***
— Нереально! — решительным тоном вынес свой вердикт Роланд, складывая руки на груди и присаживаясь на спинку дивана. — Простите меня, но при всём уважении к мистеру Спенглеру и даже учитывая его колоссальный боевой опыт, он, в первую очередь, учёный! (Если не сказать «теоретик».) И, между прочим, именно потому он и должен прекрасно понимать, что за эти несколько дней было просто нереально развить сколь-нибудь серьёзную мускулатуру! Да-да, с того момента, как Игон попросил Жанин позвонить продавцам спортивных комплексов, мужчину больше никто не видел. (Ну, за исключением, разве что, Лизуна и Жанин, носившей ему еду.) Он заперся в своей лаборатории и не выходил из неё. Благо, она была предусмотрительно оборудована отдельным санузлом с туалетом и душем, а также кроватью и мини-холодильником. Правда, знавшие мужчину ребята ничуть не удивились бы, если бы он прекрасно обошёлся и без последних двух пунктов. Что там какие-то жалкие несколько суток? В научно-творческом угаре учёный мог спокойно провести неделю, а потом мило удивиться, «почему это вторник был уже два дня назад». — Да ладно, тебе! — попыталась встать на сторону своего любимого автора Кайли. — Уверена, он всё взвесил и выработал глубокий, серьёзный подход к проблеме! — Да уж, куда серьёзнее! — нервно хихикнул Эдуардо, в глубине души тоже очень переживавший за судьбу их, пусть и непутёвого, но такого компанейского и по-своему чёткого препода и начальника. — Между прочим, он тут к себе на днях портного вызывал, да! Мерки, спецзаказ, тройной тариф за срочность, все дела… — Уверен, что этот «портной» из всех тканей предпочитает древесину? — мрачно спросил Гарретт, чувствовавший вину за всё происходящее. — Слушайте, а, может, ещё не поздно, а? Ну, доеду я до этого Стива, извинюсь, скажу, что был не прав, что мой наставник заболел, что, ну не знаю… — Это что ещё за бунт на корабле?! — раздался неожиданно насмешливый голос со стороны лаборатории, и, секунду спустя, двери наконец-то распахнулись. — А ну, отставить панику! Уверен, нас ждёт только победа! — горделиво сообщил мужчина, для большей выразительности выгибая грудь колесом и упирая кулаки в бока. — Мы обречены… — тихонько озвучила Кайли мысль, что вертелась сейчас в сознании у всех ребят.***
— …а в синем углу ринга-а-а!.. — громогласно пророкотал голос ведущего. Да уж, один из самых известных, пусть и не самых легальных, бойцовских клубов Нью-Йорка был забит под завязку. Конечно, кровавые разборки здесь были не в редкость, но чтобы дрищ-очкарик добровольно шёл под Макс-Сваебоя… — …наш новый, перспективный участни-и-ик, Игон Спенгле-е-ер! Встречайте! Народ разразился бурными аплодисментами. Ну, а почему бы и нет? Быкам ведь, выходящим против торреодоров, тоже обычно хлопают, пусть этих рогатых и ждёт не самая приятная участь. Как говорится, достойно умереть ещё тоже нужно суметь. Но вот в ту секунду, когда из тени зала на освещённый пятачок ринга вышел, собственно, сам «новый, перспективный участник»… Справедливости ради, заржали далеко не все. Примерно четверть зрителей начала ругаться себе под нос, мол, мы пришли на нормальную кровавую бойню, а не на избиение умственно отсталых и недоразвитых младенцев, даже если они уже в очках и с сединой. Причём некоторые особо принципиальные даже стали протискиваться обратно к выходам, то ли стремясь сохранить свою совесть чистой, то ли надеясь вернуть деньги за билеты. Ещё одна четвёрка по понятным причинам хранила гробовое молчание… И лишь где-то там, рядом со стойкой администрации