내 심장소릴 들어봐 제멋대로 널 부르잖아 (Услышь моё сердце, оно само зовёт тебя) (с) SAVE ME
***
– Куда мы идём? – Юнги терпеливо посмотрел на Чимина, который быстрым шагом двигался по улицам Сеула. Вчера они снова поссорились, и идти куда-то сегодня у Юнги не было абсолютно никакого желания. Особенно, когда над всем городом нависли эти свинцовые тучи. Ещё немного и должен был полить дождь. – У меня придёт клиент в час, подождёшь меня и потом пойдём в кафе, как и планировали, – ответил Чимин, даже не обернувшись. Юнги стоило большого самообладания, чтобы не развернуться прямо сейчас и не пойти в противоположную сторону. – Да ты шутишь? Я мог просто подъехать через час в кафе, смысл таскаться по городу в такую погоду? А картина действительно была удручающая. Будто у мира убавили насыщенность, и он резко посерел. Дул холодный ветер и, как бы Юнги не кутался в пальто, он всё не мог согреться. – Прости, – тихо сказал Чимин, повернув голову к возмущенному брюнету. – Это не было запланировано. Джин позвонил, когда я уже собрался и ждал тебя у двери. – Джин? – Юнги нахмурился. – Что-то случилось? – У его друга, Чонгука, большие проблемы. И ему нужен психолог. Джин часто меня выручал, и я не смог ему отказать. – У которого недавно убили парня? – тихо отозвался Юнги. Он слышал об этом ужасе, но никогда не видел ни Чонгука, ни тем более его погибшего парня. Но он знал, что Хосок – лучший друг Юнги – был близко знаком с Чонгуком. Чимин осёкся и помолчал несколько секунд. – Да, – на выдохе сказал он. – Это он. А ты откуда знаешь? – Хосок с ним работал и не знал, что говорить сотруднику вообще, поэтому спросил совета. «В конце концов, ты же с психологом встречаешься», – сказал он тогда Юнги. – Это будет непросто, – неожиданно сказал Чимин. – Потому что это знакомый знакомых? – спросил Юнги, шагая по правую сторону от Пака и выразительно глядя на того. Его вообще поражало, как Чимин работает со всеми этими людьми, как разгребает их проблемы и не пропускает их через себя. Наверное, настоящими психологами рождаются. Хосок, например, тоже умеет прекрасно слушать и даёт полезные советы, но он точно никогда бы не смог работать психологом (и не только потому, что у него нет соответствующего образования), знания, которые накопились у Юнги о своём друге позволяли ему сделать один нехитрый вывод: Хосок слишком переживал бы. Нервишек бы просто не хватило вывозить свои проблемы, да ещё и с клиентами адекватные беседы проводить. Чимин всё же парень более закрытый. Даже если вы видите сочувствие на его лице, вообще не факт, что ему и правда тяжело, больно или хотя бы на минуту обидно за вас. – Да, и это тоже, – отозвался психолог. Он сегодня тише обычного, и это заметили они оба. Прежде, чем брюнет задал Чимину новый вопрос, парень продолжил: – Что ж, подожди меня где-нибудь недалеко, я всего на часок. Он похлопал юношу по плечу на прощание и быстро устремился в офис, от которого Чимина отделял только пешеходный переход. Начинало моросить, и Мин Юнги весь исказился от недовольства. «Ну и куда мне идти?», – думал он, ища глазами хоть какое-то кафе, магазин или другое помещение, куда можно спрятаться от дождя, который, кстати, быстро набрал обороты и начал порядочно накрапывать. В офис Чимина его всё равно не пустят, там всё строго по пропускам. Тут у него зазвонил телефон. – О, привет! – Привет, – звонивший подкрался так тихо, что Юнги немножко дёрнулся, когда услышал это прямо над ухом. Позади него стоял Хосок с зонтиком. – Ты, блять, чего так пугаешь, а? – усмехнулся брюнет и сбросил звонок, наконец. – А ты чего, блять, мокнешь под дождём, придурок? – бодро отозвался парень и подвинул свой ярко-жёлтый зонт, чтобы Юнги тоже оказался под ним. Не сказать, что вид у того сразу стал более довольный, Юнги продолжал морщиться и ёжиться от порывов ветра, но в глубине души этот скромный жест как-то