— Отпадные волосы, бро! — первым сказал Элиас, совершенно не обращая внимания на то, как много на самом деле значил цвет волос Эвена для Исака; Исака, который уже стоял на ногах, но не мог сказать, когда он именно встал с дивана; Исака, у которого сердце билось в горле и который чувствовал, как его глаза наполняются горькими слезами из-за чьего-то долбаного цвета волос.
— Исак, — нерешительно позвал его Мутта. Они никогда не говорили о голубых волосах и о том, что они означают. Но Мутта был проницательным, он был тихоней. Он всегда знал всё обо всех. Конечно, он понимал, что это очень важно для Исака.
Исак просто стоял там, выдерживая взгляд Эвена с такой же интенсивностью; с таким же огнём, игнорируя всех вокруг в комнате. Дело было в них самих. Исак и Эвен. Речь шла о том, что они сделали накануне; речь была о том, что они вчера бегали по всему городу, целовались, держались за руки и медленно танцевали, как будто были любовниками; речь шла о них, о голубом небе, о солнце и о том, как Исак выражает свои чувства через сообщение.
Дело было в них самих.
Ты грёбаный мудак.
— Я не могу поверить, что ты всё же прошёл через это, — наконец нарушил молчание Микаэль. И Исаку потребовалось мгновение, чтобы понять, что он имел в виду цвет волос Эвена. Микаэль был в курсе планов Эвена.
На этот раз ты покрасил волосы для него?
Исак разозлился, но уже не из-за цвета волос. Это было словно унижением. Исак чувствовал себя униженным, потому что Эвен не только полностью игнорировал его сообщения, в которых тот изливал ему своё сердце, но так ещё и проводил время с Микаэлем, обсуждая с ним изменение цвета волос. С
ним! из всех людей на планете.
Это было глупо и иррационально, но за те часы, что он провёл, ожидая, когда Эвен подаст ему знак, Вальтерсен вообразил себе бесчисленное количество причин, которые могли помешать тому ответить на сообщения. У Эвена мог сломаться телефон, а может он долго и напряжённо думал над ответом. В конце концов, Эвен был перфекционистом. Возможно, он был занят написанием ещё одного сложного и наполненного метафорами стихотворения.
Исак не знал, чего он ожидал, но только не этого. Он не ожидал Эвена с другим цветом волос, который рассказывает об этом Микаэлю.
— Ага, — нервно усмехнулся Эвен, снимая пальто, а Мирцелла всё ещё лаяла у его ног. — Я тоже не думал, что доведу дело до конца.
Это было совсем не смешно, и Исак совершенно растерялся. Его неуверенность бурлила в голове. Он уже собирался выйти из квартиры, подтолкнув Эвена к двери; он собирался вести себя как ребёнок и начать лаять точно так же, как Мирцелла. Его руки были сжаты в кулаки; он был готов взорваться.
Но потом он заметил, как вздымается и опускается грудь Эвена. Он заметил, что Эвен не присел на корточки, чтобы напомнить Мирцелле, кто он такой; Эвен просто смотрел на Исака всё это время, как будто спрашивая, всё ли в порядке; как будто пытаясь объяснить; как будто пытаясь извиниться.
Я ни хрена не понимаю.
Исак первым прервал зрительный контакт и снова опустился на диван, стараясь не обращать внимания на то, что все взгляды были устремлены на него.
— Что за напряжение? Какого чёрта? — воскликнул Адам, как всегда указывая на очевидное.
— Заткнись, — простонал Мутта, прежде чем присоединиться к Исаку на диване и обнять его за плечи. Пальцы парня впились в кожу Вальтерсена, как будто пытаясь успокоить его. — Я хочу есть. Кто хочет пасты?
— Я, — ответил Элиас. — Умираю с голоду.
— Отлично! Тогда иди и приготовь её, — улыбнулся Мутта.
Остальные парни засмеялись, а Исак изо всех сил старался не смотреть на Эвена. Он максимально старался не реагировать слишком остро и не ломаться по пустякам. Эвен покрасил волосы.
И что? Это не обязательно должно было что-то значить. Это просто цвет волос, который не должен нести какой-либо смысл.
Да, Эвен первоначально покрасил волосы в голубой цвет для Исака и его любви к светлому небу, но то, что сейчас — не конец света. В этом не должно быть ничего особенного. Возможно, Эвену просто наскучил предыдущий цвет.
