***
Возвращая выстиранную и выглаженную одежду Мирцелле, Санса наталкивается на заинтересованный взгляд подруги, который она и ожидала увидеть. — Стоит ли мне спрашивать, при каких обстоятельствах тебе пришлось надеть мою одежду, которая, насколько я помню, была в доме моего дедушки? — Ужасно длинная история, — говорит Санса, пряча взгляд. Мирцелла ей, конечно, подруга, но стоит ли рассказывать о таких вещах? Санса и сама не уверена, что конкретно произошло в тот вечер. Даже для себя самой она еще ничего не решила. Просто хранила все как воспоминание. Воспоминание, которое она, пожалуй, слишком часто воспроизводила в своей голове. Санса не знала, что говорить, как об этом говорить. — Неужели не хочешь поделиться? Хитрые искорки в глазах подруги слишком напоминают Сансе глаза кое-кого другого. Сансе, может, и хочется поделиться. Хочется, чтобы кто-то помог ей разобраться. Но тот ли человек Мирцелла, чтобы ей такое доверить? Впрочем, другого слушателя у Сансы не было. — И все же я не понимаю: почему он отвез тебя к себе домой, а не к тебе? — озадачивается Мирцелла, когда Санса излагает свой рассказ. Очень сжато. Пожалуй, даже слишком. — Может, он не знал адрес? — пытается найти ответ Санса. Мирцелла хмыкает так громко, что люди в кафе начинают на них оборачиваться. — Он чего-то не знает? Не будь наивной. Тайвин Ланнистер знает все про всех. А такую мелочь как твой адрес и подавно, — Сансе нечего на это возразить. Когда водитель Тайвина вез ее домой, он даже не спросил адрес. Когда Санса попробовала сказать, куда ее везти, водитель спокойно ответил: «Не волнуйтесь, мисс Старк. Я получил инструкции». Не стоило большого труда догадаться, от кого исходили эти инструкции. — Однако я не думаю, что это из ряда вон… — Ошибаешься, — уверенно говорит Мирцелла. — Все не так просто. Не помню, чтобы дедушка хотя бы раз приводил домой кого-нибудь чужого. Он не любит незнакомцев. По работе ему приходится общаться со многими, но если он устраивает прием, то это всегда здание офиса, банкетный зал. Он охотнее арендует целый ресторан, чем приведет к себе домой незнакомца. Я жила с ним в этом доме много лет, поверь, я знаю, о чем говорю. Мне он не позволял приводить туда даже близких подруг. — Я все же не думаю… — неуверенно начинает Санса. Такого она точно не могла ожидать. — Не волнуйся. Это здорово, что он так о тебе печется. Никто не посмеет и пальцем тебя тронуть, пока Тайвин Ланнистер тебе покровительствует. Покровительствует. Это слово отдается в мозгу Сансы с каким-то особенным отзвуком. Кажется, она ничуть не приблизилась к разгадке, а вопросов становится только больше. Стараниями Мирцеллы, конечно же. — А сама ты как? — не отступается подруга. — О чем ты? — Как ты к нему относишься? — все в ней — и взгляд, и сложенные на столешнице руки, и улыбка — изображает святую невинность. Но Мирцелла — Ланнистер, пусть и наполовину. Ее глаза вроде бы честные, а вот голос никак не хочет скрыть эту хитринку. — Мы коллеги, — отзывается Санса. Что еще ей остается ответить? Правильный ответ лишь один. Что еще она может добавить? Друзья? Едва ли. Просто коллеги, которые проводят вместе вечера, обсуждая все на свете. И Санса готова слушать Тайвина всю жизнь, у нее всегда есть к нему вопросы, она всегда всем интересуется, она просто обожает его слушать, его мысли, рассуждения — все. Она обожает проводить с ним время, она ждет всю неделю их дня, чтобы обсудить все, о чем она размышляла на прошедшей неделе. И Санса уверена — Тайвин тоже получает удовольствие от их встреч. Она уже давно поняла, что он ни на кого не тратит время попусту. Всем бы таких коллег. — Да-да, конечно, просто коллеги, — Мирцелла так