ещё надрывался телефонный аппарат, голосом Жанин пытавшийся узнать у ребят, что им готовить на ужин, когда они вернутся с «развлечения». Справедливости ради, да, ни этот, ни какой-либо другой бойцовский клуб ещё не видели участника в таком костюме. С одной стороны, он внушал уважение рельефной мускулатурой, изображённой на нём. С другой — вызывал оторопь из-за своего кислотно-зелёного цвета и двух декоративных «глаз», приделанных в районе ушей. Впрочем, темнокожему громиле ростом хорошо за два метра (и это ещё без учёта грозного ирокеза!), только что поднявшемуся из красного угла ринга, было всё равно, кому именно ломать кости, и во что этот несчастный одет. Когда эта гора мышц пошла вперёд, зрителям показалось, что весь ринг ходит ходуном, а уж когда мужчина навис над Игоном, даже рефери предпочёл отойти в сторонку. — Я! — разинув пасть, заявил громила низким, чуть охрипшим голосом, — Макс-Сваебой! — часть его фанатов тут же взвыла в экстазе. — И своё прозвище получил за то, что вбиваю своих противников прямо в пол ринга, как настоящие сваи! — он вскинул руки вверх, отчего стоявший перед ним Игон визуально стал ещё меньше. Зрители пребывали в экстазе. Даже если этот очкастый сейчас струхнёт и откажется от боя, Макс всё равно продемонстрировал всем свою мощь. Вот только Игон совершенно проигнорировал чужую угрозу. — Учитывая особенности человеческого скелета, вы скорее вобьёте человеку голову в плечи, или раздробите ему коленные чашечки, нежели пробьёте пол ринга, — тихим, спокойным голосом заметил мужчина. Макс выпучил глаза (что фанаты восприняли, как новый акт запугиваний) и воровато огляделся по сторонам. — Слышь, мужик, — уже нормальным, вменяемым тоном позвал противника Макс. — Ты хоть понимаешь, что я сейчас из тебя отбивную сделаю, а? — Ну, во всяком случае, вы, определённо, попытаетесь это сделать, — с самым серьёзным видом кивнул Игон. — Тогда у меня к вам небольшая просьба: для честного поединка — не бейте меня, пожалуйста, по носу и очкам, хорошо? А то, знаете ли, зрение у меня уже не то, могу случайно и промахнуться… — Ы-гы-гы… — с нервными нотками прогудел громила. Ему, конечно, несколько раз доводилось общаться с психами, но чтобы настолько неадекватными?! — Ну, по рукам! — По рукам можно, — одобрительно кивнул Игон. У Макса-Сваебоя вдруг появилось острое желание самому поскорее сбежать с ринга, ещё больше усилившееся в момент, когда ему показалось, что игрушечный глаз на чужом костюме следит за ним! К счастью для громилы, у него всегда было верное средство против подобных сомнений. — Я! Тебя уничтожу!!! — заорал он во всю мощь лёгких, и, не дожидаясь начального гонга, что было сил ударил по животу профессора. Казалось, кулак врезался в тщедушное тело с пушечным грохотом. Повисла звенящая тишина. Потому что Спенглер даже не шелохнулся! — А-а-ай! — неожиданно жалобно прозвучал… МАКС (?!), медленно, осторожно, словно боясь причинить себе дополнительную боль, оттягивая кулак обратно к себе и… баюкая пострадавшую руку?! В ошарашенном безмолвии глухо прозвучал «приглашающий» гонг. И избиение младенца началось. Одного такого афроамериканского, ирокезистого и вымахавшего за два метра младенца. Несчастный лупил по щуплой фигуре профессора, до боли в костях отбивая об него руки и ноги, а сам Игон при этом даже не увёртывался! Вместо этого он медленно, но верно шёл вперёд, с неотвратимостью терминатора надвигаясь на Макса и планомерно загоняя того в угол. — Эм… — нервно хохотнул Эдуардо, наблюдавший за всем этим сюрреализмом