니가 꿈꿔온 니 모습이 뭐여 지금 니 거울 속엔 누가 보여 (Где тот ты, о котором так мечтал? Кого ты видишь в отражении в зеркале?) (с) NO MORE DREAM
***
Сокджин долбился в дверь Чонгука примерно минут 15. Потом позвонил ему. И снова стучал, стучал и стучал. Он точно знал, что сейчас Гукки не мог никуда уйти, он же сам вчера попросил хёна приехать. «Блин, блин, блин», – старший заметно начал паниковать. С таким состоянием, которое творилось у Чонгука на сердце и в голове, могло произойти вообще всё, что угодно. – ЧОНГУК! – Джин снова забарабанил в дверь со всей силы. – ЧОНГУК! Наверное, это была самая сильная паника в его жизни, раз он решил выламывать дверь и уже потянулся к телефону, чтобы позвонить мастеру. Сам по себе спокойный Сокджин бы вряд ли смог это сделать в обычной ситуации. – Алло, – он продолжал барабанить. – Да, мне нужно открыть дверь, мой друг внутри, и он… – послышался щелчок, и Чонгук удивлённо посмотрел на Джина, – …открыл мне дверь. Извините, простите, до свидания! – Ого, – выдохнул Чонгук. – Да ты паникёр. – Ты шутишь? – старший скорчил недовольную физиономию. – Я тут полчаса достучаться пытаюсь! Ты что, спал? – Ох, – Чон пропустил Джина вперёд в квартиру, тот по-хозяйски повесил куртку, разулся и прошёл на кухню. – Если бы, спал. – Погоди, – кажется, Сокджин поставил чайник. – Ты же звонил мне вчера, сказал, что Чимин тебе помог прям? Хозяин квартиры захлопнул дверь и прошёл за гостем. Да, он прав, так всё и было. – Я думал, что мне стало легче, правда, – Гукки помассажировал собственную шею, она начинала очень сильно болеть, видимо, всё же неудачно упал. – Но сегодня снилось кое-что похлеще. И я, если честно, готов был набирать Чимина сразу после пробуждения, но не смог. – Почему? – парень нашёл печеньку и принялся её жевать, даже не дождавшись чая. – Чимин бы ответил тебе, ты же клиент. – Я потерял сознание. Если уж совсем честно. У Джина глаза чуть из орбит не вылезли. Обычно слова благодарности а-ля «Психолог такой классный, от него прямо тянет профессионализмом, мне так комфортно было на сеансе» – означают что-то хорошее, а не что состояние ухудшается и вообще человек начинает летать в обмороки. – Ты сейчас серьёзно? – он с тревогой посмотрел на друга. – Что случилось? Даже без личных подробностей и того, что должен сделать Гукки, его пересказ сна получился довольно долгим. Сокджин слушал внимательно, иногда прерываясь на то, чтобы отхлебнуть чая, но он никогда не отрывал взгляда от рассказчика. Его шокировало, насколько точно Чонгук помнит всё даже после обморока, в каких красках описывает и насколько этот сон въелся в его сознание. Джин не думал, что у людей бывают настолько реалистичные сны. Сам он их почти не видел, и в общем-то поэтому отлично спал. – Тебе прямо настолько холодно было? – переспросил он. – Да, ощущение, что я и правда стоял в воде коленями. Они у меня дико болят после сна. – Да ну, – Джин поморщился, не то от удивления, не то от попытки переосмыслить всё услышанное. – А окно на ночь закрыл? Может, ты неудобно спал? – Закрыл, – кивнул тот. – Может быть, но я уже ни в чём не уверен, честно говоря. И знаешь, почему? Брови хёна окончательно поползли куда-то вверх, и он уже боялся предположить, что же будет дальше. Чонгук встал и позвал Джина за собой. – В конце я пообещал кое-что Тэхёну, – он выдержал паузу. – Кое-что личное, и утром я нашёл вот это, – Гукки поднял с кровати блокнот и показал злополучную надпись. Рот Джина выдал много нецензурной лексики, затем старший кашлянул и спросил осторожно: – Гукки, ты не лунатик, а? Они ж многое во сне могут. – Да ты издеваешься? Не веришь мне? – взорвался Чонгук. Он делился с Джином очень важной информацией, но буквально слышал, как его снова называют спятившим. – Просто предполагаю, не кипятись. Сначала всегда стоит поискать научное объяснение. – Ага, – он скрестил руки на груди, одной до сих пор придерживая блокнот. – Только я вот что-то не могу объяснить нормально такие сны, блять, с трёхголовой псиной, чёрной жижей под ногами и обещаниями, которые потом на листочке появляются. – Я тоже, – согласился Сокджин. – Но объяснение должно быть. Позвони Чимину.***
Больше всего во всём происходящем Чонгука беспокоило то, что он не может отличать, где реальность, а где сон. Иногда ему казалось, что он всё ещё спит и вот сейчас с кухни точно выйдет Тэхён и скажет, что нужно уже идти и искать этих особенных людей. А потом поцелует Гукки так, что у того внутри что-то оборвётся. Даже сидя на кухне с Джином, Чон будто до сих пор ощущал прикосновение холодных губ Тэ на своих. И это его пугало тоже. Он живо представлял, как Пак Чимин замучается приводить его в порядок. – Сокджин, – провожая друга, обратился к нему Чонгук, когда они уже буквально стояли на пороге. – Ты не мог бы сегодня прийти переночевать ко мне? Я боюсь, что обморок повторится и не хочу оставаться один. Знаю, что это такие неудобства, но мне не по себе. – Чонгук, – он приподнял брови. – Никаких проблем, ты, блин, с ума сошёл? Конечно, я приду. Знаешь, как я испугался, когда ты мне дверь не открыл, дурака кусок? – «Дурака кусок», – передразнил Чон. – Как дед говоришь, – он засмеялся. Джин сощурился и фыркнул. – Лучше быть дедом, чем летать в обмороки, так что жди меня вечером и позвони Чимину, – парень улыбнулся и, помахав, вышел прочь. Да. Позвонить определённо стоило. Чонгук глубоко вздохнул, будто воздух в лёгких мог вытеснить его нежелание причинять другим дискомфорт, и потянулся к телефону в заднем кармане брюк. – Простите за такой ранний звонок, да, это Чонгук, – по ту сторону трубки Чимин обеспокоенно спросил, всё ли в порядке. – Нет, кое-что произошло, мы можем сдвинуть сеанс на более ранее время? – У меня есть окно сегодня вечером, – ответил психолог. По договорённости их встреча должна была состояться только во вторник будущей недели, но судьба улыбалась Чонгуку. – Вы сможете подойти в 7 вечера? У Гукки от внезапной удачи даже глаза раскрылись шире. – Да, – радостно отозвался он, – конечно! Я принесу записи. – Видимо, что-то сильно обеспокоило вас в новом сне. Буду ждать вас в своём кабинете, до встречи. Чонгук попрощался и повесил трубку. Осталось дожить до вечера.***