многозначительно глядит на нее, что Санса умолкает. — Кстати, мне нужно выбрать подарок этому твоему коллеге, — Мирцелла выделяет это слово особенной интонацией, — так что мне нужна твоя помощь. — Подарок? По какому случаю? — заинтересовывается Санса. Она любит дарить подарки. Всегда любила. — День рождения, конечно же. Дедушка не любит этот праздник, но совесть не позволит мне оставить его без подарка. Хотя я уверена, что уже через пару часов я буду не так решительна: тяжело выбирать подарок человеку, который может позволить себе все и даже больше, — теперь Санса видит прежнюю, любимую ею Мирцеллу, которая не пытается вывести ее на чистую воду. Оживленная, вдохновленная, отчаянно жестикулирующая, от чего длинные светлые локоны так и подпрыгивают — Мирцелла само очарование. И Сансе очень хочется ей помочь. Ее почти и не удивляют слова подруги. К своим двадцати пяти годам Санса сама уже разочаровалась в днях рождения. Остались в прошлом школьные вечеринки и университетские посиделки в баре. Теперь она находила в себе силы лишь включить фильм, да выпить бокал вина после праздничного ужина с отцом. А ее отца больше не было, и Санса предпочитала не думать о том, как она будет, а точнее не будет праздновать свой двадцать шестой день рождения. — Значит, он вообще не отмечает? — уточняет Санса. Пожалуй, Тайвину Ланнистеру действительно не так сложно провести свой день рождения, как и все прочие дни — за работой. — Нет, не отмечает. Уверена, будет работать, как и обычно, — озвучивает Мирцелла мысли Сансы. — Я просто заеду к нему утром, вручу подарок. Только вот придумать бы этот подарок… — Есть идеи? — Санса придвигается ближе, и мысли, одна за другой, наполняют ее сознание. — Ничего определенного. У него все есть. Все самое новое, современное, продвинутое, — Мирцелла скептически загибает пальцы, перечисляя новинки в мире науки и техники. — Не думаю, что он хочет получить от тебя очередные часы или ручку с гравировкой, — предполагает Санса. — Нужно что-то особенное. Например, сходить вдвоем куда-нибудь. Или съездить. Ты сама говорила, что в последнее время вы не так часто видитесь. Думаю, ему будет приятно провести с тобой день или несколько дней. И приятные воспоминания останутся надолго. — Санса, ты гений! — восклицает Мирцелла, бросаясь подруге на шею. Обнимая девушку в ответ, Санса чувствует, увы, совсем не радость. Родители всегда дарили ей на день рождения какое-нибудь путешествие. Венеция, Дели, Афины, Дублин. Столько воспоминаний, столько смеха, улыбок, сувениров. Даже спустя столько лет Санса помнит каждый свой день рождения. Порой она доставала коробку воспоминаний, где хранила памятные вещи из таких путешествий. Брелоки, браслеты, магниты и маленькие игрушки. Птичьи перья, камушки красивой формы, маленькие баночки песка с пляжа — то, что тогда казалось ей очень важным, а теперь стало еще дороже сердцу. После смерти мамы они с отцом больше не ездили никуда, праздновали вдвоем, дома. Но и эти вечера она запомнила. Она все помнила. — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Мирцелла. — Да, рада, что смогла помочь, — Санса улыбается, пытаясь не заплакать. — Думаю, ты и сама решишь, куда именно вы отправитесь. Концерт, Диснейленд, какая-нибудь ярмарка или другая страна. Выбор огромен, если так подумать. — Да, конечно. Еще раз спасибо, — Мирцелла кивает уже не так радостно, кажется, Санса скрывает эмоции не так мастерски, как хотела бы. — Ты точно в порядке? — уточняет она. — Да. И мне уже пора идти, — Санса поднимается с места и закидывает сумку на плечо. Теперь ей следует подумать над своим подарком.***
