Равноденствие

*** Разленившиеся мышцы после двухчасовой тренировки немного ныли, зато, закружившись в боевом танце с Зангетсу в руках, Ичиго от всего отвлекся. Какое-то время думать нужно было только о том, как лучше отразить удар Забимару да в какую сторону прыгнуть, чтобы Ренджи не достал его. Усталость была теплой, уютной и желанной. Физическая нагрузка оказалась настоящим бальзамом от душевного истощения. Вернувшись в собственное тело, Ичиго вздохнул от удовольствия почувствовать чистую одежду, не пропитанную потом. Ему все еще было жарко, хотелось побыстрее хлебнуть свежего воздуха, и, глянув на влезающего в гигай Ренджи, Ичиго неожиданно для себя предложил: — Может, прогуляемся? — Да можно бы, — откликнулся тот нарочито безразличным, как показалось, тоном. — А то Урахара меня еще работать заставит… эксплуататор. Он ощупал бандану на голове, нашел ее криво сидящей и перевязал заново, одновременно пробормотав: — Еще бы перекусить чего-нибудь… А то живот к спине прилипает. — У меня деньги есть. Немного, — на всякий случай уточнил Ичиго, чтобы пресечь несбыточные лейтенантские мечты о роскошном обеде. Ренджи что-то одобрительно промычал и ушел за курткой. Тусклое зимнее солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая почти сплошную пелену облаков грязно-рыжим светом. Слякоть под ногами, утром подмороженная, а сейчас снова раскисшая, хлюпала, совсем как ночью, и точно так же хорошо дышалось невкусным, тяжелым от сырости, но прохладным воздухом. Незатейливый разговор быстро потух: Ичиго был слишком рассеян, а Ренджи видел это и не надоедал. Слова и не требовались. Ичиго хватало простого ощущения рейацу Ренджи поблизости. От нее становилось спокойно и тепло, как от печки, где-то внутри, в самой сердцевине. Ренджи вдруг схватил его за локоть, останавливая. Вытолкнутый из серого потока мыслей, Ичиго отреагировал так же, как на любое прикосновение в последнее время: замер, напрягся, вывернулся — в одну секунду, одним дерганым движением. Тут же пришло понимание, что сглупил. Это просто Ренджи, а они в Каракуре, посреди оживленной улицы. И поперек их движения только что пронеслась, не глядя по сторонам, тучная старуха с огромными пакетами в обеих руках. — Чуть не налетела, — с усмешкой пояснил Ренджи, но глаза остались серьезными. В них мелькнуло что-то знакомое, совсем недавно виденное. Стоило задаться вопросом, почему Ренджи просто не окликнул его. Неприятное предчувствие шевельнулось в Ичиго, взбило мутный осадок, но Ренджи вовремя его отвлек, кивнув в сторону: — Может, сюда зайдем? Выглядит неплохо. Они стояли напротив небольшого кафе. Ичиго вспомнил, что бывал здесь пару раз. Пожав плечами, он толкнул мягко скрипнувшую дверь и оказался в светлом помещении, которое изнутри казалось больше, чем снаружи. Внутри было немноголюдно, за столиками расположились только парочка влюбленных и стайка весело болтающих школьниц. Едва Ичиго и Ренджи сели подальше от входа, в самом углу, к ним подошел официант — усердно улыбающийся парнишка с блокнотом наизготовку. Ичиго попросил чай, пропустил мимо ушей заказ Ренджи, только потом запоздало понадеявшись, что у него хватит денег расплатиться, и уставился в висящий на соседней стене телевизор. По экрану бегала певица в боевом раскрасе и под навязчивый мотив стенала о своем разбитом сердце. Попсу Ичиго не любил. Очевидно, официант ее не любил тоже, потому что, вернувшись через несколько минут с подносом, осторожно огляделся (как впоследствии понял Ичиго — убеждался, что в кафе только малочисленная молодежь) и ткнул в кнопку пульта, который волшебным образом появился у него в руках. На самой надсадной ноте певица сменилась парнем в кожаном плаще, высоких черных ботинках и клепаном ошейнике. Песня заканчивалась, звучали последние раскаты жесткой электронной музыки. Официант с довольной улыбкой убавил звук. Как раз когда он скрылся в служебном помещении, начался новый клип — очевидно, старый и довольно своеобразный, судя по оголенному сердцу, подключенному к проводам, и ползающим по пыльным предметам то ли тараканам, то ли мокрицам. Ичиго опустил взгляд на дымящуюся чашку с чаем, о которую грел руки, но к мотиву песни продолжил прислушиваться. Голос интимным шепотом проговаривал слова. Когда зазвучал припев, Ичиго невольно снова посмотрел на экран. Даже его знаний английского хватило, чтобы понять эту фразу. «I want to fuck you like an animal, I want to feel you from the inside», — чувственно сообщил голос, вонзаясь в уши тонкими спицами. Как животное. В самом деле — как животное. Он всегда был хищником, прибирал к рукам, не спрашивая, не слушая. И как только не сожрал, гребаная пафосная пантера? Как не убил — тогда или сегодня ночью. Ведь мог же. Ведь мог. Певец в очках на пол-лица продолжал надсаживаться, а другой парень — а может, тот же самый, но в другом костюме — начал плавно вращаться, подвешенный посредине комнаты в пустоте. И когда стало казаться, что нервный ритм музыки вот-вот взорвет барабанные перепонки, картинка сменилась. Вместо тараканов и голых лысых девушек появилась томная женщиной в вечернем платье, которая