Домик Вайлет

Свет в комнате померк. Анна оторвала взгляд от жёлтых от времени страниц и удивлённо огляделась. С улицы будто бы вползала тьма — солнце село, и темнота заполнила сад и весь мир. «Уже так поздно?» — Анна отложила дневник и открытку, встала с постели и педантично поправила плед. Последний час (или даже два?) вылетел из памяти, и она никак не могла понять, что именно случилось. На что она смотрела? На буквы? Кажется, то была последняя страница. Или нет? Пожав плечами, Анна вышла в коридорчик, мрачно глянула на лестницу и направилась к кухне. Проходя мимо зеркала, она не повернула к нему головы — возможно, то было всего лишь укрепившееся суеверие, но она действительно старалась не рассматривать своё отражение в темноте. Согрев чайник и заварив чашечку чая с фруктовым ароматом, Анна меланхолично оглядела плиту, а затем уселась на старенький табурет у стола. Почему-то с приходом темноты коттеджик стал казаться ей угрюмым, хотя в прежние времена так и начиналось самое волшебство. Сделав глоток и почти не почувствовав вкуса, Анна попыталась унестись в воспоминания. Вот она девочка лет девяти, спускается со второго этажа на кухню, и тётка предлагает пирог… А вот ей четырнадцать, она вырывается из объятий ночи и вскакивает на крыльцо, а Вайлет зовёт подняться наверх. А теперь ей… двадцать один. И она стоит среди города под ливнем. Анна закрыла глаза. Эта картина пришла непрошенной и начала разворачиваться с пугающей скоростью. В мельчайших подробностях Анна увидела себя — в светлом платье, промокшей насквозь. Волосы кольцами прилипли ко лбу и шее. Сумка тоже вымокла, набрала дождя, она натирает плечо, и потому больно и холодно, а по ногам бежит сплошной поток грязной воды. Тогда казалось, что она не может сделать и шагу. — Вам помочь? — баритон будто приглушил шум дождя. Анна вышла из оцепенения, собравшись отказаться и поспешить домой, но взгляд незнакомца снова сковал её, только не холодом на этот раз, а обжигающим жаром. Его глаза по цвету напоминали пронизанный солнечными лучами чёрный чай. И ей становилось горячо, когда он серьёзно рассматривал её, не упуская ни единой черты. — Пойдёмте, — протянул он руку, и Анна послушно коснулась пальцев, тёплых и сильных. Он вытащил её из ручья, повёл сквозь толпу, и не прошло и пяти минут, как перед ней появилась крупная чашка какао с зефирными сердечками, а вокруг будто бы выросла уютная — и дорогая до неприличия — кофейня. Анне было неловко — обивка диванчика под ней потемнела от дождевой воды, ноги мёрзли, и больше всего хотелось не сидеть здесь, а умчаться домой и залезть под душ. Но от какао пахло корицей, а в зале кофейни разносился лёгкий жасминовый аромат. — Вы?.. — Анна. — Эйден. И между ними опять возникла тишина. Анна старалась не рассматривать его тогда, но теперь воспоминания фокусировались, рассказывая снова и о волевом подбородке, и о легчайшем росчерке морщинки между бровей. И о том, что ему было тридцать. — Любите дождь? Даже сейчас Анна никак не могла разобраться, скрывалась ли за тем вопросом издёвка, незлобная подначка или шутка. Она не знала, почему он спросил об этом. Но, кроме того, — почему она ответила. Почему продолжала сидеть в кафе и вылавливать ложечкой зефир. — Не настолько, — сказала она. — Или за окном, — поправилась мгновением позже. — Как теперь? — он кивнул на залитое ливнем стекло, за которым вспыхивали городские огни, проносились тени автомобилей, проплывали люди под зонтами. — Как теперь, наверное, — и согласилась, и не согласилась она, потому что вежливость победила недоумение. — Но мне нужно домой. — Не нужно, — решил он за неё. И с того момента всё пошло наперекосяк. Анна поставила чашку на стол и только тогда поняла, что вытащила из шкафа не любимую, а единственную оставшуюся от некогда парадного сервиза. Вайлет всегда говорила, что эта чашка помогает ей упорядочить мысли. Анна ничего подобного не ощутила. Более того, чай словно