Я тоже мог бы научиться любить серое небо.
Эвен никогда не давал ему никаких обещаний. Исак не имел права расстраиваться.
.
Исак никогда не ел пасту, которую готовил Микаэль. А ещё он начал чувствовать себя пьяным от четвёртой или пятой бутылки пива. Несколько часов спустя, когда все собрались в квартире Мутты вокруг его кухонного стола, Исак понял, что до сих пор не сказал Эвену ни слова. Эвену, который смотрел на него весь вечер, не отводя взгляда, когда их глаза встречались.
Мудак.
Эвен никогда не давал ему никаких обещаний, но всё равно было больно. Трезвый Исак мог отговорить его от детских мыслей, но пьяный Исак купался в своей боли. Ему хотелось закатить истерику; ему нужны были ответы.
Я сказал, что люблю тебя, а ты молчишь.
— Так о чём же вчера был пост Исака в инстаграме? — спросил Элиас, приподняв одну бровь и довольно поедая спагетти.
— Хм? — спросил в ответ Исак, наконец вырвавшись из вихря мыслей в голове.
— Вчера ты опубликовала фотографию с Эвеном, — объяснил Элиас. — На ней он целует тебя в щёку, а внизу подпись: «только на один день» или что-то в этом роде.
Исак не был уверен, но мог поклясться, что видел, как Мутта пнул Элиаса под столом.
— Что? — нахмурившись, усмехнулся Элиас. — Я просто хочу знать, что, чёрт возьми, могло произойти за последние 24 часа, чтобы эти двое не разговаривали после публикации той фотографии.
Грёбаный Элиас.
— Что значит «не разговариваем»? — очень спокойно спросил Эвен. — Мы разговариваем.
— Я имею в виду друг с другом, — сказал Элиас, слегка закатив глаза.
— Мы разговариваем друг с другом, — ответил Эвен, улыбаясь и поворачивая голову к Исаку. — Разве не так, Исак?
Пошёл ты.
— Почему ты не ответил на мои сообщения? — выпалил вместо этого Исак, потому что его сердце болело; потому что рука Мутты всё ещё обнимала его за плечи, и он не слишком боялся сломаться на глазах у всех.
И это, вероятно, было несправедливо, потому что Эвен никогда не давал ему никаких обещаний; потому что Эвен просил дать ему время; потому что Эвен не хотел, чтобы Исак утонул вместе с ним; потому что по какой-то причине Эвен не даст им шанса и не будет любить его в ответ. Но Исак был всего лишь человеком, и он не мог забыть, как Эвен целовал его со страстью тысячи солнц и подарил ему целый день прикосновений, поцелуев, объятий и ласки.
— Исак, — начал Эвен и тут же замолчал, словно не зная, как ответить на его довольно простой вопрос. Он поставил обе ноги на пластиковый стул, который Мутта обычно одалживал у соседей, когда приходило слишком много гостей.
— Хотелось бы, чтобы мне не так сильно нравилось то, как ты произносишь моё имя, — пробормотал Исак, чувствуя себя побеждённым. Он едва вздрогнул, когда ладонь Мутты закрыла ему рот, вероятно, чтобы тот не произнёс ещё более неловких вещей.
Он даже не был пьян. Просто его сердце было разбито.
Боже.
«
Какого хрена.» Никто из парней не произнёс этого вслух, но Исак мог прочитать данный вопрос по их лицам. Будучи пьяным, он был готов признаться в своих чувствах перед всеми.
Отлично.
— Давай закажем тебе такси, — нервно заявил Мутта, поднимаясь на ноги. Он определённо был другом-мамой. Исак удивлялся, почему он так заботится обо всех; почему он не может быть больше похож на Микаэля, которому просто всё равно, как сильно его действия и слова могут ранить людей, которых он называет своими друзьями.
— Я в порядке, — Исак оттолкнул руки Мутты. — Мне не нужно такси. Оставь меня в покое.
Адам и Юсеф неловко откашлялись, а Элиас просто сидел, растерянно глядя на Мирцеллу, сидящую у него на коленях.
И Эвен, и Мутта теперь нервно ёрзали на своих местах, и это почти заставило Исака рассмеяться. Вероятно, на следующее утро он почувствует себя униженным.