Субботний вечер – это самое свободное время в жизни Хосока. Время тусни, пьянок и посиделок до 6 утра с друзьями, коллегами, а иногда (ну в крайних случаях) с мало знакомыми девушками. Хоби ненавидел субботы, потому что всегда нужно придумывать, чем бы себя занять в этот раз и как не дать заскучать остальным. Но вместе с этим он любил встречаться с друзьями, болтать о том-сём за бутылкой чего-нибудь. Пару раз с Юнги они нажрались до такой степени, что Чимин потом всё воскресенье пытался вытащить их из полицейского участка. Вот тогда было стыдно. И стрёмно. Но весело. А ещё у Хосока появилась татуировка. Собственно, у Юнги тоже. Чёрт знает, при каких обстоятельствах, но появилась. Пожалуй, это была одна из причин, почему Чимин иногда косо смотрел на Хоби, они с Юнги пили много, часто, долго и обычно творили много всякой херни, как и полагается лучшим друзьям. [Вы:] Эй, бро, в новом баре сегодня наливают на халяву. Ты же не сможешь мне отказать? Сообщение Юну отправлено. Хосок выжидающе попялился на телефон ещё пару секунд, а затем отправился в свою комнату за ноутбуком. Всегда должен быть план «Б» и план «А». Только в случае Хоби план «А» всегда был запасным. Это был план «Аниме». И если не работал план «Б – значит бухич», то запасной вариант всегда спасал трезвую задницу Хосока от скуки. [Юнги:] Я – нет. А работа очень даже пошлёт тебя нахер Хосок посмотрел на нехарактерно длинное сообщение для друга и фыркнул на всю квартиру. [Вы:]Допоздна? [Юнги:]Ага Значит, всё-таки план «А» приходит в действие.***
И пока Юнги вкалывал на работе в субботний вечер, как проклятый, а Хосок пытался досмотреть 105-ую серию «Хвоста феи», Чимин снова остался с Чонгуком один на один в своём офисе. Не сказать, что рыжий психолог был абсолютно спокоен, но он максимально старался сохранить самообладание и не передать своему клиенту внутреннее волнение. Город души Пака был по-прежнему закрыт. «Как там Юнги говорит? Морду кирпичом? Вот и давай. Ты же психолог в конце концов, где профессионализм», – подумал Чимин, бесшумно выдыхая и поглядывая на Чонгука из-под своих очков в тонкой оправе. – Простите, что дёрнул вас, – в сотый раз извинился Чон Чонгук, и Чимин покачал головой. – Что вам снилось? – он крутил в своих руках ручку, готовый записывать то, что ему расскажет клиент. Гукки начал не сразу. Он молча протянул психологу свой блокнот. – Но не листайте дальше первой страницы, пожалуйста, – тут же предупредил он. Рыжий сузил глаза, но сделал, как велено. – В этом месте всегда холодно и очень темно. Мне казалось, что я стою в ледяной воде. В этот раз было очень много деталей, – Чонгук сглотнул. – Тэхён появился неожиданно и повёл меня в другие помещения. Они были светлые, красивые. Одна комната была, как зал в музее. А ещё я видел собаку, – он выдержал паузу. – Трёхголовую, – кивнул Чимин, глядя на записи Чонгука в блокноте. – Со змеёй вместо хвоста. – Да, – в голове парня очень ясно всплывал сон, по коже на спине бежали мурашки, ему казалось, что он снова слышит голос Тэ: «Если ты любишь меня, поклянись». – И ещё в какой-то момент я упал в эту жижу, ну, воду эту холодную, на колени, а утром они у меня дико болели. Мы с Джином решили, что просто спал неудобно. Но… В конце сна Тэхён попросил меня кое-что ему пообещать. Личное, – он посмотрел на Чимина, ища поддержки. Тот кивнул, как бы говоря: «Вам необязательно рассказывать». Как камень с души упал. – Когда проснулся, я кинулся записывать то, что помнил в блокнот. Но буквально на следующей странице нашёл кое-что. – Откройте, пожалуйста. Чимин перелистнул страничку. На секунду его будто парализовало. Он довольно долго всматривался в надпись, едва не проделав дырку в блокноте взглядом. Для Чонгука в этот момент время остановилось. Даже часы над входной дверью тикали как-то слишком медленно. – Чонгук, не поймите меня неправильно, – он снял свои очки и внимательно посмотрел на клиента. – В данный момент у вас сильный стресс, отсутствие нормального сна, ночные кошмары, как ваш психолог, я обязан спросить. В детстве или подростковом возрасте у вас не было признаков лунатизма? – Нет, – ответил Чонгук немного поникшим голосом. Конечно, странно было бы, не попытайся психолог объяснить всё с научной точки зрения. Сокджин спросил дома то же самое. Может, он действительно просто с катушек слетел или стал лунатиком? – Хорошо, – сухо ответил рыжий. – Переживая утрату, мы часто ищем скрытый смысл или мистику там, где её нет, Чонгук. Вы давно читали различного рода мифы? Может, «Перси Джексона» на днях смотрели? – Нет, я вообще к мифам не притрагивался, а на этот фильм дерьмовые отзывы. Просто это не мой почерк, понимаете? – Разумеется. Что ещё вам снилось? Психолог Пак сидел с таким невозмутимым видом, что аж бесить начал. Хотя Чон думал, что его просто действительно тянуло во всём искать Тэхёна, искать скрытые послания и знаки. И он не хотел этого признавать. Никто не хочет принимать, что выжил из ума и последние шарики за ролики заехали. Но почерк Тэ не давал ему покоя. – Вроде бы ничего больше. Чимина этот случай немного загонял в тупик. Он попросил сделать фото надписи, чтобы подумать на свежую голову. Чонгук неуверенно кивнул. Пак Чимин благодарно посмотрел на клиента, а затем, отдав блокнот владельцу, добавил: – Хорошо, давайте поговорим о деталях вашего сна. Он долго и очень подробно расспрашивал Чонгука об этом, о цветах, об ощущениях. И Гукки рассказывал ему всё. Кроме моментов о личной клятве, о поцелуях и о странном чувстве, которое возникало у него, глядя на такого Тэхёна.***