Тайвин уже заканчивает изучать десятую за этот вечер диаграмму, когда ему сообщают, что пришла мисс Старк. Он даже удивлен. Что она делает здесь так поздно? Не поздравлять же пришла. Хотя с нее станется. Да и как она могла узнать? Разве что Мирцелла рассказала. Отмечать дни рождения он не любил. Было время, когда он чуть ли не весь год жил в ожидании этого дня — тогда у него была та, кто умел делать дни незабываемыми. Теперь же, даже несмотря на запрет Тайвина устраивать в этот день сюрпризы и празднества, его дети все же умудрялись преподносить своеобразные подарки. Джейме, например, порадовал его сегодня новостью о беременности Бриенны; модельный бизнес Серсеи становился все успешнее, что тоже не могло не радовать. Тирион уже второй месяц обходился без своих отвратительных выходок или хотя бы не позволял прессе о них узнать, что само по себе было подарком. Томмен прислал ему самодельную открытку с поделкой из пластилина. Каким бы железным ни считали его остальные, но у Тайвина Ланнистера было сердце, которое растаяло, когда он читал поздравление внука, выведенное разноцветными буквами неровными строками, которые то поднимались вверх, то спускались вниз. Мирцелла в этом году превзошла себя и придумала им совместную поездку в сафари-парк посмотреть на львов. Когда-то давно, несколько веков назад, львы жили в огромных клетках в Утесе Кастерли — такие ходили слухи. Но теперь львы там остались разве что на гобеленах и каминных решетках, да в виде каменных статуй. Живых львов Тайвин видел за свою жизнь не так уж много раз, но куда больше его радовала перспектива провести время с Мирцеллой. Они редко виделись в последнее время, а ведь он практически воспитал ее. В то время Тайвин часто бывал в разъездах, дела бизнеса не отпускали его ни днем ни ночью, и времени на семью у него как-то не оставалось, однако это не особенно его тревожило: его близнецы сами уже были взрослыми людьми, а у Серсеи подрастали дети. Тайвин был уверен, что его дочь справится с их воспитанием, но ошибся. Когда он вернулся домой после очередной поездки, ему пришлось ужаснуться тому, как все было запущено. Двенадцатилетний Джоффри проводил дни, изводя гувернанток Мирцеллы и мучая соседских детей и животных; хорошо он относился только к сестре и к матери, что не мешало ему не слушаться последнюю. Серсея тяжело переживала смерть мужа, пожалуй, слишком тяжело, дети отошли для нее на второй план, на первом же был штоф вина на завтрак, обед и ужин. К счастью, Тайвин приехал как раз вовремя, когда еще не поздно было что-то менять. Джоффри с Мирцеллой быстро переехали в дом Тайвина, где он всерьез занялся их воспитанием. Джоффри в скором времени был отправлен в частную школу с лучшей дисциплиной, а Мирцеллу Тайвин оставил при себе — она была очень спокойной и доброй девочкой, очень послушной и сообразительной, и в будущем Тайвин ни разу не пожалел о своем решении. Томмен тогда только родился, и Тайвин настойчиво попросил Серсею учесть все прошлые ошибки. Видимо, она прислушалась, потому что Томмен рос чудесным ребенком, а Джоффри, благодаря своевременному вмешательству, утратил свои пугающие наклонности к мучению всего живого. Наверное, в Томмене Серсея увидела своего погибшего Рейегара, потому что после проблем с вином у нее не наблюдалось. Она больше не предавалась унынию, и всего через пару лет вернулась на обложки всех журналов как самая красивая и влиятельная женщина Америки. Возможно, в Сансе Тайвин поначалу видел какие-то отголоски поведения своей дочери. Он не хотел допустить, чтобы Санса опустилась в своем горе так же глубоко, как опустилась его дочь. Серсея выбралась из этой ямы скорби. Санса, к счастью, даже не успела в нее упасть.***
