Переоценка ценностей

— И все же вы умеете одеваться согласно случаю.       Санса смотрит непонимающе, а потом смеется. Тайвин будто бы тоже усмехается, замечая покрасневшие от смеха и шампанского щеки Старк. Ее золотистое платье как нельзя лучше сочетается с роскошной обстановкой благотворительного приема, в кои-то веки ее наряд соответствует по всем стандартам, и даже сквозь рыжие волосы, зачесанные на одну сторону, сверкают блестки платья. Санса, как и все прочие гости этой вечеринки, замирает с бокалом шампанского в руке и смотрит на возвышение, слушая еще одну речь, с недавнего времени слишком знакомый голос. Она стоит неподалеку, ведь именно сейчас наконец-то официально будет объявлено о подписании контракта, сделке, которая положит конец разногласиям Старков и Ланнистеров. Сейчас, находясь на одном из этажей величественного небоскреба со сверкающими на солнце буквами «Ланнистер», которые видны с другого конца Нью-Йорка, Санса чувствует себя хорошо. Слишком хорошо, чтобы это продолжалось достаточно долго.       Сейчас она в окружении незнакомых людей, многих она знает, в лицо или даже по имени, но недостаточно хорошо, чтобы называть их своими приятелями. Однако она вполне может побеседовать с женой какого-нибудь известного бизнесмена, возможно даже ее бизнес-партнера. Иногда, когда неподалеку от себя она видит Тайвина Ланнистера, и он приглашает ее присоединиться к разговору, чтобы завести нужное знакомство, Санса без усилий поддерживает этот разговор. Ланнистер рядом, чтобы подстраховать ее в случае чего, но в этом нет необходимости: что-что, а разговаривать с людьми, располагать к себе этих людей Санса умеет. И Тайвин замечает это.       Впервые разница между ними чувствуется острее, чем прежде. Серсея, Джейме и Тирион — все они здесь, золотые, безупречные львы. Джоффри и Мирцелла, которые младше Сансы всего на несколько лет, и Томмен, который был на дневной части приема, но сейчас уже был отправлен домой — они были внуками Тайвина Ланнистера, но для Сансы это не имело большого значения, ведь впервые за несколько месяцев ей наконец-то было почти что комфортно: каждый день она узнавала что-то новое, беседовала с людьми, знающими свое дело, а не просто читала книги, она наслаждалась своей жизнью, и управление компанией начало приносить неожиданное удовольствие. Плохое как будто начало забываться…       Санса оглядывается вокруг, понимая, что говорить ей больше не с кем, да и желание внезапно пропадает, и, казавшиеся еще четверть часа назад интересными, теперь гости благотворительного вечера не представляют для Сансы ценности. Она замечает, что и Тайвина Ланнистера среди присутствующих уже нет, интуиция не подводит, когда она поднимается на лифте на верхний этаж, и мелодичный женский голос сообщает, где она оказалась, в чьем кабинете. Двери лифта раздвигаются с легким шумом, и Санса выходит. Каблуки слишком громко стучат по полу, но человек, которого можно увидеть за стеклянными дверями, слишком погружен в работу, чтобы это заметить. Стол секретарши, заваленный бумагами и цветными папками, пустует, и Старк неспешно идет вперед. Она открывает стеклянные двери и оказывается в уже знакомом кабинете. Позади Тайвина Ланнистера ночные огни Нью-Йорка, кажется, что и окна там вовсе нет — только город, бескрайний и живой. Ланнистер поднимает голову от бумаг и без тени удивления смотрит на Сансу. — Ты хотела о чем-то поговорить? — А вы все работаете, — замечает Санса, обходя вокруг стола. — Иногда нужно и отдыхать.       Благотворительный прием несколькими этажами ниже — не лучшее место для веселья сейчас. Официальная часть закончена, все важные лица разъехались. Теперь там скучно, слишком много пустых светских бесед и лишь иногда что-то о бизнесе. Это может быть интересно, но не Сансе. И не Тайвину.       Санса выходит на балкон и смотрит вперед, на огни, вниз, на цветные движущиеся крапинки. Прямо за ней горит надпись «Ланнистер», и в этот момент Санса чувствует себя частью чего-то большего, чего-то значимого. Ее ощущения сменяются друг за другом, не давая возможности осознания.       Санса вдруг чувствует, как что-то подавляет ее чувства, заставляя ощутить лишь недавно подзабытую пустоту внутри, неожиданную безысходность и растерянность. Ветер смахивает с ее щек слезы до того, как она успевает почувствовать их. Санса медленно кладет руки на холодные перила, но даже прохладный металл не отрезвляет ее — наоборот, она сильнее обхватывает единственное, что дарует ей поддержку сейчас. Санса вспоминает, что она совсем одна. На улице ее ждет автомобиль с водителем, а около дома всегда дежурит телохранитель по настоянию Тайвина Ланнистера, но вот Санса войдет в пустую квартиру — даже сейчас она чувствует, как там темно и пусто и никого нет. Она давно живет одна, но у нее всегда было, кому позвонить, а отец отвечал на звонки незамедлительно, даже если