Пищащий звук оповестил Хосока о новом сообщении. И ещё одном. И следующем тоже. Хоби чуть сощурился и потянулся к телефону, который завалился куда-то между диванных подушек. [Юнги:] Короче, я заебался [Юнги:] Приеду после двух [Юнги:] Не устраивает, ещё и всю еду в твоем доме сожру Хоби ухмыльнулся. Таки приедет этот засранец после смены. [Вы:] Лол. Захватишь бухло? [Юнги:] А нахер я иначе в баре работаю? «Придурок», – подумал Хосок, но ничего не ответил. Зная Юнги, он будет злой, уставший и голодный. А завтра они будут дрыхнуть половину дня, а остальную половину – страдать. Возможно, от похмелья, возможно, от чего-то хуже. Лучше человека, чем Мин Юнги, Хосок правда не знал. И он в буквальном смысле всегда готов был сорваться, если бы его другу что-то понадобилось. Юнги в свою очередь никогда не дёргал Хоби по пустякам, он прекрасно знал, что тот пашет, как лошадь (из-за чего никогда не упускал шанса пошутить и часто называл парня «конём»). [Вы:] Рамён будешь? После отправки сообщения Хосок зевает. Видимо, серия «Хвоста феи» откладывается до лучших времён. Как минимум, потому что в неравном бою с миссией «накормить друга не повесившейся мышью в холодильнике и разгрести беспорядок на кухне» аниме всё же проиграло. [Юнги:] Нет [Юнги:] Хотя да, жрать захочу [Вы:] Принято, бро Аниме определённо точно сегодня идёт к чёрту. Первые полчаса после переписки он убирался на кухне. Там не было срача, который нужно разгребать часами, потому что по факту Хосока никогда не было дома. Нет хозяина в доме – минимум грязи, беспорядка и прочего. Он протёр пыль, помыл пол, поменял магнитики на холодильнике местами для разнообразия, вернул всё обратно, потому что до этого было лучше, помыл несколько кружек, что с утра стояли в раковине. В общем, Чон нашёл, чем себя занять хотя бы на часок. – А теперь готовим жрачку! – Хосок полез в ящик, где у него обычно лежало то, чем при готовке крайне сложно отравиться (просто потому что обычно это особо и готовить не нужно было): те самые рамёны, чипсы, крекеры или орешки. И в общем-то он нашёл всё, чем только можно закусить, но не наесться. Он выругался. – Почему именно сегодня лапша кончилась? Но Чон Хосок не Чон Хосок, если не решит проблему. Сидя на работе в субботний вечер, Юнги и предположить не мог, что поедет сегодня не умирать от усталости домой, а припрётся в два ночи к Хосоку, чтобы набрать лишние калории, съев на ночь (уже почти на утро) рамён и запивая его пивом и соджу. И уж тем более он не мог предположить, что этот придурок попрётся чуть ли не за три квартала, чтобы найти этот рамён. Да ещё и в дождь. – Ты нахера туда попёрся? – прямо спросил он Хосока. – В дождину, блять. Придурок. – Ты просил, я достал, чего не так? – настаивал Хоби, и Мин захотел его чем-нибудь ударить. – Ой, бля, – Юнги закатил глаза. У тебя супермаркет в соседнем доме, а ты поехал чёрт знает куда, да ещё и с тремя пересадками, – он недовольно выдохнул. Иногда Чон Хосок удивлял его. Как, например, сейчас. – Ладно, хрен с тобой, позвони мне, а то не помню, куда кинул телефон. – Да без проблем, бро, – ответил Хосок, просияв в своей фирменной улыбке и отхлебнув немножко соджу с пивом. Он достал телефон, набрал номер Юнги. И через несколько секунд понял, что над ним прикололись. Мало Хосоку было кликухи «Конь», так сейчас у Юнги на весь дом заиграло «Yeah, I’m gonna take my horse to the old town road». Смех Юна заполнил комнату и, Хоби, не удержавшись, начал смеяться тоже. – Ну ты и мудак, – сквозь смех сказал он, – я ему тут рамён готовил, блять, – Хосок даже не договорил. Просто не смог из-за хохота. Юнги резко состроил серьёзное лицо: – Как конь записан, так и должен ржать, – он прыснул. – Чо? – возмутился Хосок, – я у тебя «Конь» в контактах, что ли? – О да, – просиял Юнги. Как говорится, сделал пакость – сердцу радость. Греет ли что-то душу также сильно, как стёб на друзьями? О нет, пожалуй, нет. Может, только алкоголь. – Пошёл ты, – Хоби отпил пива с соджу. Один из лучших коктейлей, придуманных человечеством. – Я, значит, конь, а ржёшь на весь дом всё равно ты.***
Юнги не придёт после смены домой, они с Хосоком будут пить и есть всякую дрянь на ночь, и Чимин не понимал, как на это реагировать. С одной стороны, это расстраивало его. Он даже в прошлый раз довольно резко отреагировал, хотя они просто сидели в библиотеке, а тут парни собрались бухать до утра, вероятнее всего, вляпаться в какое-нибудь дерьмо, после которого Чимину позвонят из полицейского участка утром и попросят внести залог за двух тупых идиотов, которые обрекают себя на ночь в обезьяннике всякий раз, если просто выйдут за пределы квартиры Хосока. «Придурки», – подумал Чимин и непроизвольно фыркнул. Но была ещё и другая сторона медали. Он был рад этому вечеру в одиночестве, потому что безумно устал после такой рабочей субботы. Сон Чонгука казался ему бредом, но одновременно с этим, что-то в нём пугало Пак Чимина. И возможно, дело было в том, что в этом сне был Тэхён. В квартире стояла абсолютная тишина, только на кухне тикали часы. Чимин вернулся домой около 9 вечера, обессиленно сел на диван в гостиной, откинувшись на спинку и не имея никакого желания хотя бы переодеться в домашнее. Плевать на брюки, плевать на рубашку, которую он гладил всё утро, плевать на всё. Ворох мыслей не давал ему сосредоточиться после сеанса. Он не то, чтобы не представлял, как работать с Чонгуком в ближайшее время, но его терзал тот же вопрос, с которым пришёл и сам клиент. «Это не мой почерк, понимаете?», – разумеется, он понимал. Но объяснить этого не мог никак. Сколько бы версий не продумывал, не рассматривал и не воображал, всегда приходил к одному выводу: это писал не Чонгук. Но как такое вообще возможно? Чимин отрицал всякую мистику и упрямо не хотел даже думать о ней. Несколько лет назад он пообещал себе, что никогда не откроет шкатулку, запертую на замок, запрятанную далеко в кладовке его квартиры и завернутую в тысячу и один пакет. Что угодно, но только не это. Если бы Мин Юнги должен был вернуться домой сегодня, Чим-Чим точно бы не полез за злополучной вещью, но обстоятельства решили, что иначе никак. Тяжело выдохнув, Чимин пересилил себя. Он подошёл к книжной полке, вытащил маленькую, но толстую книгу по психологии (она была идеальным тайником, потому что уж к чему-чему, а ко всему, что касается самокопания и копания в других людях, Юнги не прикоснулся бы никогда и ни за что), раскрыл 76 страницу, после которой в книге безжалостно было вырезано небольшое отверстие страниц на 30, там лежал старый медный ключ. Рыжий нехотя повертел его в руках и убрал в карман джинсов. Книга-тайник так и осталась лежать на полке, но не поставленная на своё законное место. – Неужели иначе