Равноденствие

*** После скоропостижно назначенного не то свидания, не то еще чего-то день покатился нормально, хотя большей его части Ичиго почти не запомнил. В памяти, как контрольные точки в компьютерной игре, задержались моменты ухода из школы и возвращения домой, где был оставлен вернувшийся в свое тело, но разобиженный донельзя таким обращением с собой Кон. Уже дома Ичиго вдруг обнаружил, что шел сюда один, потому что Ренджи отправился к Урахаре. И Ичиго собирался туда же, хотя ему и не хотелось — по понятной причине. Там его ждал, если не сказать поджидал, Джаггерджак, и вот его-то как раз больше всего не хватало для остроты ощущений. Наспех перекусив, переодевшись и не найдя достойной причины отложить визит в сумасшедший магазинчик, Ичиго все в том же рассеянном состоянии снова вышел из дома, надеясь, по крайней мере, вытащить из Урахары кое-какие ответы. Однако и этим планам не суждено было сбыться: Тессай, встретивший его у входа, вежливо и немногословно сообщил, что хозяина нет, когда вернется — неизвестно, но его отсутствие никак не должно помешать его гостям. Можно подумать, раньше когда-то мешало, да и не так часто Урахара интересовался, чем «гости» занимаются на его тайном полигоне. Ичиго вошел в дом, на всякий случай внутренне подобравшись. Долго искать не пришлось: Гриммджо сам выскочил ему навстречу, явно уловив уже знакомую рейацу. Первое, что бросилось в глаза, — отсутствие маски на лице, и это выглядело так странно, что Ичиго даже замер на секунду, рассматривая его, как незнакомца. Почему-то подумалось, что Гриммджо идет его маска, отражая во внешности грубость и опасную силу, что была в его характере. Хотя, конечно, с этой челюстью было не очень удобно, когда он слишком близко наклонялся к Ичиго и… Да какая разница. Сейчас ее не было, потому что арранкар перебрался в гигай, как всегда безупречно сделанный Урахарой. Наверное, дыра с живота Гриммджо тоже исчезла, как и другой атрибут его не совсем человеческого происхождения, хотя для полного сходства с обычным ребенком можно было бы ему и волосы сделать нормального цвета. Мальчишка, которому едва ли понравилось то, как его рассматривают, словно экспонат в музее, скрестил руки на груди и спросил тоном, подразумевающим, что Ичиго опоздал часа на два: — Пришел? — Где остальные? — игнорируя вопрос, в свою очередь спросил Ичиго. Про себя он уже пару раз проговорил, что если на проблему не обращать внимания, то она рассосется как-нибудь сама. На его голос из комнаты выглянула Рукия с альбомом в одной руке и с карандашом — в другой. — Ичиго! — с несколько преувеличенной радостью воскликнула она. — А мы тут тебя как раз ждем. — Да я вижу… — пробормотал Ичиго, аккуратно огибая наконец-то одетого в нормальную одежду мальчишку и подходя к ней. — А Ренджи где? Рукия выразительно скосила глаза на как раз отвернувшегося Гриммджо: — Он… уже спустился в подвал. Действительно, можно было догадаться, что Ренджи возиться с арранкаром не станет и просто будет держаться от него подальше — на благо им обоим. — Понятно. Пойду к нему. — Я хочу посмотреть! — с загоревшимися глазами подскочил к нему Гриммджо и разве что за рукав дергать не начал. Он мог только заявлять и требовать — видимо, просить Джаггерджак просто не умел. Притом не умел ни в детской форме, ни во взрослой. — Ты говорил, что покажешь свой меч! Ичиго оказался в затруднительной ситуации. Идею пригласить на тренировку шинигами их потенциального и не самого слабого врага можно было смело назвать плохой. Отвратительной. Но как объяснить это ребенку, у которого пока и в мыслях нет на них нападать? Путаница с прошлым-настоящим-будущим изрядно трепала нервы. К счастью, Рукия мужественно вмешалась, с очень натуральным изумлением посмотрев на мальчишку: — Ты что же, не хочешь заканчивать наше соревнование? Значит, сдаешься… Ну, дело твое, конечно. Ичиго мысленно поаплодировал подруге, быстро определившей правильную точку приложения силы, и с интересом пронаблюдал за Гриммджо, который покраснел, сжал кулачки и вскинул на нее горящие боевым задором глаза. — Я никогда не сдаюсь! И рисую я куда лучше тебя, вот увидишь! Потом он с сожалением взглянул на Ичиго и изрек с печальной безысходностью: — Ладно, в следующий раз я точно пойду на твою тренировку. И ты расскажешь мне все о своем мече! — Посмотрим, — туманно ответил Ичиго, искренне надеясь, что и в следующий раз Рукия найдет способ держать его подальше от тренирующихся шинигами. Он уже собрался пройти по коридору к комнате, в полу которой был люк в подвал, но задержался и, глянув на альбом в руках подруги, с опаской спросил: — Опять кролики? — Кошки! — с гордостью провозгласила Рукия. Она раскрыла заложенную пальцем