как ты. Никто.