и правда никак? – спросил у самого себя Пак, открывая дверь кладовой и, поднявшись на небольшой табурет, дотянулся до нескольких коробок с обувью. Держа их в руках, он спустился вниз, две коробки оставил стоять на табурете, а одну, раньше в ней лежали его чёрные лаковые туфли с выпускного из школы, он забрал из кладовки в свою комнату. Миновав защиту из плотного крафтового, затем обычного пластикового пакетов, Чимин наконец достал медную шкатулку, обернутую в старый красный платок. Он очень слабо, но до сих пор пах одеколоном. Чимин развернул шкатулку и поднёс платок к носу, вдыхая почти исчезнувший, еле уловимый аромат. Невероятно. Столько времени прошло, а он до сих пор чувствует его. Парень грустно сжал ткань в руках, а затем швырнул её на кровать с какой-то печальной небрежностью. Медный ключ с противным звуком открыл шкатулку, и Чимин достал из неё письмо и 2 фотографии, сделанных на полароид. На первой он радостно улыбается во все 32 зуба, обнимает Тэхёна, а тот смеётся. «Лучший день! 2013.06.07.» – написано на обратной стороне. Рыжий потёр переносицу и взял второй кадр. Меньше всего он хотел видеть именно его. Там снова были изображены Тэхён и Чимин, они опять улыбаются, держа в руках по бутылке пива, фотографию сделала какой-то парень, пришедший на ту же вечеринку в честь Хэллоуина, что и они. И всё бы ничего, если бы рядом с ними не стоял непонятный чёрный силуэт, который ребята миллион раз списывали и на глюк камеры, и на чью-то тень рядом. И ничего страшного, если бы эта «тень» не напоминала сидящего прямо в сантиметре от неё Тэхёна. Как и в тот день, у Чимина мороз прошёл по коже. Они с Тэ так и не узнали, что стоит рядом на снимке, но видели это ещё много раз. Чтобы не пугать младшую сестру Ким, Чим-Чим поклялся, что будет отрицать любые странности.***
В машине громко орала музыка. Чимин впервые услышал эту песню, но Тэхён, не сомневающийся в своих способностях рэпера, зачитывал вслух, будучи убеждённым, что точно помнит текст, что точно правильно его произносит и уж тем более, что он не хуже, чем выпустивший эту песню рэпер. – О боже, стой, – Чим-Чим засмеялся, – даже я слышу, что ты нифига не попадаешь. – Ой, ничего ты не понимаешь, – фыркнул Тэ, – из меня вышел бы классный рэпер, не хуже, чем, – он глянул на название песни, – Kanye West, понятно? – Лучше на дорогу смотри, – усмехнулся Чимин и посмотрел вперёд. Выехать за пределы города было классной идеей, но вот возвращаться потом в темноту – уже не очень. Но Тэ, кажется, это не шибко-то и заботило. – Как думаешь, – обратился к нему Пак, – от родаков сильно достанется? – Ну мне – нет, – усмехнулся он, – я же с тобой. А мама тебе полностью доверяет. Думает, если я с Чимином, то не натворю всякой херни. – О да, только почему-то всё ровно наоборот, – Чимин поправил волосы и посмотрел на водителя. – Ты на меня плохо влияешь. – Да, я прям пример для подражания. В плохом смысле. Но ведь тоже пример? – он улыбнулся, не поворачиваясь к другу. Но Чимин не был согласен с этим. Всегда, когда они с Тэхёном проводили вместе время, он хорошо себя чувствовал, так что у него язык не поворачивался сказать «плохой» в отношении этого человека. Он чувствовал, словно его резво выдёргивали из рутины и говорили: «Эй, ну ты чего, в жизни столько всего, а ты всё над книжками горбишься и боишься!». На большинстве вечеринок в своей жизни Пак Чимин побывал именно благодаря своему другу. И ему всё это очень нравилось. Кроме всех этих разговоров про стрёмный силуэт сзади. И особенно Чим-Чиму не нравилось, что сестра Тэ тоже это видела, но на любые её вопросы они врали и всё отрицали. Любой на её месте уже с ума бы сошёл. Жизнь Чимина наполнялась множеством красок благодаря Тэхёну. И чёрная тоже была в этой палитре. Именно благодаря другу, он чуть не попрощался со своей жизнью. Тэхён резко дал по тормозам, вывернул руль, и они едва не перевернулись. – Ты чего, блять, творишь?! – перепуганный Чимин посмотрел на Тэ, не понимая, что только что вообще произошло. Он вырубил музыку. – Мы чуть не сдохли! Ким громко и продолжительно выругался, а затем шумно выдохнул. – Ты не понимаешь, блять, это опять оно, этот грёбанный силуэт появился посреди дороги, я с перепуга вывернул, – голос дрожал, руки, вцепившиеся в руль, ходили ходуном. – Да мы такими темпами сами станем силуэтами, Тэхён! Сходи уже или к экстрасенсу какому, или к священнику, или к психологу, блять, хотя бы, – Чимин откинулся на кресло и провёл рукой по лицу. – Тогда ты пойдёшь со мной, – парень взорвался. – Не надо из меня сумасшедшего делать, мы оба это видим! И Чонгю тоже это видела! – Тогда какого хера ты ей правду не скажешь, а? Из неё-то ты прекрасно делаешь сумасшедшую! – Чимин схватил Тэхёна за ворот рубашки, притянув ближе к себе. От злости у них обоих горели глаза. Напряжение в машине можно было хоть ножом резать. – Ты поклялся, что будешь всё отрицать, – процедил Тэ, глядя на Чимина. – Если ты ей хоть слово скажешь, я не знаю, что с тобой сделаю. – Ты уже чуть не угробил нас обоих. Твоей сестре точно стало бы легче, подохни мы тут, – он резко отпустил Тэхёна. – Ты сделал бы то же самое. – Не хочу помирать из-за непонятной тени, блять. Я бы пошёл к психологу и не убивал своими словами младшую сестру. Тэхён переменился в лице. Если раньше у него в глазах читалось раздражение, то сейчас в нём будто не осталось ничего, кроме тихой ненависти. – Пошёл вон из моей машины. – Хочешь сказать, что и сам с этой хернёй справишься? – Чимин повернул к Тэ голову. Он никогда не видел Тэхёна таким злым. – Уж лучше так, чем с тобой. Трус, блять. Иди на хрен. Чимин стиснул зубы и отстегнул ремень безопасности. Тэхён стянул с головы красную бандану, которую ему подарил на один из праздников Пак, и швырнул ему вслед. – И это забери с собой.***