с первых рядов. — Хе-хе-х… Ребят, а никто не помнит, когда Игон выходил из лаборатории, там на полу никаких пиктограмм для вызова демонов не было, а? Молчание было ему ответом. Потому как всё внимание всех зрителей, все их выпученные глаза были буквально прикованы к неуязвимому мужчине в зелёном костюме, нависавшем над упавшим перед ним на колени Максом. Известный и некогда непобедимый боец дрожал, словно осиновый лист, а из его глаз реально текли слёзы! Игон Спенглер поднял повыше раскрытую левую ладонь и посмотрел на неё так, словно это был карающий меч правосудия, готовый вот-вот обрушиться на голову участника подпольного клуба. — По-пожалуйста! — пролепетал Макс. — Н-не-не... не на… — Минутку, — своим привычным тоном попросил Игон и, достав откуда-то ручку, быстро произвёл какие-то вычисления на крохотном блокноте, лежавшем в левой руке. У кого-то из зрителей раздался нервный смешок. — А, ага, — понятливо кивнул Спенглер, видимо, перепроверив часть выкладок, и со спокойной душой снял свои очки, чтобы… ХРЯСТЬ! — его запаянный в зелёный костюм лоб врезался в чужую переносицу, безжалостно сминая её и корёжа чужой нос. Дико визжа и заливаясь собственной кровью, Макс рухнул на ринг и забился в конвульсиях. В наступившем безмолвии (визг пострадавшего — не в счёт) раздался один-единственный голос. Голос самого Игона Спенглера. — Может, вызовите уже ему медика?! И после этой фразы словно прорвало звуковую плотину. Все загомонили одновременно и разом. Кто-то кричал в ужасе, кто-то — от восторга, надрывающийся ведущий пытался прокричать что-то пафосное про то ли «Нового Сваебоя», то ли про «Зелёный Каток», но даже с микрофоном ему не удавалось перекричать толпу. А сам «виновник торжества», тем временем, без каких-либо заморочек и церемоний направился к своим подопечным, таращившимся на него квадратными глазами. — Что?! Это?! Было?! — кое-как выдавил из себя Гарретт. — Поединок «черепных разногласий», как и было оговорено, — пожал плечами Игон, цепляя очки обратно на переносицу. — Или я опять что-то напутал?! — нахмурился он. — Ты ведь сам говорил, что «ценность» черепов определяется не по интеллектуальным способностям «содержимого», а по способности крушить чужие части тела. Или что, я что-то нарушил, проведя последний удар именно головой? Мне казалось, это следует из названия… — О, нет, в-всё-о нормально, — чувствуя, как сквозь речь пробивается нервное хихиканье, ответил Гарретт. — Ну, просто вы, в некотором смысле… э… украли(?!) чужое коронное добивание? — Украл?! — в ужасе уставился на парня Спенглер. — Так почему же ты тогда меня не остановил?! — Да уж, вас в таком состоянии остановишь… — размял шею колясочник, старательно отводя взгляд. — Мистер Спенглер, — робко подал голос Роланд. — Не то, чтобы я настаивал, но… Из чего, чёрт возьми, сделан ваш костюм?! (Что ж, даже если ответ учёного и грозил низвергнуть небеса на землю и привести к апокалипсису, Гарретт наконец-то дожил до момента, когда выматерился даже Роланд!) — Не из чего, а из кого, — хитро блеснул очками мужчина. — Из Лизуна. — Вы убили его и пошили из него костюм?! — в ужасе отпрянул Эдуардо. — Зачем?! — искренне изумился Спенглер, а из его плеча на секунду появилась зелёная рука и помахала ребятам. — Сперва накормил большим количеством крахмала, чтобы тот, вступив в контакт с эктоплазмой, придал ей ряд свойств неньютоновской жидкости, в частности, такой, как… И вот в этот-то момент все четверо юных Охотников поняли, что рельеф действительно важнее на мозгах, чем на теле!