Эвену, казалось, стало жарко, потому что он внезапно сбросил с себя ещё больше слоёв одежды, включая толстый шарф, который был на его шее весь вечер. И Адаму потребовалось три секунды, чтобы прокомментировать отвратительную отметину на его шее, от чего кожа Исака покрылась мурашками.
— Вау, посмотри на это! Она выглядит точно так же, как у Исака, — воскликнул Адам шутливым тоном. Он попытался разрядить обстановку, совершенно забыв о том, что это только ухудшит ситуацию.
Он говорил о засосе; о любовном укусе, который Исак оставил на коже Эвена прошлой ночью, когда забрался на его колени и заставил извиваться и постанывать под ним.
Музыка для моих ушей. Он оставил эту отметину, словно от неё зависела его жизнь; он отметил его, чтобы все знали, что Эвен позволил Исаку прикоснуться к своей коже и заявить на него права. «
Моё собственное произведение искусства.» подумал Исак.
У Исака был такой же на том же самом месте, и ребята уже потратили целый час, чтобы подшутить над ним, прежде чем пришёл Эвен.
Исак даже не пытался это скрыть, а Эвену было так
стыдно за произведение искусства Вальтерсена, что он провёл весь вечер в шарфе, даже несмотря на то, что они были дома. И если бы сердце Исака не болело давно, то именно сейчас он испытал бы эту боль.
Всем присутствующим потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, почему Эвен не отвечает на вопрос Адама и почему он смотрит на Исака с утешением.
Это было, вероятно, самое неловкое и катастрофическое место их встреч. У Мутты, вероятно, был приступ паники.
— Окей, — пробормотал Элиас, как будто не мог переварить всю эту информацию, а его глаза почему-то остановились на Микаэле.
— Я ухожу, — заявил Эвен, прежде чем встать. — Я отведу Исака домой.
— Я не пойду с тобой! — нахмурился Исак, потому что тот не имел на это права. Эвен не имел права оставлять его в таком состоянии только для того, чтобы вернуться с серыми волосами и забрать его домой.
Он не имел на это никакого права.
— Исак, — взмолился Эвен самым мягким голосом. — Пожалуйста.
.
Воздух был холодным и безжалостным, но это было самое приятное прикосновение к коже Исака. Он ненавидел холод и абсолютно боялся его, но всё равно любил, как тот возвращал его к реальности после ночи тяжелого пьянства; как он чувствовал что-то подобное сильной пощёчины большую часть времени. Исаку нравился парадокс холода, обжигающего его кожу. Это почти заставило его улыбнуться.
Эвен шёл молча позади, его шаги были лёгкими и короткими. Они сохраняли безопасное расстояние, делая это всегда, когда Исак злился на Насхайма. Они делали это постоянно, когда Эвен вытворял что-то возмутительное — как в тот раз, когда он решил сказать спутнику Исака — Якобу, что он
трахнет Вальтерсена, если тот попросит.
Забавно, что весь этот хаос начался в ту ночь. До этого они были в полном порядке. Исак только что съехал из-за объятий каждую ночь, от которых ему хотелось воспламениться; они были в порядке, пока Эвен не решил напиться и не сказал его спутнику, что они больше, чем друзья; они были в порядке, пока мысли об Эвена,
трахающего его, не начали заполнять мозг Исака.
Всё это возвращается к той ночи. Всегда.
Было забавно, что Исак решил переехать, потому что он больше не мог находиться так близко к Эвену. Но переезд только сблизил их, ведь Эвену удалось очаровать его восьмидесятидевятилетнего соседа по комнате и продолжать проводить столько же времени в постели Исака, как и раньше. Было забавно, как легко Эвен вписывался в каждую часть жизни Вальтерсена; как он был повсюду. Всегда.
Исак не мог этого вынести, но он также не мог представить себе жизни, в которой они не были бы так тесно связаны. Как и холод, Эвен обжёг его, но сохранил целым. Как и холод, он..
— Кажется, я пьян, — нарушил молчание Исак, спустя минут пять, после начала их прогулки. Он замедлил шаг и прислонился виском к уличному столбу.
— Думаешь? — усмехнулся Эвен, но в этом не было ничего злого. Он улыбался.
— Не смейся надо мной! — застонал Исак, коснувшись лбом холодного металла, и тут же закрыл глаза.
— Должно быть, холодно, — вздохнул Эвен, стоя рядом с ним так близко, что Исак почувствовал жар его тела. — Не опирайся на него. У тебя будет болеть голова.