Больше они не разговаривали никогда. Чимин пешком шёл до дома около полутора часа, и радовался, что они были не слишком далеко, а метро ещё работало. Через два года он случайно узнал, что Тэхёна не стало, когда он защищал свою сестру от пьяного отчима. И сейчас Пак смотрел на красный платок – ту самую бандану, которую он дарил лучшему другу, на фото, где они были счастливы и где увидели силуэт, перессоривший их к чёртовой матери, и у него сердце болело. Мерзкое чувство окутало Чимина с ног до головы. Сожаление не давало сделать глубокий вдох. Он убрал шкатулку, фотографии и бандану обратно в пакет. Письмо отнёс в гостиную, где оставил свой телефон. Сравнение почерков из письма и блокнота Чонгука дало тот же вывод, к которому Чимин пришёл ещё на сеансе. Это не Чонгук писал, это сто процентов почерк Тэхёна. «Эй, Чим-Чим, я потерял твою открытку на Новый год, но решил, что добавлю хотя бы записку к твоему подарку! Спасибо за дружбу, и что ты всегда поддерживаешь мои идеи! Желаю тебе нажраться в праздник как следует, чтобы было что мне рассказать! P.S. Спасибо, что помогаешь уберечь Чонгю. Но ты же поклялся мне, бро, у тебя нет других вариантов. Жду встречи после каникул, с Новым годом! Ким Тэхён» Чимина передёрнуло. Надписи «Ты поклялся» – абсолютно идентичны. Как он и думал. – Это невозможно, – он побледнел и сел на диван. Голова закружилась. – Прости меня, Ким Тэхён. Прости меня.***
В то самое время, когда Пак Чимин тихо с ума сходил от открывшейся правды, Сокджин пришёл к Чонгуку, как и обещал. – Ну что, – с порога спросил он, даже не успев снять обувь. – Что сказал Чимин? Чон тяжело выдохнул, глядя куда-то в пол и не зная, что ответить хёну. Он молча закрыл за Джином дверь, а затем, подперев спиной стену, тихо сказал: – Без понятия. – Что? – Джин выпрямился, поставив ботинки на полочку для обуви. – В смысле? Ты ходил к нему? – Да, – кивнул Чонгук. Сокджин посмотрел на него в ожидании продолжения, всем своим исказившимся лицом говоря: «Ну и?». Чон пожал плечами. – Он охренел, если честно. Старший всплеснул руками. – Мне каждое слово из тебя вытаскивать, что ли? Объясни нормально! – Не хочешь выпить? Джин смягчился и, встрепенувшись, как петух, гордо прошагал на кухню. Младший достал свои запасы соджу. Он не знал, как рассказать о том, что было на сеансе, потому что если даже психолог в лёгком замешательстве, то что делать самому Чонгуку? – Чимин спросил меня о том же, о чём и ты. Не лунатик ли я, нет ли других вариантов, кто мог написать это. Или может, это старый блокнот. Или ещё что. В общем, ничего даже отдалённо не похоже на то, что происходит сейчас. И мне кажется, в конце он это понял. Мы поговорили, но я почти на сто процентов уверен, что сегодня мне снова приснится Тэхён с трёхголовой собакой и та комната с огромной картиной на потолке. – Ну, – старший сделал глоток. – Сегодня ты хотя бы ночуешь не один. Так что, если ты заверещишь, как маленькая девочка, – он затряс руками, изображая испуг, – я тебя разбужу. – Если я заору во сне, ты с перепуга сам будешь визжать, как маленькая девочка, – усмехнулся Чонгук.***
Ванна медленно заполнялась тёплой водой. Чимин чувствовал, как с каждой упавшей из крана каплей у него уходят силы и что, если вода вдруг дойдёт ему до носа, перекрыв доступ к кислороду, он особо и не будет против. «Наверно, утонуть в своей же ванне – очень нелепая смерть», – подумал он и прикрыл глаза. Память вновь и вновь возвращала его в день, когда он навсегда потерял Тэхёна. « – Трус, блять. Иди на хрен.» Когда они оба оказались против друг друга, а не против проблемы. « – Не надо из меня сумасшедшего делать!» Когда годами длившаяся дружба, привязанность и ответственность друг за друга перестали существовать. « – Я бы не убивал словами свою младшую сестру!» Они даже не попрощались. Чимин не мог себе этого простить. Не мог простить, что не вошёл в положение Тэ, что не поддержал его и что через несколько лет они возвращались домой к семейству Ким не вместе. Возможно, тогда Тэ был бы жив и вдвоём они бы куда ловчее справились с бухим отчимом. Защитили Чонгю, как всегда и хотел её старший брат. И он всегда защищал её, даже ценой собственной жизни. Пак дотянулся до старого письма от Тэхёна и зажигалки, которые он положил на широкий край раковины рядом. Через мгновение бумага горела в его руках, пепел падал в воду и на пол, а Чимин представлял, что это сгорают его плохие воспоминания. Но, к сожалению, они никуда не делись, как и его чувство вины. Открыв свой ящик Пандоры*, Чимин выпустил в собственный мир сожаление, боль, отчаяние и тоску. Город его души захватила чума. Хуже не придумаешь.***
– Ну и я ему говорю, чтоб он пошёл далеко и на тот орган, который он вечно во время стриптиза демонстрирует нашим посетителям, охуел совсем, – возмущался Юнги, едва сдерживая улыбку и смотря, как на весь дом ржёт Хосок. Того уже было не остановить. Они практически допили весь имеющийся у них алкоголь. Наполовину съеденный рамён одиноко ждал своей кончины. Но, увы, ещё парочка уморительных историй с работы Юнги, и коктейль из соджу и пива победил в неравной схватке с лапшой окончательно. – Блин, и что теперь делать? – Хосок грустно смотрел на опустошённый стакан. На часах было почти четыре утра. Им ещё повезло, что какой-то дурак нажрался в хламину, стал буянить и поэтому весь персонал отпустили домой пораньше. В том числе и Юнги. – У тебя ж супермаркет в доме напротив, пошли ещё купим, – брюнет зевнул и допил содержимое своего стакана. Всё. Теперь в этом доме алкоголь остался только у них в крови. – Точно, – Хосок просиял, как маленький ребёнок, хотя, казалось бы, решение было на поверхности. – ПОШЛИ! – Чо? – Мин даже оторвать свою пятую точку со стула не успел, а Хоби, полный сил, энергии и желания нажраться, уже пытался натянуть на себя кроссы. – Придурок, подожди меня, – буркнул Юнги и направился в прихожую. С горем пополам они натянули на себя куртки (вообще бармен пришёл после смены в пальто, но переться с пьяным Хосоком посреди ночи за догоном в дорогой обновке как минимум крайне опрометчиво. Они это знали, поэтому на такой случай у Чона дома всегда было 2 куртки, которые уже, в общем-то, повидали всё на своём веку), закрыли дверь и понеслись к вратам Рая, а именно к дверям магазина «7–ELEVEN». Их путь занял минуты 3 от силы, потому что на выходе из подъезда Хоби посетила гениальная идея: «Давай, кто быстрее? Только чур бежать, как Наруто!» – и с грацией пьяной кобылы он устремился вперёд. Мог ли ему уступить Юнги? Ну, конечно же, нет. Но как они не сломали где-то по дороге шеи, останется загадкой навечно. Шансов суициднуться за эти несколько минут у них было много. Зато все в позе Наруто. Уставший хранитель магазина встретил слишком весёлых ребят тихим «Доброе утро», выжимая из себя остатки оптимизма на слабую дежурную улыбку. – И что будем брать? – Мин внимательным взглядом сканировал имеющийся алкоголь. – Может, – он выдержал ироничную паузу, чтобы не заржать раньше времени и не испортить свою шутку. Но у себя в голове он уже помер со смеху. – КОНЬяк? – Да, почему бы и….