Санса несмело заглядывает в кабинет, и наконец заходит, пряча что-то за спиной. — Надеюсь, вы не будете злиться на меня, но Мирцелла сказала, и я не могла проигнорировать, — смущаясь, произносит она. Так он и думал. Пришла с подарком. Тайвин даже не успевает ничего ей ответить, как Санса достает свой сверток из-за спины и сдергивает с него пакет. Это картина. Очень красивая и очень знакомая. Его дом. Утес Кастерли.***
После прощания с Мирцеллой Сансе пришлось не на шутку задуматься. Ей тоже хотелось что-нибудь подарить, но вот что? Мирцелла права: у Тайвина Ланнистера есть все и даже больше. Она не сможет удивить его какой-нибудь дизайнерской вещью или чем-нибудь в этом роде. Остается лишь одно: сделать подарок своими руками, который будет единственным в своем роде. По мнению Сансы, у нее было не так и много талантов. Она неплохо вышивала и рисовала. Но едва ли Тайвину пригодятся кружевные салфетки для гостиной, поэтому Санса отказалась от идеи вышивания и задумалась над тем, что именно ей нарисовать. Размышляла она недолго — здесь все было очевидно: конечно же Утес Кастерли. Ей пришлось просмотреть много фотографий, чтобы выбрать одну, лучшую. Почему-то Сансе страшно не хотелось рисовать ту самую башню, но она была видна со всех ракурсов. Да и не странно ли это будет, если проигнорировать ее? Башня как башня. Таинственное место, куда Санса нечаянно зашла. Именно туда! Именно в это место во всем огромном замке! Она до сих пор не могла понять, как же так получилось. Еще и точно в то же время, когда комнату своей покойной супруги решил посетить Тайвин. Уже столько времени прошло, а он так и не намекнул ей о том, что знает, что она там была. Может, это не так и страшно, и она сама себя напрасно накрутила? На фоне яркого закатного неба замок получился особенно величественным и прекрасным. Санса взяла прекрасный ракурс, где было видно и море, блестящее в лучах закатного солнца, и высокий скалистый берег, и сам замок. Своей работой Санса была очень довольна. Но будет ли доволен Тайвин?***
Он не ожидал получить от нее такой подарок. Он не ожидал получить от нее вообще какой-нибудь подарок. Да и с какой стати ей дарить ему что-нибудь? Картина. Величественный Утес Кастерли у моря. Он выглядит так реалистично, будто это вовсе не картина, будто Тайвин по-настоящему видит сам Утес в иллюминатор самолета. Тайвин никогда не был поклонником искусства, но эта картина была необыкновенной. По кладке замка будто прошлись позолотой солнечные лучи, окна сияли в предзакатном полумраке, полоска неба над самым морем светилась алым, наполовину скрывшийся за горизонтом солнечный диск ярким золотом отражался в волнах. Санса с волнением следила, как Тайвин поднимается с места, чтобы подойти ближе и рассмотреть труд ее бессонных ночей. — Я подумала, что вы не так часто бываете в Кастерли, и будет здорово, если часть вашего дома всегда будет с вами, даже когда вы далеко от него, — шепчет Санса, отчего-то не решаясь говорить громче. Будто они и правда стоят на берегу и смотрят на закат, а легкий ветер холодит кожу. Будто за их спинами прямо из скалы вырастает огромный замок. Будто волны бьются внизу о камни и рассыпаются белой морской пеной. — Это очень красиво. — Вам нравится? — выдыхает Санса. — Да. Я и не знал, что ты рисуешь. — Я уже давно не рисовала, — Санса и сама была удивлена, что смогла. Она не брала в руки кисти уже год, когда-то клялась, что не возьмет их в руки больше никогда, но вдохновение и желание создать потрясающий подарок оказались сильнее. — Я рада, что вам понравилось. — С днем рождения, — Санса подходит к нему и обнимает. Конечно, это необязательно, но какая ей разница? Если она может ревновать своего коллегу, если этот коллега отвозит ее пьяную к себе домой, то почему, собственно, она не может его обнять, если ей так хочется это сделать? Если она дарит кому-то подарок, то обязательно обнимает этого человека. Разве Тайвин станет исключением? Она никогда не простит себе, если упустит этот шанс.***