был на совещании — он знал, что его дочь никогда не звонит по пустякам. Эддард Старк всегда серьезно относился к внезапным порывам Сансы поговорить с ним, порой дочь приезжала к нему поздно вечером или рано утром, чтобы просто обнять и поговорить о чем-то неважном, возможно, она и ночью приезжала бы, если бы не боязнь потревожить отца. Сейчас Санса представляла, как открывает холодильник, а там, внутри, пусть и много еды, но нет ничего из того, что ей хотелось бы — ни фирменного маминого фруктового салата, ни отцовских блинчиков с апельсиновым джемом. Санса представляет, как она, не раздеваясь, ляжет на нерасправленную постель. Конечно, в таком платье неудобно лежать, даже ходить не слишком удобно, поэтому возможно она извернется на покрывале, чтобы стащить его с себя не вставая. А возможно ей будет просто слишком безразлично, и она даже не почувствует неудобства. Она будет лежать, но уснуть не сможет, несколько часов, а может, и до самого утра Старк пролежит на кровати, глядя в одну точку на стене, фотографию ее семьи, семьи, которой больше нет рядом. Возможно, что утром она даже не сможет пойти в офис, а если сможет, то придется встать раньше, чтобы замаскировать на лице следы бессонной и, быть может, проведенной в слезах ночи. Однако едва ли будет сложно встать раньше, если она не заснет. — Санса!       По настойчивому знакомому голосу, который впервые зовет ее по имени, Санса понимает, что ушла в себя слишком глубоко. «Как невовремя!» — с досадой думает она, пытаясь сообразить, выдает ли ее смятение чувств что-нибудь. — Я в порядке, — сообщает она. Старк не услышала, как Тайвин вслед за ней пришел на балкон, должно быть, ее долго не было, раз он заметил ее отсутствие. Санса рассеянно оглядывается по сторонам, стараясь не смотреть на Тайвина, который, напротив, на нее смотрит очень внимательно, слишком пристально, но впервые ее не тяготит этот тяжелый взгляд. — Ты уверена? — твердо спрашивает он. — О чем вы думаете, находясь здесь? — быстро спрашивает Санса, зная, что это слишком явная и неловкая попытка перевести тему не укрылась от его внимания. — О том, какая сегодня холодная ночь, — бескомпромиссно сообщает Тайвин Ланнистер и берет Сансу за локоть, чтобы вывести с балкона.       У него теплые руки — Тайвин совсем недолго стоял на ветру, а вот Санса совсем замерзла, но поняла это только когда вернулась в теплый кабинет.       Она по-прежнему ощущает себя отдельно от этого мира, но сейчас немного меньше. Такое состояние накрывает ее нечасто, но порой Санса часами бродит по оживленным светящимся яркими витринами и вывесками улицам и чувствует это одиночество и безысходность, доводящую до жути неопределенность в том, что будет дальше. Собственное положение кажется шатким и ненадежным, и в такие моменты Санса нуждается в том, чтобы кто-то помог ей и решил то, что ей решать было страшно из-за боязни совершить ошибку. Привыкшая с девяти лет быть в центре бизнеса в кабинете отца, сейчас Санса не чувствует себя частью этого мира ценных бумаг, прибыли и выгодных сделок, но не чувствует и частью чего-то другого. В такие моменты как сейчас ей отчаянно не хочется быть взрослой. В другие часы и дни она с удовольствием принимается за дело, не жалея ни сил, ни времени, не боясь возможных рисков, подступая ко всему со свойственной для нее ответственностью и решительностью, но сейчас Санса не хочет быть одна. Раньше рядом был отец, сейчас на одном диване с ней сидит Тайвин Ланнистер, конкурент Эддарда Старка, но ее, Сансы, партнер по бизнесу. — Это правда, что у вас есть свой замок где-то в Англии? Утес Кастерли, — каким-то несчастным голосом спрашивает Санса, походя на готового расплакаться ребенка. Она греет ладони, зажав их между коленями, и растрепавшиеся волосы теперь свисают по обе стороны лица. Задавая вопрос, Санса выглядывает из-за этой рыжей завесы, как нерешительный лисенок из норки. — Это правда, — соглашается Тайвин, и глаза Сансы из детско-плаксивых становятся по-детски восторженными. Это может позабавить кого угодно, как Санса вдохновленно представляет себе этот величественный Утес, о котором говорят так мало и вместе с тем таинственно. — Вы часто там бываете? — Нет. — Если бы у меня был замок, я бы сидела там все время! — заметно оживляется Санса. — Должно быть, это так… необыкновенно — ходить по коридорам, по которым ходили так много разных людей в разные эпохи, возможно даже короли! — Не хочу разочаровывать тебя, но на тот замок, который ты нарисовала в своем воображении, Кастерли походит только снаружи. А внутри сделан ремонт, поэтому голых каменных стен там на редкость мало, зато есть электричество и Интернет, — усмехается Тайвин.       