страницу и продемонстрировала Ичиго мутировавших жертв радиации, лишь отдаленно напоминающих не то львов, не то тигров. Пробормотав что-то среднее между «блин» и «боже» и успешно избежав удара альбомом по голове, Ичиго ретировался, вполне допуская мысль, что у Гриммджо есть реальный шанс на победу. *** Желание вернуть прежнюю форму в сжатые сроки и почти равное по силе нежелание возвращаться домой привели к тому, что тренировка нещадно затянулась. Так, что даже Ренджи в итоге, тяжело опираясь на Забимару и едва переводя дух, пробормотал присевшему рядом с ним на камень Ичиго: — Слушай, я все понимаю… но, может, хватит на сегодня, а? Да и ты, по-моему, переборщил. Ичиго хотел возразить, но с удивлением понял, что его меч, вернувшийся из формы банкая в обычную, каким-то чудом прибавил в весе, и вздохнул: — Ладно. Завтра продолжим. Как часто бывало после напряженной тренировки или боя, двигаться стало невыносимо лень. Ренджи тоже уселся на валун, слегка сгорбился, облокотился о колени, расслабляя плечи. Ичиго повернул к нему голову в ожидании вопроса, который неминуемо должен был последовать, и принялся бездумно рассматривал черные полоски татуировок, покрывавших плечи, спину и шею Ренджи: тот, убегавшись и еле дыша от жары, в конце концов снял косодэ. Его смуглая кожа поблескивала от пота в лучах никогда не заходящего здешнего солнца, и это было по-своему красиво. Ренджи задумчиво тронул волосы, нащупал несколько прядей, выбившихся из хвоста, одним движением развязал ремешок. Тяжелая красная грива рассыпалась по плечам, и он запустил в нее пальцы, слегка массируя голову. А Ичиго с удивлением отметил, что с такой прической Ренджи выглядит совсем другим, и ему это, безусловно, шло. Как все же такая мелочь может изменить восприятие человека. Вот, например, Айзен… Мысль была ненужная и неприятная. В расслабленное сознание она вошла, как мутная струя в чистую воду, заставив непроизвольно поморщиться. Ренджи, краем глаза наблюдавший за ним, снова собрал волосы в хвост, став собой прежним, и наконец спросил как бы между делом: — Вчера все было нормально? — Нормально? — Ичиго перекатил на языке это странное слово. Раньше он знал, что такое «нормально». Хотя Ренджи и сам понимал, как все изменилось, — слишком внимательным и серьезным был его взгляд. Пожав плечами, Ичиго ответил: — Наверное. По крайней мере, я могу защититься от него при необходимости. — Если он просто вздумает напасть — конечно, — сказал Ренджи, и во фразе слышался целый океан недоговоренности. Уточнять Ичиго не собирался. Ренджи обеими руками сжал рукоять Забимару и добавил все так же сдержанно, с едва ощутимым нажимом: — Не нравится мне все это, Ичиго. Как-то это… нехорошо. Неправильно. Ичиго усмехнулся: еще одно странное слово. Оно, помнится, колотилось в висках во время его «первого поцелуя». А потом — раздирало в клочья все тело, начав с сердца, пока наконец не перестало существовать, вывернув его наизнанку. Нет, «неправильно» для Ичиго уже мало что значило, хотя он и понимал, что оно значить должно. С этой точки зрения Ренджи, пожалуй, был прав. Со странно легким сердцем, будто не он сам вчера твердил себе, что совершает крупную ошибку, Ичиго тронул его за влажное плечо, старательно улыбнулся: — Да все хорошо будет. Все утрясется. Вы ведь рядом. Ренджи, глядевший с плохо скрываемой тревогой, ответил улыбкой, согласно тряхнул головой. Ичиго показалось, что он смутился чего-то, как будто его поймали на излишней заботе. — Знаешь, мой желудок подсказывает мне, что приближается время ужина, — похлопал себя по животу Ренджи, сворачивая неловкий разговор. — Как насчет того, чтобы подняться наверх и подкрепиться? — Ничего против не имею, — легко подхватил Ичиго. Он соскочил на землю, с удовольствием чувствуя, как отдохнуло за время короткой передышки тело. Чуть позже в комнате, заваленной шедеврами живописи в исполнении Рукии и Гриммджо, Ичиго услышал голос, в котором мелькнула нота восхищения: — Классные татуировки. Обернувшись, Ичиго увидел, что Гриммджо, как он сам недавно, разглядывает «живопись», покрывающую тело Ренджи. Тот ходил в ванную освежиться и еще не успел вернуться в гигай. — Нечего ко мне подлизываться, — отрезал Ренджи, хотя Ичиго заметил, как на губах у него мелькнула усмешка: что бы он ни говорил, а слова мальчишки ему польстили. — Да больно надо! Гриммджо презрительно фыркнул, как будто его заподозрили в чем-то недостойном, и стал демонстративно собирать разбросанные на столике рисунки. Ренджи, замерев на секунду, одарил его удивленным взглядом и, ухмыльнувшись уже открыто, стал влезать в гигай. А Ичиго внезапно подумал, что он, возможно, совсем не слукавил и все действительно наладится. Рано или поздно.