— У меня и так она кружится. Я не могу думать! — вздохнул Исак, почти обняв столб.
— Хочешь присесть на минутку? — спросил Эвен, а его рука наконец опустилась на плечо Исака. Как раз там, где Вальтерсен всегда хотел её видеть.
— Да. Это было бы круто.
.
Исак не мог сказать, сколько времени они просидели на тротуаре. Но на самом деле ему было всё равно. Холод был пронизывающим, и земля почти замерзла. Однако в какой-то момент Эвен решил снять шарф и обернуть его вокруг шеи Исака, и этот жест заставил его покраснеть, хотя это уже случалось тысячи раз.
Это было мило, что Эвен всегда чувствовал потребность согреть его; это было мило, как Эвен всегда снимал с себя элементы одежды, чтобы защитить Исака с тех пор, как они были детьми; это было мило и так странно, что Исак не мог не чувствовать, что это служило метафорой и для их отношений. За исключением того, что это был Исак, снимающий подобное себя, со своего сердца, просто чтобы ухаживать за Эвеном.
— Я не хочу наблевать в твой шарф, — пробормотал Исак, изо всех сил стараясь открыть глаза, несмотря на головокружение. Он хотел его видеть; он хотел увидеть его великолепное лицо.
— Всё в порядке, — Эвен поприветствовал его улыбкой и тёплым прикосновением, прижатые к его щеке. — Я не хочу, чтобы ты заболел.
— Я тоже не хочу, чтобы ты заболел, — пробормотал Исак, но не пожалел об этом. Возможно, он и злился на Насхайма, но никогда не желал, чтобы тот заболел.
— Я справлюсь, — ответил Эвен, всё ещё улыбаясь.
Его глупая улыбка была заразительна.
— Перестань улыбаться. Я не хочу сейчас улыбаться, — выпалил Исак и опустил глаза, чтобы скрыть улыбку.
— Ох, прости! — нервно ответил Эвен. Это было так мило, что Исак фыркнул.
Я в полном беспорядке.
Но всё было в порядке, потому что Эвен тоже смеялся, и это был любимый звук Исака.
— Господи, как же я тебя сейчас ненавижу! — вздохнул Исак, всё ещё смеясь, потому что не мог понять даже самого себя.
— Я тоже ненавижу себя, — ответил Эвен, тихо посмеиваясь, и это прозвучало как признание. Сладкое и мучительное признание.
Нет.
Он ненавидел себя, и последнее, что Исак хотел сделать, это дать ему ещё больше поводов для этого.
— Извини, что вёл себя как мудак в квартире Мутты, — признался Исак. — Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя неловко.
И было немного больно произносить эти слова вслух; было немного больно признавать, что его гнев рассеивался, потому что утешение Эвена было на первом месте; было немного больно слышать, как жалко он звучит.
— Ты не мудак, — ответил Эвен своим глубоким голосом.
Музыка для моих ушей. Музыка для моих ушей. — Это я здесь кусок дерьма. Ты не сделал ничего плохого.
Было что-то настолько сильное и внутреннее, что всегда поднималось внутри Исака, когда Эвен опускался на землю. Исак не мог даже выразить это словами, но это пробудило в нём какие-то защитные инстинкты. Не имело значения, как сильно Эвен ранил его в такие моменты. Первым побуждением Исака было всегда защищать его и успокаивать.
Поэтому он не стал долго раздумывать, прежде чем обхватить Эвена обеими руками за шею и прижать его к себе. Он сделал это так близко, что из Эвена вырвался сладкий вздох.
— Исак..
— Ты не кусок дерьма, — пробормотал Исак, прижимаясь к его шее и надеясь, что Эвен ответит ему тем же. — Ты совершенный, ты удивительный, ты идеальный. Ты потрясающий, Эвен. Ты — самый идеальный. Ладно?
Эвен засмеялся, уткнувшись ему в шею, и это было самое сладкое ощущение — грудь Насхайма прижималась к его собственной, а его руки поднимались, чтобы обнять Исака в ответ. Так мило.
— Просто.. насколько ты пьян? — рассмеялся Эвен. Это было так мило.
— Не смейся надо мной! — застонал Исак, всё ещё обнимая Эвена за шею, и на мгновение ему захотелось тоже увидеть своё лицо. — Я серьёзно!
— Ты сказал «идеальный» дважды.