стал неприятным на вкус. Остатки она выплеснула в раковину и, обмывая чашку под струёй воды, напомнила себе: «Между вами никогда не было любви. Всегда были лишь его решения». «Ты сбежала затем, чтобы наконец-то что-то решить самостоятельно. Помнишь?» Поёжившись, точно снова промокла, Анна решила вернуться к дневнику Вайлет. Окунуться в скучные пейзажи, обеды и рассуждения о соседях, только бы больше не чувствовать тянущую пустоту, раскрывшуюся чуть ниже солнечного сплетения. Проходя мимо зеркала в этот раз, она забылась, и взгляд зацепился за светлое пятно. Анна тут же замерла, чувствуя только, как мурашки бегут по спине. Из зеркала, без всякого сомнения, смотрела она сама. Промокшая, в светлом платье, длинные волосы свились кольцами и прильнули к шее. Чтобы доказать себе, что она сбежала и от Эйдена, и из того дня — первого дня, когда они только увидели друг друга, Анна провела ладонью по волосам, убеждаясь, что они едва касаются подбородка. Она подстриглась всего неделю назад. Отражение повторило жест, запутавшись пальцами в крупных завитках. — Неправда, — упрямо прошептала Анна и сорвалась с места, почти вбежав в комнату, где её ждал дневник. — Что это было такое? «Забыть я не могу, но…» — вспомнилась строчка, Анна взяла открытку и перевернула её, чтобы убедиться, что буквы на месте. Но надпись изменилась. «для В. И ты была уверена, что я тебя оставлю». Открытка выскользнула из ослабевших пальцев и спланировала под кровать. Анна не решилась опускаться на колени и искать её там, даже если был риск, что завтра утром всё это окажется чушью и открытка канет без следа. Часы телефона показывали половину одиннадцатого, и Анна некоторое время сомневалась, не понимая, не слишком ли поздно, однако в какой-то миг стало так страшно, что она набрала номер. — Тётушка? Гудки сменились тишиной, которая внезапно взорвалась очень радостным: «Привет, дорогая!» — Я… Мне… — Анна не могла придумать, как описать свою проблему. — Одиноко? — спросила она. — Наверняка, — отозвалась Вайлет. — Что-то не так с домом? — Паутины многовато, — выдохнула Анна. — А ещё… ещё… — Средство от пауков есть в кладовке под лестницей, — деловито прервала её Вайлет. — Но вообще я их не трогаю. От них никаких проблем, кроме мусора. Ты же их не боишься? — Нет, я… — Анна глубоко вздохнула. «Я боюсь зеркала, точнее, собственного отражения в нём», — хотелось ей закончить, но не получалось, ни слова не получалось произнести. — Что-то ещё случилось? — тут в голосе Вайлет скользнула настороженность. — Ну… Я… нашла твой дневник, — Анна посмотрела на увесистый том на пледе. — Когда хотела убрать книжную полку. — Постой, — удивилась Вайлет. — Мой дневник? — Да, там странная датировка, — Анна прикрыла глаза, чувствуя, как приливает кровь к лицу. — Я просто заглянула. Извини… — Я приеду к тебе часа через два, — вдруг ответила на это Вайлет. — Замкни его на ключ, дорогая. — Это же просто… дневник, — опешила Анна. — Пожалуйста, сделай, как я сказала, милая моя, — повторила тётушка, и её голос звенел от тревоги. — Совсем забыла, что там ещё остались кое-какие опасные вещи, — пробормотала она очень тихо. — Я приеду очень скоро, не волнуйся. Больше ничего не случилось? — Я… не знаю, — теперь Анне было по-настоящему страшно. — Мне показалось, что в зеркале… — Ты видела что-то в зеркале? — Вайлет, кажется, вскочила. — Себя, но только неправильно, — Анна сжалась, будто тётушка собралась её ругать. — Выезжаю, моя милая, — и остались только гудки. Анна опустила телефон на постель и посмотрела на дневник. Ключ весь день был в её кармане, и теперь она сунула туда руку, чтобы сделать ровным счётом то, что попросила тётушка. Только ключа не оказалось на месте. — Может, я забыла его наверху? — спросила Анна, подтянула плед и завернулась в него. — Это всего лишь дневник. Ничего не случится, если я не пойду наверх за ключом. Не случится ведь? Будто желая ей ответить, за окном начался дождь.