Взгляд Сансы не переменяется. — Но это же замок! — восклицает она, будто бы этим все сказано. — Просто величественный замок…       Как и большинство детей, Санса не обременяет себя необходимостью приводить аргументы. Однажды маленькая Мирцелла в красках расписывала ему все преимущества какой-то необыкновенной куклы: «О, она так красива! Она просто потрясающая, так похожа на маму! Эта кукла…»       Мирцелла ничего не просила, но куклу Тайвин внучке все же купил — распространенный прием у детей, которые при помощи бурных восторгов пытаются привлечь внимание взрослых к понравившейся игрушке и своеобразно намекнуть на желанную покупку. Санса не намекает, она, очевидно, просто слишком любила в детстве сказки про принцесс, а возможно даже увлекается историей, но неожиданная перемена ее настроения с отсутствующего до волнительно-вдохновленного выглядела очень трогательно. — Может быть, ты увидишь его когда-нибудь, — от этих слов Санса улыбается, будто ее впервые пригласили в Диснейленд. — Туда водят экскурсии? — неподдельно удивляется она без задней мысли. — Возможно в качестве моей гостьи, а не обычной туристки, — благосклонно отвечает Тайвин, и Санса на миг удивляется. Она была на экскурсиях в замках, где вся мебель огорожена, на креслах висят ленты, не позволяющие сесть, а на некоторые участки пола вставать и вовсе запрещается, а тут! У ее знакомого есть замок! И однажды, возможно, она там побывает.       Радость исчезает также быстро, как и появляется — мгновение, и Санса снова погружается в прежнее состояние безысходности и страха. Обычно ей помогает прогулка по ночным улицам, музыка в наушниках на полную громкость и не важно, снег или дождь, но она идет вперед, ничего не видя. Или мчаться на машине по пустой дороге, и тоже чтобы музыка обязательно орала громко, она заглушает мысли и немного заполняет пустоту. Главное — не наткнуться в плейлисте на какую-нибудь особенную песню, которая вызывает что-то из прошлого, не так важно, плохое или хорошее, но Санса плачет, а плакать за рулем — не лучшая идея. Но сейчас Старк не на пустом шоссе и не на гулкой улице в свете неоновых букв, она даже не на балконе самого высокого этажа главного здания компании «Ланнистер», она в теплом кабинете Тайвина Ланнистера и в окне отражается она сама, перекликаясь с темнотой ночи. А рядом виден силуэт самого Тайвина Ланнистера, обыкновенно спокойного и готового ее слушать. — Все время думаю, что все хорошо, убеждаю себя в этом, а потом вдруг осознаю, что осталась одна, — неуверенно произносит Санса, разглядывая пальцы рук, которые она никак не может оставить в покое, как и тот стаканчик из-под кофе в прошлый раз. Ее слова — воистину подарок после стольких минут молчания и бесцельного сверления взглядом дорогого ковра. — Все время кажется, что я забыла, а потом вдруг вспоминаю. И всегда совсем не тогда, когда нужно. Лучше бы, конечно, никогда. От таких воспоминаний все равно плохо, пусть они и хорошие. И веселиться не получается — углубляешься в работу, а потом вдруг отвлечешься на мгновение, а воспоминания уже здесь, от них не спрятаться. Какая-то деталь… и все… а потом даже состредоточиться невозможно, сидишь и… как-то безразлично…       Тайвин сидит и слушает ее тихую исповедь. Сансу Старк пробивает на эмоции нечасто, в его присутвии — второй раз. А что случается, когда она бывает одна, когда не перед кем держать себя в руках? Санса — сильная, делать на нее ставку не было ошибкой, она справится, она поднимет корпорацию Старков до небывалых высот. С его помощью. — Я не знаю, зачем я все это сказала… — шепчет Санса, наконец поворачиваясь к нему. Она не плачет, глаза не покраснели, но во взгляде — отрешенность, которая медленно, словно утренний туман, исчезает. — Иногда становится легче, если рассказать кому-то о том, что чувствуешь, — говорит Тайвин. Ему приносят неожиданное облегчение ее слова — гораздо легче взаимодействовать с людьми, когда они говорят, а не замыкаются в себе. Как утешать людей Тайвин Ланнистер представлял себе смутно, его дети как-то справлялись с этим сами или с помощью друг друга, а внукам многого было и не нужно — один подарок, и все обиды забыты. Но вряд ли Сансе станет легче, если подарить ей куклу как Мирцелле или радиоупрявляемый вертолет как Томмену. — А вы рассказываете кому-нибудь о том, что чувствуете? — безучастно интересуется Санса. — Иногда, — отвечает он. — Может, однажды вы расскажете и мне, — предполагает Санса. — А то нечестно получается, я то уже во второй раз отнимаю ваше время своими причитаниями, — она смущенно улыбается. — Твои чувства понятны. Со временем станет легче, но сейчас прошло слишком мало времени, чтобы забыть.       Он знает ее чувства, понимает. Она потеряла самого дорогого ей человека, как он потерял Джоанну. Столько лет прошло, а облегчение он испытал лишь недавно. Облегчение, смирение, спокойствие. Оставалось лишь надеяться на то, что Сансе станет легче быстрее, что ей не придется так долго ждать, так долго страдать и терзаться воспоминаниями. — Да, — соглашается Санса. — Прошло еще слишком мало времени…