— Да пошёл ты! — Исак надулся и толкнул его, наконец отпустив. И от внезапного отсутствия контакта он почувствовал себя голым.
Эвен снова рассмеялся, а Исак нахмурился и скрестил руки на груди, вероятно, выглядя как рассерженный ребёнок.
— Ты такой очаровательный, — сказал Эвен. — Ты уверен, что тебе девятнадцать?
— Я собираюсь ударить тебя!
— Не думаю, что ты сейчас сможешь хорошо прицелиться.
Исак попытался ударить его, но вместо этого упал на спину, потому что слишком сильно замахнулся.
— Вот дерьмо! — пробормотал он, пока Эвен смеялся над ним, закрыв глаза и положив руку на живот. — Я сделал это нарочно. Окей? Я просто не хотел повредить твоему миленькому личику. Окей?
— Моему миленькому личику. Ха? — Эвен склонился над ним, а его глаза всё ещё блестели от смеха.
И кто бы мог подумать, что они закончат вот так, смеясь, сидя на тротуаре, сразу после того, как Исак устроил сцену в доме их друга? Кто бы мог подумать, что они вот так закончат день, уютно посмеиваясь бок о бок, когда казалось, что наступает конец света всего за час до этого?
Исак протянул руку, всё ещё лежа на спине, и его холодные пальцы коснулись левой щеки Эвена. Он увидел, как тот сначала вздрогнул, а потом расслабился под его прикосновением. Всего лишь прикосновение. Ласка. Исак так любил его красивое лицо.
— Да, твоё милое личико. Твоё красивое лицо, — пробормотал Исак, водя большим пальцем по скуле Эвена и наблюдая, как его глаза расширились под уличным фонарём. — Моё любимое лицо.
Пальцы Эвена переплелись с его, и Исак не знал, почему они не были вместе, когда это казалось таким правильным; когда их прикосновения были такими нежными и всё казалось таким правильным.
— Странно, но я так часто повторял слово «лицо», что теперь оно потеряло всякий смысл, — пробормотал Исак, потому что не мог оставить ни одной мысли невысказанной.
— Да, иногда я испытываю такое же чувство, — грустно улыбнулся Эвен, всё ещё переплетая пальцы и глядя на него сверху вниз. — Думаю, нам пора. Моя задница замёрзла.
— Мы можем остаться на минутку? — снова пробормотал Исак, почти закрыв глаза. — На минутку.
Минута превратилась в ещё одну, и Эвен воспользовался этим временем, чтобы вытащить сигарету и выдохнуть самые красивые клубы дыма над Исаком, оставив его немного безмолвным, когда лежал на спине.
Такой красивый.
Всё, что делал Эвен, было так горячо и прекрасно одновременно. Эвен изо всех сил пытался зажечь сигарету, потому что было очень ветрено и холодно, и это было невероятно привлекательно и завораживающе.
Должно быть, я схожу с ума.
— Ты всегда куришь, когда мы ссоримся, — выпалил Исак.
— Хм? — Эвен приподнял одну бровь.
— Здесь так чертовски жарко. Как будто ты пытаешься отвлечь меня от дерьма своей красотой.
Эвен фыркнул, и это было так красиво и трогательно, что Исак совсем не возражал против того, чтобы выглядеть жалким неудачником.
.
После этого Исак уже не мог ни стоять, ни двигаться, и он знал, что им следует вызвать такси, если они не хотят замерзнуть насмерть. Но он чувствовал себя плохо, потому что не хотел, чтобы Эвен тратил деньги на такси для него прямо сейчас, поэтому он сделал всё возможное, чтобы сесть. Он сделал всё возможное, чтобы встать на ноги.
— Мне плевать на деньги, Исак, — сказал Эвен. — Ну же!
— Нет! — простонал Исак. — Мне не нужно такси!
— Хочешь, я позвоню кому-нибудь, у кого есть машина?
— Я пойду пешком!
.
Им потребовалось несколько попыток и несколько минут, чтобы просто убедиться, что Исак не ударился головой и не получил сотрясение мозга, но они сделали это с седьмой попытки. Эвен был неумолим и непоколебим, когда вкладывал свой ум в дела.
— Если ты уронишь меня, я убью тебя, — довольно слабо предупредил Исак, заставив Эвена рассмеяться, несмотря на физическую цену, которую стоило нести человека на спине.
— Не в первый раз я несу тебя домой, Вальтерсен, — усмехнулся Эвен.