– до Хосока внезапно дошло. – КОНЬяк, ну ты и пидорас, – они залились пьяным хохотом, а несчастный сотрудник магазина посмотрел на них такими печальными глазами, что будь Хоби чуть потрезвее и заметь он это, точно пригласил бы парня с ними. – Но, если серьёзно, – Хосок попытался сосредоточить взгляд на Юнги, схватив его за плечо, – у меня не так много денег для этого коньяка, – он снова засмеялся, а затем кашлянул, резко став серьёзным. – Я иду на крайние меры. Рука Хосока потянулась за пивом, соджу со вкусом грейпфрута и макколи. – Это будет убийственный коктейль. Даже у пьяного Юнги глаза на лоб полезли. – Ты ебанулся? – он потряс Хоби за плечи, но тот продолжил стоять с видом Наполеона, захватившего Европу, и набирать в корзину алкоголь. – Ты ж помрёшь, придурок! – А чо это, «помрёшь»? Ты со мной помирать будешь! – Я, блять, в баре работаю и прекрасно помню, чем эти наши коктейли заканчиваются! И ты думаешь, я достаточно бух для этого? – Юнги демонстративно покачал головой, выжидающе глядя Хоби в глаза. Тот приподнял брови, молча сверля друга своими абсолютно ни во что не всекающими глазами. – Ладно, я достаточно бух, но это всё – твоя вина! Хосок просиял, как маньяк, нашедший свою жертву. Сказать, что они будут жалеть об этом решении на следующий день – это не сказать ничего. Всё было в порядке, пока они снова летели домой, на этот раз, опять вспомнив про Наруто. – Саске, вернись в Коноху, тебе уже хватит бухать! – кричал Юнги, не веря своим ушам. Самая последняя трезвая клетка его мозга орала, что ещё немного и Хоби станет по-настоящему плохо, а потом слишком хорошо, и вот тогда-то они точно снова окажутся в руках полиции. – Нет, Наруто! – кричал в ответ Хосок, всеми силами стараясь не растрясти своё сокровище. Взяли они, конечно же, не одну и не две бутылки. – Куда ты бежишь, а, УБАВЬ ХОД, УВАЖАЙ МОЁ ПИВО! Когда они пересекли порог квартиры Хоби, начался новый челлендж. Чон Хосок – парень весёлый и неординарный, так что снять обувь, как любой нормальный человек тоже оказалось не для него. Нет бы присесть на тумбочку, как обычно, снять кроссы и не нашвырнуться? Слишком легко. Парень присел на корты, прикладывая всё своё внимание к развязыванию шнурков, но не удержался и начал падать. – Эй! – Мин оглянулся на друга, когда его лапа нагло приземлилась брюнету на задницу. Хосок шлёпнулся на пятую точку, кроссовки так и не стянул, зато попытался удержаться за Юнги, стоящего рядом. Точнее, за его ближайшую часть тела. – Вот и поворачивайся к тебе после такого спиной. Бармен хоть и шутил, будто он трезвый, но это было абсолютно не так. И это стало понятно сразу, как только они начали открывать пиво (по правде, это стало понятно, когда он вообще сам предложил идти в магазин). – Смотри, как могу, – воскликнул он. И обычно так начинаются все интересные истории. Единственное, что они понимали точно – это, что пиво всё же растряслось, пока они косплеили Наруто с Саске. И ещё понимали, что надо как-то аккуратно его открыть. До Юнги быстро дошло: это его звёздный час. На работе бармена случается всякое, поэтому он уже научился открывать пиво всеми возможными способами и всеми подручными средствами, да так, чтобы ничего не разлилось. Он аккуратно открутил крышку, но продолжил удерживать её в руках, Хосок взгляда не сводил с происходящей магии. – А сейчас надо резко перевернуть – и в стакан! – важно объявил Юнги, ловко давая бутылке «сделать вдох» и опрокидывая её в кружку. По крайней мере ему так казалось. Взгляд Хосока отразил всю боль Вселенной, когда бармен промазал и пиво полилось мимо кружки – на пол. – Ты чудовище, – он испустил вздох самого грустного человека на свете и посмотрел на пол. – Бля, – брюнет поддержал Хосокову скорбь. А затем с абсолютным покерфэйсом добавил: – Ну, слизывай с пола теперь. – Ага, действительно, мы же просто так дофига запаски купили, – фыркнул Хосок и показал другу средний палец. И вот после этих слов начался апокалипсис.***
– Ох, блять, – Юнги открыл глаза и его сразу же посетило два желания: умереть и убить то чмо, лежащее на его груди. – Проснись, бля, – он был безжалостен и беспощаден к Хосоку. Вчерашний коктейль был к ним беспощаден не меньше. Именно поэтому утром у Юнги на подушке лежала использованная маска для лица, на полу стоял стакан с недопитым соджу (но скорее всего, не только с ним), а на люстре висели чьи-то боксеры. Судя по расцветке, это Хоби. Юнги издал звук с рождения уставшего человека, шумно выдохнув через рот. – Я не воскресну, даже не проси, – промямлил Хосок, не двинувшись с места. – Куда ты денешься, может, хоть трусы свои с люстры снимешь, – поморщившись от головной боли, произнёс брюнет. – Воскреснешь, а потом я убью тебя к чёртовой бабушке. Глаза Хосока резко раскрылись. В чём он вообще лежит? Он подскочил. По голове будто кувалдой ударили раз 40. Он выругался, как только мог, схватился за голову, а потом встретился взглядом с Юнги. Выражение лица того было неописуемо. – Я не голый. – И на этом спасибо. Благослови господь пижамные штаны в клеточку, которые Хоби надел, видимо, на автопилоте в абсолютном состоянии нестояния. Но как боксеры попали на люстру… Дальнейший час они просто пытались хоть как-то встать с кровати. Солнце уже во всю светило за окном и, видимо, было как минимум 12 часов дня. Юнги заставил себя доползти до ванны первым. Как и ожидалось, половина имеющихся тюбиков оказалась в ванной. Наполненной ванной, к слову. А ещё там что-то плавало. – Ёпт твою мать, – Юнги с сожалением посмотрел на золотую рыбку Хосока, которая чудом уцелела после этой