согрел его. – Вы ж вроде на свиданку собирались? – Это, эм, – он замешкался и почесал затылок. – Отдельный разговор в общем. Ты куда идёшь? – В библиотеку, – улыбнулся Хосок. – У меня, наконец, выходной. Я отоспался и, полный сил, иду самообразовываться. Ты торопишься? – Нет, так что я пойду с тобой. У Чимина срочный клиент, и я его вот жду стою. А зачем тебе в библиотеку? Этого парня Хоби знал довольно давно и довольно близко: они уже и напивались в стельку, когда Хосока бросила девушка, и отправлялись ночью гулять по Сеулу летом, потому что Юнги не спалось. Они видели друг друга болеющими, пьяными, блюющими, счастливыми и смеющимися до колик в животе, рыдающими, как дети, влюблёнными, одинокими и абсолютно разбитыми. Чон Хосок мог бы поклясться, что те годы, которые он дружит с Юнги, сделали его особенным и самым счастливым человеком на свете. – О, я записался на курсы, учу язык вот. Греческий, кстати. Довольно интересно, хоть и сложно до усрачки, если честно, – засмеялся он и Юнги не смог сдержать улыбки. Он почти всегда улыбался в присутствии Хоби. Им было комфортно вместе.***
Пока Хосок с Юнги шлёпали по лужам в сторону библиотеки, Чимину предстоял тяжёлый разговор на работе. Он безумно не любил говорить о смерти, но к нему слишком часто обращались именно после потери. – Здравствуйте, меня зовут Пак Чимин, а вы, наверное, Чон Чонгук? Чонгук никогда не ходил к психологу. Он вообще всячески избегал подобных встреч, бесед и выливания на людей своих проблем. А теперь он, внезапно даже для себя, собрал комбо – собирался вылить проблему и не на кого-то там, а сразу на психолога. Год назад планировал в это время отправиться в другую страну отдыхать. А теперь уже можно ставить галочку у пункта «Крыша поедет в путешествие, а ты нет». – Да, это я, – коротко отозвался парень, высовывая руки из карманов куртки. Чимин пригласил его в свой кабинет, где предложил зелёный чай, печеньки и около 15 минут просто раскручивал Чонгука на разговор. Ему тяжело дался этот сеанс, но для первого раза было очень неплохо. Психолог привык закрывать свою душу от страданий других. Это как чума, передаётся воздушно-капельным путём, и, если не закрыть въезд в город своей души, – определённо что-то да подхватишь. Честно говоря, Чимин ожидал худшего: основной упор их беседы был на проблеме Чонгука со сном, а не на смерти Тэхёна, как изначально предполагалось. – Тогда давайте так, Чон Чонгук, вы будете приходить ко мне дважды в неделю, и мы будем прорабатывать с вами некоторые упражнения, разговаривать, чтобы вы отпустили то, что заставляет ваше сердце болеть. Все болезни от нервов, слышали такое? – Да, – он слабо улыбнулся психологу. – Я пью успокоительное. – И правильно делаете, – Чимин посмотрел на Чонгука из-под своих очков. – Очень правильно. Поймите, Чонгук, каждый реагирует на потери по-разному, кто-то быстро восстанавливается, кто-то не особо. И то, что вы обратились к специалисту, хороший поступок, заслуживающий уважения. Многие боятся идти за помощью, и погибают так. Я не шучу. Селфхарм – это не только, когда люди вредят себе физически, не заботиться о своём ментальном здоровье тоже опасно. Иногда такое приводит к серьёзным последствиям. Я хочу, чтобы вы понимали, то, чем мы тут занимаемся – это важно для вас в первую очередь. Чимин записал его на утро следующего вторника. Посоветовал записывать то, что снится Чонгуку, особенно, если будут новые детали. И парню, кажется, немного полегчало, хотя бы от того, что ни разу за 60 минут его не назвали сумасшедшим (даже завуалировано), а для него это был показатель не только хорошего воспитания психолога, но и степени доверия к Чимину. Джин был прав. Но было ещё кое-что, что возвысило Чимина в глазах Чонгука, причём за первые полчаса сеанса. Он ни разу не сказал «Соболезную вашей утрате», а эту фразу, Гукки мог поклясться, он