Writober по-фремионски

Темной-темной осенней ночью, когда все в Хогвартсе уже спали, близнецы Уизли вместе с Ли Джорданом и увязавшейся с ними Джинни крались по коридорам школы в сторону кухни. Крались они в полной темноте — чтобы не разбудить висящие на стенах портреты. С той же целью старались ступать как можно тише — Филч, как рассказал им Почти-безголовый-Ник, ошивался где-то рядом. Также как и со школьным завхозом, им не хотелось встречаться с миссис Норрис, но на этот случай Джордж держал наготове украденную из кабинета Снейпа мышь, которую он выпустил бы сразу, как в поле зрения мелькнет куцый хвост кошки. Успешно преодолев все лестницы и не встретив по пути ни живой, ни мертвой души, гриффиндорцы очутились в подземельях. Дойдя до натюрморта с фруктами, Фред пощекотал грушу и открыл проход для всей компании. Когда минут через двадцать Уизли и Ли выбрались обратно, двигались они уже заметно медленнее. Отчасти это объяснялось грудой снеди, которой их нагрузили эльфы, отчасти — не меньшим количеством еды, которую гриффиндорцы в себя запихнули прямо на кухне. — Если не спится, мы с Джорджем идем туда есть. Домовик — он ведь добрая душа, накормит от пуза, напоит, еще и возмущаться будет, что берешь с собой мало, — неизвестно для кого разглагольствовал Фред, пока компания медленно брела по коридорам обратно в башню. В руках он нес огромный пакет с пирожками. — Тут ведь что главное — не попасться в лапы Филчу или его мохнатому монстру, которое по какой-то странности притворяется милой домашней кошечкой… — Мяу! — согласно отозвалась миссис Норрис, выныривая откуда-то из темноты. Даже в ночном полумраке ее глаза сияли, словно два рубина, и торжествующе глядели на нарушителей школьных правил. А если рядом кошка, значит Филч уже буквально в двух шагах. — Бежим… — только и смог выдавить Фред, уже на половине слова разворачиваясь на 180 градусов и кинулся следом за остальными, рванувшими с места несколькими секундами раньше. Сзади застучали маленькие лапы, а вдалеке уже слышались торопливые шаги завхоза, как вдруг Уизли зацепился мыском ботинка за складку на ковре и рухнул на пол, все еще продолжая прижимать к себе пирожки. Вскочил-то он, конечно, сразу, но в следующее мгновение окружающий мир исчез. Джинни, наславшая свой знаменитый Летучемышиный сглаз на миссис Норрис поверх спины упавшего брата, не ожидала, что он так быстро встанет на ноги, так что порча угодила ровнехонько в него. Летучие мыши облепили голову гриффиндорца, вцепились коготками в кожу, били крыльями по ушам, издавая при этом такой ужасный писк, что Уизли заорал, швырнул пирожки куда-то в сторону и принялся отдирать от себя копошащихся тварей. Под ногами не менее дико заверещала миссис Норрис, когда он случайно наступил ей на хвост, — а из-за угла уже вот-вот должен был показаться Филч… Вдруг Фреда сдернуло с места и потащило прочь — он еле сообразил, что надо перебирать ногами. Ведомый неизвестным спасителем, он убегал от хаоса и неразберихи, который учинило одно-единственное проклятье, с позором оставляя позади поле боя и пирожки. Как раз пирожки бросать ну совсем не хотелось, но отбывать наказание у Амбридж хотелось еще меньше. Спустя полчаса в гриффиндорской гостиной, когда Джинни наконец сняла сглаз, а сотни царапин на лице Уизли были обработаны и заклеены пластырями, Гермиона отчитывала всю компанию на чем свет стоит. Ее не убедили ни фразы «ну мы просто есть захотели», ни «мы хотели отвлечь кошку мышью, но не успели», ни даже тот факт, что она своими руками вырвала Фреда почти из рук Филча. Когда Джинни робко заикнулась, что Гермиона тоже ночью была не в постели, разгоряченная староста переключилась на подругу. Воспользовавшись этим, близнецы вместе с Джорданом удрали в свою спальню. — И на будущее: держи свой дурной глаз под контролем! — резко бросила Гермиона вслед уходящей из гостиной Джинни, которая действительно ощущала себя виноватой и потому не сказала ни слова в ответ на справедливые возмущения старосты. Когда рыжеволосая ведьма скрылась в полумраке, гриффиндорка опустилась на диван и судорожно выдохнула сквозь крепко сжатые зубы. На щеках ее блестели слезы, которые уже не было необходимости сдерживать. — Он ведь мог и сильнее пострадать… — едва слышно прошептала Гермиона, но ее, к счастью, уже никто не услышал.