— Тогда я был ребёнком, — ответил Исак, уткнувшись в изгиб шеи Эвена. Его волосы пахли свежей краской. Было больно.
— Я бы не назвал тебя, шестнадцатилетнего, ребёнком, Исак, — возразил Эвен тем же весёлым тоном, обхватив Исака обеими руками за талию.
— Плевать. Я был тощим, маленьким и всё такое.
— Я помню времена, когда мог часами носить тебя на спине, не чувствуя усталости. Да, — Эвен почти напевал, пока вспоминал прошлое. — Хорошие были времена.
Их воспоминания; их сладкие воспоминания.
Исак крепче обнял Эвена за шею, надеясь, что тот не задохнется. Он также надеялся, что его тело будет вести себя хорошо и что он обойдётся без стояка в такую холодную январскую ночь.
— Ты испугаешься, если у меня сейчас будет стояк? — выпалил он.
Эвен засмеялся так сильно, что чуть не уронил его, от чего оба потеряли равновесие и чуть не упали на тротуар.
— Эвен, я убью тебя! — Исак застонал посреди ночи, сжимая кулак и используя случившееся как предлог, чтобы ещё сильнее прижаться к Эвену. Уткнувшись лицом в его шею и просто вдыхая его, сердце Исака было слишком переполнено, несмотря на то, что оно было так бесспорно разбито.
Возможно, всё это было у него в голове. Исака обычно не таскали на спинах люди; его тело было слишком длинным и неудобным, чтобы обвиваться вокруг кого-то другого, так что ему было не с чем сравнивать. Но он чувствовал, как пальцы Эвена впиваются в его бёдра от холода, когда он нёс того на руках. Он чувствовал это.
Поэтому он ещё крепче обнял Эвена за плечи и некоторое время дышал ему в шею, пока не почувствовал, что дыхание Насхайма участилось.
Исак отчаянно обнимал его, напоминая себе, как Эвен делал то же для него, когда они катались на том велосипеде в Новый год. Он просто обнимал его, потому что мог; потому что он был прямо там, нёс его домой на своих плечах в полночь, когда сердце Исака разрывалось в груди; потому что Эвен выкрасил волосы в серый цвет, но всё равно продолжал нести его домой. Всегда.
— Ты хоть понимаешь, как мне больно? — Исак сломался, как только они добрались до своего любимого места в самые печальные времена — кебабной, всё ещё уткнувшись лицом в шею Эвена, потому что ему было стыдно за то, как это больно; за то, что он чувствовал. — Ты понимаешь?
— Прости, — пробормотал Эвен после многозначительной паузы. Но это было не то, что хотел услышать Исак. Ему не нужны были извинения. Он просто хотел, чтобы Эвен знал.
— Я просто хочу, чтобы ты знал, — ответил он. — Я не хочу, чтобы ты жалел меня.
.
Исак не думал, что сможет вынести присутствие Эвена в доме Эдварда так скоро, когда они буквально дышали друг другу в рот прошлой ночью. Он не думал, что сможет вынести позор на следующий день, если Эвен уложит его в постель. Поэтому он слез с него, когда они подошли к двери, и сделал всё возможное, чтобы встать, несмотря на головокружение.
— Хочешь, я отведу тебя внутрь? — спросил Эвен, и Исак понял, что больше не доверяет своим словам, поэтому просто несколько раз покачал головой. — Окей. Я ухожу.
— Окей.
— Напишешь мне, когда будешь в постели? — спросил Эвен, прежде чем, вероятно, понял, что это значит.
— Ты ответишь на этот раз?
И ладно. Возможно, Исаку следовало придерживаться своей стратегии «молчать».
— Дерьмо, — выпалил Эвен.
Исак прислонился к двери и на мгновение закрыл глаза. Ему действительно нужно было бросить пить; ему действительно нужно было взять себя в руки.
— Прости, что не ответил на твои сообщения вчера вечером, — наконец нарушил молчание Эвен.
— Почему? — спросил Исак.
— Почему я извиняюсь?
— Почему ты не ответил? — уточнил Исак, почти сожалея о своём вопросе, потому что не был уверен, что хочет услышать ответ.
— Ты послал мне сообщение в 23:59, — очень буднично ответил Эвен, а его глаза были устремлены в землю. Туда, где раньше был кусок льда, на котором поскользнулся Эдвард.