В сафари-парк они отправляются в ближайшие выходные. Мирцелла настаивает, потому что знает — в будущем такой возможности может и не оказаться. Так бывает, когда твой родственник очень занятой человек. — Ты мог бы надеть что-нибудь поудобнее. Хотя бы в выходной заменить костюм на что-нибудь другое. — Мне удобно. Мирцелла недоверчиво склоняет голову. Тайвину действительно удобно в костюмах. Что за глупый стереотип? Если подогнать по размеру, найти хорошего портного, то разумеется будет удобно. А те, кто ходит в костюме на несколько размеров больше или меньше — просто смешны. Сами понимают, как глупо выглядят, поэтому им и неудобно. — Как знаешь. Так что тебе подарила Санса? Мне интересно, — невинный ребенок. Порой Тайвин забывает, что Мирцелла уже взрослая. Санса и то себя разумнее ведет. А Мирцелла навсегда останется для него маленькой девочкой, сколько бы ей ни исполнилось лет. — Она тебе не сказала? — Нет. В последний раз мы виделись, когда она отдавала мне одежду, — Мирцелла бодро вышагивает по дорожке, пытаясь казаться менее заинтересованной в вопросе обсуждения, чем это есть на самом деле. — Кстати об одежде. Что это за вещи ты оставила в своей комнате? Когда я отправлял туда Сансу, я был уверен, что там будет что-то подходящее. Когда это ты надевала эти тряпки? — давно он хотел задать Мирцелле этот вопрос. Тем же вечером он самолично поднялся в ее старую комнату и действительно не обнаружил в гардеробной ни одной хоть сколько-нибудь подходящей вещи. Удивительно, как Санса смогла найти там что-то менее отвратительное, чем все остальное. — Тогда, когда ты меня в них не видел, — съехидничала Мирцелла. — Я была подростком, хотела поэкспериментировать, да и вообще… Когда переезжала, забрала нормальные вещи с собой, а эти пережитки школьной жизни оставила. Кто ж знал, что Санса окажется в твоем доме без одежды. — Твои намеки неуместны. — Ну прости, просто ситуация, согласись, странная. А никто не хочет посвятить меня в подробности, — искоса поглядывая на него, Мирцелла продолжалает играть в беззаботность. — Если Санса не сочла нужным тебя просветить, то с чего ты решила, что это сделаю я? — усмехается Тайвин. Будто Мирцелла плохо его знает. — И все же? — У Сансы возникли некоторые трудности, я счел своим долгом ей помочь, — нет лучшего ответа, чем лаконичная правда. — Ну конечно. Ты же такой великодушный, всегда всем помогаешь, особенно тем, кто не является членом твоей семьи, — Мирцелла делает такой невинный вид, что не придраться. И у кого это она научилась такому? У матери разве что. Серсея может притвориться самим ангелом, если очень захочет. Но у Мирцеллы получается куда лучше. — По-твоему, я должен был оставить ее посреди улицы, когда она попросила о помощи? — Если бы на ее месте был кто-то другой… — Но на том месте была Санса, — пресекает он все дальнейшие расспросы. — Здесь и обсуждать нечего. — Так что она все-таки тебе подарила? — временно сдается Мирцелла, не желая портить неприятной беседой такой чудесный день. Она умеет вовремя остановиться.***
