Writober по-фремионски

Тихо потрескивают дрова в камине, медленно превращаясь в алеющие угли и отдавая взамен тепло и мягкий дрожащий свет. В этом свете комната кажется по-сказочному уютной. Круглый вязаный коврик, часы на стене, кресло с небрежно брошенным на него пледом и россыпью разноцветных подушек, старенький потертый диван. На все это падают причудливые блики от огня, окрашивая все поверхности в оранжево-алые оттенки. Но уже на расстоянии вытянутой руки от дивана все теряется во мраке. Сквозь полуприкрытые шторы просачивается лунный свет. Он путается в длинных тенях от ветвей деревьев, которые блуждают по дальним углам комнаты, и серебром ложится на стены, вместе с тенями окрашивая их причудливым черно-белыми узорами. Но это все там, далеко. А здесь, у камина, есть только манящий свет, тепло и спокойствие. Гермионе спокойно — по-настоящему спокойно, как редко бывает в ее взбалмошной жизни. Рядом с Гарри вообще можно забыть о спокойствии. Порой у нее даже возникает ощущение, что они все трое живут в какой-то приключенческой книжке — настолько много событий с ними происходит каждый год… Этот миг — редкая возможность забыть о всех тяготах и невзгодах, обещаниях и обязанностях, ошибках и чувстве долга. Сейчас она здесь, у камина. Сидит на диване, поджав под себя ноги в разноцветных носках, которые ей подарила миссис Уизли на Рождество, на коленях — раскрытая книга, бок греет свернувшийся огромным клубком Живоглот, и ей спокойно. Так, словно она на своем месте. Там, где и должна быть. В углу комнаты свалена груда так и не распакованных подарков. На столике остывают мятно-коричный чай и пряники в виде человечков, посыпанные сахарной пудрой. Все обитатели Норы давно видят десятый сон, а Гермионе не спится. Уизли заходит внезапно. Просто появляется в дверном проеме, закрывая собой падающий из окна лунный свет, смотрит недоуменно, щуря заспанные глаза. — Ты чего здесь?.. — вопрос затухает, так и не будучи заданным. Гермиона пожимает плечами. Фред смотрит на нее долгую минуту, а потом сладко зевает, быстро проходит и садится рядом на диван, отчего девушку даже немного подбрасывает. Живоглот недовольно смотрит на пришельца, приоткрыв один глаз, но в конце концов успокаивается и снова задремывает. Свой. Уизли тянет руки к огню, бормочет что-то тихо, косясь на лежащую на коленях Гермионы книгу. Она не читает ее, просто держит раскрытой, наслаждаясь ее тяжестью и реальностью. Реальность давно уплывает от Гермионы. Или она — от реальности. В тепле и уюте так легко потеряться во времени и пространстве, забыть кто ты есть и зачем живешь, что тебя окружает и кто находится рядом. Это состояние абсолютного спокойствия, когда мир расплывается, тает, рассыпается звездами, открывая какую-то реальность, в которой ждет совершенно новая, неизведанная вселенная… Фред бесцеремонно выдергивает Гермиону оттуда. Он вообще всегда отличался бесцеремонностью. Уизли захлопывает книгу, бросает ее в кресло, скидывает на пол Живоглота и падает головой на колени девушки. Она смотрит на рыжую — в свете пламени даже еще более рыжую, чем обычно — макушку, чувствует тяжесть и тепло его щеки, которой он прижимается к коже на ее бедре. И это сводит Гермиону с ума. Затаив дыхание, она робко касается рыжих волос, зарывается пальцами в их пламя, обжигающее, как будто взаправду. Ей кажется, что Фред пылает, словно тысяча огней вместе взятых, и она пылает вместе с ним. Он вдруг резко поворачивает голову, смотрит снизу вверх, но по застывшему лицу невозможно понять, о чем думает. Гермиона чувствует, как краснеет, но силой воли не убирает пальцы. Фред медленно берет ее руку своей, мягко касается ладони губами, ведет вдоль линий, оставляя поцелуи на каждом миллиметре кожи, и обжигает горячим дыханием. Как большой кот, он трется о ее ладонь, прищуривает глаза и почти урчит от удовольствия, когда ее пальцы путаются в рыжих волосах, и гладят, и чешут затылок, виски и макушку, посылая по всему телу жар и удовольствие. Живоглот ревниво смотрит на них с пола, раздраженно дергая хвостом. По дивану, креслам и двум счастливым фигурам пляшут причудливые отблески пламени. Длинные тени от ветвей деревьев блуждают по дальним углам комнаты и вместе с лунным светом ложатся на стены, окрашивая их причудливым черно-белыми узорами.