под грустную мелодию смотрела в закат. Судя по всему, официант получил нагоняй от начальства за то, что насекомые не улучшают аппетит посетителей, и парень поспешил вернуться на прежний канал. — Неплохо, — раздался довольный голос Ренджи, который только что прикончил свой заказ, что бы это ни было. — О чем задумался? Ичиго, поняв, что слепо таращится в пустоту, послушно перевел на него взгляд. Он уже научился не вестись на эту беззаботную Абараеву улыбку. Наверное, потому, что сам в последнее время только и делал, что так улыбался. Глаза у Ренджи оставались строгими, и Ичиго вдруг подумал, что они похожи сейчас на урахаровские — таким же светящимся в них пониманием. Спохватившись, что так и не ответил, он сказал правду: — О том арранкаре, который приходил ночью. Имя произносить не хотелось. Просто арранкар. Такой же, как любой другой. — Да, это черт знает что такое, — поморщился Ренджи и махом допил свой чай. — Как его могли прошляпить? Ведь на кого угодно напасть мог. А натолкнулся на тебя. — Он не натолкнулся. Он меня искал, — хмуро сказал Ичиго. В подробности этой истории он, само собой, никого не посвящал. Исида тоже наверняка никому ничего не рассказывал. — Еще с тех пор, как мы сражались в Каракуре, точит на меня зуб. — Ичиго. Как хорошо ты его знаешь? — спросил Ренджи спокойно, глядя прямо в глаза. Вопрос был с подвохом. Ичиго мог бы сказать, что отлично знает его сильное, мышцы да кости, тело. Знает его запах. Знает его голос в разных тональностях. Но знал ли он самого Гриммджо хоть сколько-нибудь? В этом Ичиго сильно сомневался. Наверное, он как-то совсем нехорошо усмехнулся, потому что Ренджи нахмурился. — Да не особо. — Ичиго поспешил пожать плечами, отвернулся. — Знаю, что он сильный, амбициозный и опасный. И еще, пожалуй, что он скоро снова появится. И как только это случится… я убью его. Это решение, словно он принял его только сейчас, а не обдумывал целый месяц в каменной тишине, сделало все простым и понятным. Чтобы стереть воспоминания, как зараженные вирусом файлы в компьютере, нужно устранить их источник. Они встретятся, Ичиго снова победит, как когда-то, и все закончится. А потом все закончится снова и снова — с каждым новым удаленным файлом, с каждым развеянным в прах арранкаром. И может, тогда он не будет с застывающим сердцем слушать старые песни, не будет вздрагивать при виде безобидных витаминов, просыпаться посреди ночи и бесконечно мыть руки. Поднесенная к губам чашка дрогнула в пальцах, когда Ичиго коснулся тихий-тихий отзвук, показавшийся знакомым. Уже готовый решить, что ему почудилось, он снова прислушался: было или нет? — Что? — напрягся Ренджи. — Я… мне кажется… — в попытке сосредоточиться на ускользающем тревожном ощущении Ичиго никак не мог закончить фразу. В итоге вскочил, бросил на стол деньги, какие были в кармане, схватил куртку и выскочил из кафе. За ним, не задавая больше вопросов, метнулся Ренджи. Куда точно они направляются, Ичиго понятия не имел. Шел на отзвук духовной силы, как собака на запах. Пока они были в кафе, успело совсем стемнеть, зажглись фонари. В их матовом свечении Ичиго и Ренджи бежали по улице, поднимая грязные брызги. За спиной оставались одинокие ворчливые высказывания прохожих, где-то залаяла потревоженная собака. Когда они вылетели к высокой кованой ограде, Ичиго с удивлением понял, что они стоят у того же парка, в котором он гулял ночью, только с другой его стороны. Поколебавшись, махнул рукой вправо, припоминая, что там был вход: — Туда. — Постой, — окликнул Ренджи. Не успел Ичиго спросить, как рядом с ними оказалась Рукия, которую Ренджи заметил раньше него. — А вы что здесь делаете? — изумилась она. В руках она держала служебный телефон, который издавал сигнал тревоги. — Мы получили сообщение о появлении двоих арранкаров, но потом один исчез куда-то, а второй сигнал слишком слаб. То ли это обычный Пустой, то ли… Надо разобраться. — Она мельком глянула на экран со светящейся точкой и легко, с места, вспорхнула на забор, уже через секунду оказываясь по другую сторону. Чертыхнувшись, Ичиго вытащил из кармана печать. Хлопнул себя ею, пристроил тело на сухом участке земли рядом с оградой и последовал за подругой. Ренджи тоже успел освободиться от гигая. Один за другим, едва разомкнутой цепочкой, они пробежали между деревьями и оказались на аккуратной аллее. Летом здесь всегда гуляло много народу, сейчас же было относительно пустынно, хотя на скамейках все же сидели люди: семейная пара с коляской, парень с девушкой. Кто-то выгуливал собаку, зябко ежась и поглядывая на часы. То, что им нужно именно сюда, стало ясно сразу же. Вылетев на асфальтовую дорожку, все трое застыли на месте, как по взмаху невидимого дирижера. После нескольких секунд молчания Рукия и Ренджи обернулись к Ичиго, то ли сверяя свою реакцию с его, то ли просто не веря глазам. Спав с лица, смертельно побледнев, тот покачал головой. Слов, как часто в последнее время, не хватало. С усилием он выдавил: — Не может быть. Это… это нечестно. Складывалось впечатление, что кто-то, управляющий его жизнью, сегодня от души повеселился.