слышал чаще своего имени последние месяцы. – Алло, Юнги, – Чимин закрывал свой кабинет, когда пытался дозвониться до парня. Тот практически сразу ответил. – Я закончил, где ты? У них в планах было сходить в новое кафе, открывшееся через 2 квартала отсюда, но едва Чимин услышал, с кем Юнги, его тон изменился. Будучи прекрасным специалистом, Чимин прекрасно решал чужие проблемы, но не всегда мог совладать с собственными эмоциями. Он понимал, что иногда его претензии странные, необоснованные, но ничего не мог сделать со своим внезапно портящимся настроением. – Тогда сидите там. Я поеду домой, – он стиснул зубы, слушая, как Юнги спрашивает о том, что случилось и почему он так резко передумал. – Очень устал, знаешь ли, абсолютно не в духе после такого тяжелого сеанса, – Чимин умел не принимать чужое близко к сердцу, но совершенно не умел врать и вовремя сдерживать себя самого. И Мин Юнги знал это, как никто другой. Он постоянно становился свидетелем подобного поведения, и если Чимин думал, что его это не задевает, то колоссально ошибался. В конце концов Чимин повесил трубку. – Король драмы, – фыркнул Юнги и отбросил телефон на библиотечный стол. Хосок заметно растерялся, а затем помрачнел. – Могу я узнать, что не так? – очень тихо, словно боясь разозлить друга ещё больше, спросил он. Но Юнги много не надо, он уже был зол. Зол и расстроен. – Знаешь, Хоби, – на выдохе начал он, – я словно вечно во всём виноват. У Чимина сложная работа, я знаю, но он, блять, всё равно себе позволяет отрываться на мне даже за то, что я не стал ждать его час под грёбанным дождём и отсиделся в библиотеке с тобой. У Хосока от этих слов что-то сжалось в груди. Он не хотел, чтобы из-за него ругались, но Чимин часто притыкал им за то, что они слишком много тусуются вместе. Иной раз Хосок, конечно, уводил Чим-Чима в другую комнату и долго и упорно убеждал того, как Юнги любит своего рыжего психолога. Но одновременно с этим его посещала мысль: зачем он это доказывает? Почему ОН? Да и вообще есть ли смысл доказывать чувства, если от них так часто отнекиваются? Имеет ли смысл доказывать то, что должно быть и так ясно? Но он слишком любил своего лучшего друга. – Честно говоря, Юнги, – сказал Хосок, глядя куда-то на страницу книги, но совершенно не фокусируя взгляд на тексте. – Мне кажется, дело не в том, что ты драматично не мок под дождём в ожидании Чимина, а в том, что мы опять оказались вместе где-то. Хосок не хотел этого говорить, но он знал, что был прав. Юнги тоже это знал и поэтому неохотно вступил в рассуждения: – Хоби, ты мне как брат, и я миллион раз говорил об этом Чимину. Но он всё равно не слышит. Хосок знал, что Юнги любил его, по-братски и самой нежной дружеской любовью, на которую только было способно его сердце. Он часто шутил, что оно чёрное, как уголёк, на что Хоби отвечал, что из чёрного у Юнги только его цвет волос в данный момент и любимый свитер с горлом. А ещё Хоби знал, что совершенно не хочет портить своему другу личную жизнь. – Тебе стоит поехать домой и попробовать помириться с Чимином. – Но я ничего не сделал! – Юнги чуть не заорал на всю библиотеку, а потому на него тут же осуждающе посмотрели девушки за соседним столом. – Ну вот и объясни Чимину это. Я же не прошу тебя извиняться, бро, я прошу тебя не усугублять ситуацию. Ну, знаешь, уСукаБлять, – он усмехнулся. Но продолжил более серьёзно: – Он ревнует, потому что мы много времени с тобой тусуем. – Нет уж, я пёрся через весь город и не поеду домой сейчас, там ещё и льёт, как из ведра. Так что я сижу с тобой. Хосок улыбнулся своей скромной улыбкой, когда у него выступают ямочки на щеках, мягко посмотрел на Юнги, как бы говоря: «Дело твоё, но я предупреждал», – и уткнулся в книгу. – Тут есть комиксы, – добавил он, указывая на стеллажи около выхода. Юнги подскочил. – И ты всё это время молчал? Предатель!