ночи. – Надо будет вернуть тебя на место. Блевотины нигде не было, неужели, ночью обошлось? Он радостно выдохнул. Хоть что-то хорошее. Судя по звуку за дверью, Хоби вышел на балкон. – Блять, Юнги, иди сюда! Глаза Юна округлились и он, поспешно заканчивая свои дела в туалете, вылетел к другу. Тот смотрел вниз, свесившись через перегородку раскрытого окна. Вот от этого Мин сильно напрягся. Он повторил движение за Хосоком, чтобы посмотреть, на что он уставился. Внизу красовалась нецензурная надпись, сделанная явно не так давно и явно баллончиком. – Это твоя работа, – подытожил Хоби. – С чего ты взял? – спросил Юнги, сморщившись, но начал отчётливо вспоминать, что это действительно сделал он. – Ошибка вон в том слове, – спокойно ответил Хосок. – Видишь то пятно рядом? – брюнет указал пальцем в непонятную лужу внизу. – Ага. – Это точно ты блевал. – Пошёл ты! Из комнаты зазвонил телефон Юнги. Они одновременно обернулись на звук и попытались найти средство связи. Нашли. Мин Юнги понял, что сейчас 13:46 и что это – время его смертного приговора. Как минимум потому что от Чимина у него было 32 пропущенных вызова и 6 сообщений. – Да… – тихо выдал Хоби, увидев, на что пялился Юнги. – Пизда, – также тихо ответил тот. Ответить на 34 звонок от Чимина, по сути, было самоубийством. Но не ответить на 34 звонок от него – было суицидом в квадрате: это когда вы умерли, воскресли и снова умерли. В общем-то, это было кратким описанием состояния брюнета. – Да? – мягко спросил в трубку Юнги, будто ничего не произошло, и на люстре Хоби не висят его же трусы, рыбка не плавает в ванной, а у подъезда нет граффити с ненормативной лексикой. Едва послышался голос Чимина, Мин закрыл глаза и присел на подлокотник дивана. Хосок присел рядом. Ему даже приближаться не надо было, чтобы слышать Чим-Чима. Как бармен вообще не оглох и тут же не умер от разрыва барабанных перепонок с похмелья, непонятно. – Да, мы в норме. Нет, не в участке. Нет, за нас не надо вносить залог. Все живы. Я цел. Нет, новых тату тоже нет. И нового пирсинга тоже, – это он произнёс уже не так уверенно, и жестом показал Хосоку осмотреть его. Хоби пожал плечами, вроде, действительно ничего нового не натворили. Юнги облегчённо кивнул. – Да не курили мы траву! «Стандартный набор», – подумал Чон и ухмыльнулся. Дальше Чимин спросит про стриптизёршу, ну или стриптизёра. – Да не приезжал к нам никто. – Ребята, – с кухни высунулась чья-то голова. Хоби подпрыгнул от неожиданности, нашвырнулся с дивана и выбил телефон из рук Юнги. Тот громко выругался – сначала от испуга, потом от того, что не удержал телефон. Паковская задница по ту сторону провода в этот момент взорвалась окончательно. Он повесил трубку, и отсчёт до приезда Чимина начался. – Ты кто нахрен такой?! – Хосок схватил с журнального столика первое, что ему попалось под руку и, продолжая сидеть на полу, выставил вперёд, чтобы защищаться, если что вдруг. Неизвестный выставил руки перед собой, как бы говоря, что он не угроза. – Пультом от телека защищаться будешь? – иронично спросил Юнги. – От боксеров на люстре и то толка больше, ими хотя бы придушить можно при желании. Чон не знал, что напрягло его больше: что от пульта действительно минимум толка или что его лучший друг знает способ придушить человека боксерами. Юнги всматривался в лицо человека с кухни. И тут до него дошло. – Ты же тот чувак из магазина! – Ну, конечно, – он чуть приблизился, опуская руки. – Вы уже и не помните, а? Хоби опустил пульт и положил его на диван. Точно, это ведь тот несчастный работник из магазина. Но как он тут нахрен оказался? – И как ты тут оказался? – тут же спросил он прямо. – Да вы и пригласили. Взгляды Юнги и Хосока встретились. Следствие зашло в тупик. Они помолчали с полминуты, но Мин решил прервать напрягающую всех тишину. – Может, ты нам расскажешь, что было? Они ушли на кухню, чтобы выпить таблетки от головной боли и утолить жажду. Никогда сорок минут болтовни почти незнакомого человека не казались парням настолько увлекательными. История умалчивала о том, сколько и за какой промежуток времени они выпили, но так уж вышло, что за добавкой они вышли снова. Ну и потому что проголодались (миска от вчерашнего рамёна, кстати, практически сияла от чистоты, хотя её явно не мыли). Возможно, они на спор её вылизывали, а, возможно, были просто ужасно голодными. Хосок подумал, что в принципе, в его состоянии он мог вылизать тарелку из-под рамёна, но надеялся, что это всё-таки не он. Юнги был уверен, что так всё и было. Добравшись до пункта назначения, они уговаривали Чондэ (а так звали этого продавца) пойти пить с ними, чего и добились, едва его сменщик пересёк дверной проём магазина. И вот дальше началось самое интересное. Нажравшись до кондиции, когда взрослые люди ловят ненастоящих рыбок в аквариуме на детскую удочку, Хосок решил переместить своего питомца в ванну. Забота как-никак. Но рыбалка быстро надоела, и Юнги предложил пойти порисовать. Так появилось граффити внизу. – Всё ясно, – сказал Хоби, сидя за столом и подпирая рукой голову. – Потом мне стало плохо от запаха краски, и я блеванул. – Нет, – вступился Чондэ. – Вы долго спорили из-за нецензурной брани на асфальте, а потом ты сказал, что там вообще ошибка в слове. – Ну так и есть же! Юнги фыркнул. – Чего, папа литературу преподавал, и всё знаешь теперь? – Нет, я всё ещё не понимаю, что произошло дальше. – Ты сказал, что мат с ошибкой, – Чондэ выдержал паузу. – И блевал ты на такое творчество. Ну и вот… – Ты чо, охуел? – возмутился Юнги и схватился за висок, поморщившись. – Я, блять, старался! – Прости, братан, но в следующий раз ты точно напишешь верно, – Хосок виновато улыбнулся, но эта улыбка стоила ему всех усилий, потому что заржать на весь дом хотелось сильнее. Сам Чондэ был в замешательстве от всего происходящего. Как он вообще согласился на это, для него было неясно. – Ладно, – Мин поправил растрепавшиеся волосы и отпил воды из стакана. – Но с хера ли там трусы Хосока-то на люстре? – Я не знаю, – продавец «7-ELEVEN» пожал плечами. – Я отрубился прямо тут. – Понятно, почему ты вышел с кухни, а не спал на диване в гостиной, – произнёс с