Львов они увидели немало. До самого вечера гуляли по парку и пешком, и переезжая с места на место на автомобилях. Они останавливались, чтобы посмотреть сувениры. Мирцелла радовалась как ребенок, когда он купил ей подвеску в виде львиной головы. День прошел прекрасно, если не считать того, что мыслями Тайвин снова и снова возвращался к Сансе. Все его родственники в последнее время умудрялись постоянно о ней упоминать. Сначала Джейме и Тирион со своими намеками, потом Серсея, которой хотелось, чтобы Санса непременно поучаствовала в ее показе, даже Томмен в своей открытке написал, что хочет, чтобы Тайвин поскорее вернулся в Утес и взял с собой Сансу! А теперь и Мирцелла начала упорно его расспрашивать. Да, будь на месте Сансы кто-то другой, Тайвин, может, и не поехал бы туда сам. Отправил бы своих людей, попросил бы проводить до дома. И запомнил бы это навсегда, чтобы в нужный момент потребовать ответную услугу. Но это была Санса. Санса, которая лежала на ковре в его гостиной. Санса, которая сидела, кутаясь в большой халат, грея руки о чашку кофе. Он помнил ее мокрые волосы, прилипшие к шее, помнил ее взгляд, когда он только вышел из машины и увидел ее у клуба. Помнит, как держал ее за талию, потому что знал — одно неверное движение, один шаг, и она упадет. Помнил, как в машине она притворялась спящей. Но спящие люди не напряжены так, как была напряжена она. А потом она будто сорвалась, подтягивая колени к груди, утыкаясь в них лицом. Кажется, в тот момент она осознала, каких ошибок чуть было не наделала. И как же Тайвин был рад в тот момент, что Санса ему позвонила. Что у нее хватило сил уйти, пока она еще могла это сделать. Она справилась. — Теперь вы во мне разочаруетесь? — спросила она. Будь на ее месте кто-то другой, он бы разочаровался. Будь это кто-то другой, он не привел бы его к себе домой, не позволил лежать на своем ковре. Но это была Санса. Санса, которую он понимал также хорошо, как и себя. Он точно знал, что она сейчас чувствует, точно знал, о чем она думала, когда шла в тот клуб. Отвлечься, сбежать от своих мыслей. Не слышать, не чувствовать. Он тоже пытался. Когда-то давно, очень давно.***
Он долго не может заснуть, сидя у декоративного камина в гостиной небольшого отеля на территории сафари-парка. После такого насыщенного дня стоит поспать, но он не может. Все думает. Хорошо, что Мирцелла не знает, что было после вручения Сансой подарка. Иначе у нее возникло бы еще больше вопросов. — Вы продолжите работать? — спрашивает Санса. — Уже поздно. Думаю, стоит сделать исключение. Особенно в такой день. — Пожалуй, ты права, — соглашается Тайвин, собирая бумаги. Его упрямство точно до добра не доведет. Стоит отдать Сансе должное — обычно никто не мог уговорить его на что-то так быстро. А может он и сам уже не хотел сидеть в офисе допоздна, как планировал изначально. — У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? На лице Сансы удивление проступает слишком явно. Кажется, она хочет переспросить «У меня?» — но сдерживается. — Нет, я совершенно свободна. — И, надеюсь, не откажешь составить мне компанию и поужинать. — Я как раз проголодалась, — кивает Санса. Интересно, чем вызвано это ее удивление? Думала, он выставит ее из кабинета сразу после вручения подарка? Большие праздники в свою честь Тайвин, конечно, не любил и всячески избегал, но это будет просто ужин. К тому же они уже давно не ужинали вместе, встречаясь лишь по работе. Им есть, что обсудить. Их бокалы легко соприкасаются, издавая приятный звон. Красное вино Сансе нравится, но она старается особо не налегать. Едва ли вино может подействовать на нее так, как действовали хаотично опрокинутые коктейли в клубе, но Санса предпочитает не рисковать. Лучше, чтобы Тайвин не видел ее пьяной больше никогда. Но она уже чувствует, как начинает расслабляться — то ли от выпитого вина, то ли от приятного общества и интересного собеседника. Санса начинает ловить себя на мысли, что больше слушает голос Тайвина, нежели понимает, о чем именно он говорит. Это