— И что?
— Значит, это всё-таки была часть того дня, — осторожно проговорил Эвен. — Нашего дня.
Дерьмо.
Конечно.
Это не имело значения, потому что было частью того дня.
Только на один день. Всё это не имело значения; всё это было игрой. Они притворялись любовниками на целый день. «
Я люблю тебя». Это было идеальное завершение дня. Это не считалось. Конечно, Эвену не нужно было отвечать.
— Исак? — Эвен произнёс его имя так тихо, что почувствовал, как оно разрывает ему сердце.
— Второй раз, — пробормотал Исак.
— Хм?
— Ты уже второй раз превращаешь мои слова в игру, в шутку.
Исак не думал о том, что случилось впервые за много лет. Он всё ещё чувствовал горечь и унижение.
Эвен хотел было сказать что-то ещё, но Исак решил, что на сегодня хватит этой
чуши. Какие бы слова Эвен ни собирался произнести, Вальтерсен не хотел их слышать. Это было уже слишком.
— Спокойной ночи, Эвен, — вздохнул он, и это прозвучало почти как крик. Он так устал. — Я не буду писать тебе сегодня. Но, может быть, я сделаю это завтра. Всё станет куда лучше завтра.
— Исак..
— Нет, серьёзно. Всё нормально. Окей? Просто иди, — улыбнулся Исак или, по крайней мере, попытался это сделать. — Всё в порядке. Спокойной ночи. Ладно?
— Мне очень жаль, — повторил Эвен, а его глаза наполнились слезами, и Исак возненавидел это. Он ненавидел всё на свете.
— За что ты вообще извиняешься? Просто иди. Окей?
— Окей.
Эвен едва успел уйти, как Исак окликнул его. Он не знал, что за мазохистский порыв овладел им, но он чувствовал, что Эвен должен это услышать.
— Мне нравятся твои волосы даже такими, — сказал Исак, внезапно обрадовавшись расстоянию между ними, потому что он был готов, наконец, заплакать. — Тебе идёт.
И это могло бы звучать как ложь, но это было не так. Любой цвет подходил Эвену Бэк Насхайму. Все цвета были идеальны на Эвене Бэк Насхайме.
— Спасибо, — улыбнулся Эвен, но Исак не заметил, как надломился его голос. — На этот раз это было для меня.
— Я рад, что ты делаешь это для себя.
— Я тоже.
.
________________________________________
Мутта
00:19
Ты дома?
Втф, что это было?
Что произошло вчера на свадьбе?
Мутта
Я не знаю, что делаю
Всё в порядке?
Я так сильно влюблён в него
Исак :(
Это ведь не должно быть так больно, правда?
Это что, одна из гейских штук?
Как другие парни чувствуют себя в таком случае?
Ты когда-нибудь чувствовал себя так из-за кого-то?
Что со мной не так?
Успокойся
С тобой всё в порядке
Хочешь поговорить об этом?
Что произошло?
Ты будешь поливать меня дерьмом
Здесь зона без осуждений
Мы почти переспали вчера
[
https://slpatlst.tumblr.com/post/190501338896]
Я, блять, серьёзно, это убивает меня
Извини
Что было после?
Я не знаю, Хельга увидела нас, и я..
Написал ему, что люблю его
И он не ответил
(о господи, блять, боже, ты только что признался, что любишь его)
Ох, боже, Исак :(
(О ГОСПОДИ, БЛЯТЬ, БОЖЕ)
Я чувствую себя таким жалким
(кто такая Хельга?)
(САМОЕ ВРЕМЯ, ЧЁРТ)
Нет, я уверен, что дело не в тебе
Ты же знаешь, как всё бывает сложно у него в голове иногда <3
Я уверен, что он не игнорирует тебя специально
Он сказал, что это не считается
Потому что это всё игра или что-то в этом роде
Ты уже выразил ему своё разочарование?
Потому что в половине случаев ты просто говоришь: «всё в порядке, что бы ни случилось»
Это не правда
Ты не можешь просто ожидать, что он догадается, что ты чувствуешь, когда проводишь половину своего времени, хмурясь и ведя себя как рассерженный ребёнок
Ох, заткнись
Почему я вообще разговариваю с тобой
Кроме того, почему ты сделал это через сообщение?
Ты это серьёзно?
…
________________________________________
Потому что я не могу смириться с тем, что он отвергнет меня во второй раз.