задумчивым видом Хоби. – Просто, блять, сними их, пока Чимин не пришёл. Едва Юнги произнёс эту фразу, в дверь настырно затарабанили. Хосок посмотрел на друга, и в этом взгляде читалась только одна фраза: «Код красный! КОД КРАСНЫЙ! ВСЕМ ПОКИНУТЬ КВАРТИРУ!». Чондэ было нечего опасаться, но он поспешил ретироваться в ванную от греха подальше. – Раз, два – рыжий заберёт тебя, – пропел Хосок, залезая на кровать и стягивая свои трусы из-под потолка. – Какой он быстрый, на чём ехал-то только! – Три, четыре – запирайте дверь в квартире, – поддержал флэшмоб Юнги, запихивая все пустые бутылки под кухонную раковину за мусорное ведро. – Пять, шесть – рыжий хочет всех вас съесть, – Хоби спешно унёс с подушки использованную тканевую маску (она-то как тут оказалась?) в мусорку и вылил недопитый коктейль, оставшийся в стакане прямо у кровати, к чёртовой матери. – Семь, восемь – про похмелье он не спросит, – вытер тряпкой пролитое пиво с пола и убежал в коридор. Время остановилось. Мин Юнги молился всем богам похмелья и пьяных выходок, в то время, как Пак Чимин уже был готов выбить эту несчастную дверь, ну или челюсть одному алкоголику. Послышался щелчок замка, и врата Ада раскрылись. – А ты быстро! – выдал Юнги с максимальной детской непосредственностью, на которую он вообще только был способен. Столкнулся с взглядом Чимина, чьи глаза пылали огнём ярости, и ему стало физически плохо от ощущения приближающихся пиздюлей. Пак молча сверлил Юнги взглядом. Сверлил и, вероятно, превращал того в пепел. Сжигал на костре, как ведьму в средние века. Мин подумал, что лучше бы Чимин кричал, чем вот так. Хосок в этот момент притаился чуть поодаль, прижавшись к стене и, вероятно, пытаясь слиться с интерьером, чтобы не попасться под горячую руку. Чисто теоретически, он, как хозяин дома, мог бы что-нибудь сделать. Но нежелание получить пиздюлей вместо Юнги у него перевесило. – Чимин, – неловко отозвался Мин, нарушая давящую на всех (даже на спрятавшихся в ванной Чондэ и рыбку) тишину. Пак не сказал ни слова. Зато ловко схватил брюнета за ухо, протаскивая того, как школьника, на кухню, по-хозяйски кивнул Хосоку, чтобы тот закрыл дверь. Под симфонию ойканья Юнги, Хоби ничего не оставалась, кроме как прикрыть вход в их персональный ад и под строгим взглядом Чимина проследовать на кухню. Они смотрели на узоры столешницы с невозможным интересом около 15 минут, пока Чимин ругал их, как маленьких деток. – Нет, спасибо, что хотя бы без полиции в этот раз обошлось, – говорил он, глядя на них сверху вниз. – Но что это нахуй был за мужской голос? Ты обещал мне, что вы будете вдвоём! Вдвоём, Юнги, это два человека, два! А тут ещё кто-то? Ещё и телефон выкинул! И почему у меня было 15, – Чим-Чим повысил голос, – 15! Сообщений в 6 утра? И одно хуже другого. Почитать вам? Хосок резко вспомнил, что они играли в карты на спор. Вероятнее всего, загадали что-то отвратительное. Вероятнее всего, по этой же причине тканевая маска валялась на подушке. Но не факт. – «Это пиздец», «Прости меня», «Я не виноват», «Я ужасный человек», – Чимин листал сообщения и в какой-то момент вид провинившегося котёнка у Юнги сменился на лицо человека, который резко что-то вспомнил. – НЕ НАДО, – он вскочил и выхватил у Чимина телефон, спрятал его за спину. – Не стоит продолжать, я всё вспомнил. Я – УЖАСНЫЙ ЧЕЛОВЕК. – Нет, – парировал Чимин. – Но охуевший – не то слово. Хоби нахмурился и изучающе посмотрел на парочку. Что такого отправил Юнги? Чим-Чим стоял с лицом сученьки, было заметно, что ещё чуть-чуть и он аж зубами скрипеть начнёт от негодования. – Дома поговорим, – добавил он, и Чон заметил, как Мин облегчённо выдохнул. – Так что за третий лишний у вас тут был? – Чондэ, – позвал Хосок. – Выходи уже. Продавец без энтузиазма открыл двери и прошагал к ребятам с опущенной головой. Чимин встретил его взором, полным презрения. Мин вздохнул. – Да сделай лицо попроще, – устало сказал он. Голова всё ещё дико болела, а после такого разноса, наверное, она и на следующие сутки не пройдёт. – У меня только такое недовольное, – с ядом в голосе отозвался Чимин. – Это Чондэ, и он работает в магазине внизу, – вступился Хоби. – Мы просто позвали его с нами, – Пак едва заметно смягчился, но лица проще не сделал. – А теперь собирайтесь и кыш уже из моей квартиры, мне скоро на курсы по греческому идти. В конце концов это – его дом, и он может хоть как-то надавить на гостей этим. Сам Хоби хотел бы, чтобы Юнги остался подольше. Да хоть до завтра пусть сидит, Чон даже на курсы не пошёл бы. Но Чондэ он вообще практически не знает, а драмкружок имени Чимина лицезреть не очень-то хотелось. – Хорошо, – спокойно ответил Пак, но с места не сдвинулся. Хоби посмотрел на него с вызовом. – Прежде, чем мы пойдём, мне хотелось бы кое-что у тебя узнать. Юнги нахмурился, эта ситуация начинала его напрягать. Чондэ, почувствовав, что абсолютно здесь лишний, спешно попрощался со всеми и быстро покинул квартиру. – Это насчёт Чонгука. Вы вроде вместе работаете. – Откуда ты его знаешь, Чимин? – Чон скрестил руки на груди и взглянул на Юнги, будто пытаясь телепатически с ним связаться или хотя бы найти поддержку в его глазах. – Это мой клиент. Он обратился буквально на этой неделе насчёт кошмаров. Я бы хотел узнать твоё мнение о нём, потому что пока это какая-то очень мутная история. Я говорю вам это сейчас не как психолог, а как друг. Хочу ему помочь, но не понимаю до конца, каким образом. – Ну, он классный, – Хоби посмотрел куда-то в потолок. – Раньше был общительным и улыбающимся всегда. Стебал всех на работе. И я с его шуток чуть коньки не откинул как-то. Но после того, как всё случилось, его даже просто заметить сложно стало, он будто постоянно сливается со стенами, теряется и молчит. От этого у Чим-Чима что-то сжалось внутри. Воспоминания о Тэ накатили с новой силой. – Но он никаких странностей не проявлял? – уточнил рыжий. – Нет, а с чего бы? – Хоби чуть повернул вбок голову и посмотрел Чимину в глаза. – Чимин, – Мин не выдержал. Обеспокоенное выражение лица психолога, его вопросы наталкивали Юнги на тревожные мысли. – Что случилось? – У вас нет знакомых врачей или переводчиков?