с ней уже не впервые. Но все же нужно постараться сосредоточиться и придумать ответ. Не дать поймать себя. Тайвин может быть очень убедительным, и порой Санса ловит себя на мысли, что во время их дискуссий, Тайвину таки удается заставить ее сомневаться в своей точке зрения. И Санса с удивлением обнаруживает, что во многом с ним согласна, но продолжает отстаивать свое просто из-за упрямства. Она знает, что ему нравится это ее упорство. В мире есть не так много людей, которые осмеливаются ему возражать, и Санса намеревается не сдавать позиций. Когда машина Тайвина останавливается у ее дома, Санса, вдруг осмелев, спрашивает: — Может, зайдете? Я была у вас дома, а вы у меня — нет. Получается нечестно. Тайвин усмехается, но кивает. Только Санса может пригласить его в гости таким образом. «Получается нечестно» . Ее квартира оказывается довольно уютной. Большие мягкие пледы, множество подушек и книги на всех поверхностях. «Тайные помыслы» лежат открытые обложкой вверх. Странное название. Неужели Санса читает романы? Она уговаривает себя быть взрослой. Она уже большая девочка, и не может оставаться ребенком, как бы ей ни хотелось этого. Она просто будет делать то, что считает нужным. Не будет смущаться. Она не маленькая глупая влюбленная девочка. К счастью нет. Влюбленная. Но не маленькая. И не глупая. Поглядывая на Тайвина поверх своей чашки, Санса вспоминает их объятия. У нее мурашки бегут по спине, а кровь приливает к щекам, когда она думает об этом. Он обнял ее в ответ. Почти сразу же. Боги, как приятно было чувствовать его руки на своей спине! У Сансы ком встал в горле, если бы она сейчас попробовала заговорить, то смогла бы выдавить из себя лишь нечленораздельный звук восторга. В груди все щемило и трепетало. И она все еще чувствовала его одеколон. Слишком ярко, слишком сильно, слишком. Выше ее сил. Она резко подрывается с места и идет к окну. Вечерний воздух ударяет в лицо, и Санса чувствует себя лучше. Но лишь самую малость. Боги, о чем она думает! Знал бы Тайвин, о чем она думает, сидя напротив него. Для него это были просто объятия, он наверное уже и забыл, что они были. А она, кажется, будет прокручивать этот момент в своей голове до конца жизни. Санса так внезапно вскакивает, что он даже удивляется, хотя стоило бы привыкнуть. Когда они только зашли в ее квартиру, Санса была сама серьезность, будто ее подменили за те минуты, что они поднимались по лестнице. А теперь опять поведение девочки Старк не поддается никаким разумным объяснениям, хотя оно перестало им поддаваться уже давно. Это и интригует. Ее объятий он ожидал еще меньше, чем подарка. Было очень непривычно держать ее в своих руках, стоять вот так, неподвижно, в тишине. Корица и яблоко. Так пахли ее волосы. В ту ночь, когда он привез ее к себе домой, ее волосы пахли иначе. Тем шампунем, что стоял в гостевой ванной комнате. Но корица и яблоки — это то, что Сансе подходит больше всего. Этот запах — такая же неотъемлемая ее часть, как рыжие волосы, как упрямство, как привычка все время делать то, что от нее не ждешь. Санса наконец отлепляется от подоконника и возвращается за стол. Окно она забывает закрыть, и по комнате начинает гулять сквозняк. Взгляд Сансы блуждает по комнате совсем как этот сквозняк — потерянно и как-то отстраненно. И Тайвин вдруг понимает, что он впервые за все время действительно начинает догадываться, что происходит в этой голове, какие мысли плещутся, пытаясь вырваться на волю, за этим упрямым белым лбом. И ответ оказывается слишком простым, слишком очевидным. Но он же Тайвин Ланнистер, которому под силу разгадать любую загадку. Так почему же ему кажется, что даже сейчас он разгадал не все?