Writober-2019: Тяжёлая Телега (Тони Куртейн, Эдо Ланг)

— Меня зовут Тони Куртейн, и сегодня я расскажу вам очень страшную историю, — заявляет Смотритель Маяка. Ну как — страшную. Во-первых, я, посоветовавшись с Нёхиси, сам подговорил Тони устроить такой вечер, как в детстве, когда прячешься вверху на чердаке, сидишь и слушаешь страшные истории. А, во-вторых, — Тони Куртейн прекрасный рассказчик, и за одно это уже его стоит вытаскивать на Другую Сторону. Вместе с Эдо, разумеется. Это намного проще, потому что на Маяке, хоть и атмосферно, но туда попадут не все. А я конкистадор заправский, мне как можно больше надо захапать. Чем больше народу в кафе Тони, тем веселее. Поэтому мы устраиваем мини-вечер при свечах. Тони за стойкой, выдав всем бодрящей наливки, прекрасен в своём ватнике, как рождественская ёлка, мигающая самайнскими тыквами. Нёхиси, для атмосферности, сейчас сидит, как мини-Ктулху — с крыльями и щупальцами. Я отрастил клыки и время от времени рычу — просто для смеха. Стефан пьёт золотистое пиво из половины черепа — такой уж Тони выдал ему бокал, и смеётся в своём кресле, хохот шамана всегда создаёт определённый уют. Даже пианист за красным роялем, приходящий сюда во сне, и то вместо классики гонит попурри из "Кошмара перед Рождеством". Жанна просто сидит в своём кресле, но её бирюзовые волосы светятся таким фосфоресцирующим светом, что тени на стенах жмутся поближе к углам. Эдо сидит внимательным слушателем рядом со Смотрителем — да, сегодня рассказчик не он, не Ланг, но и хитрого взора светло-серых, почти белых глаз достаточно, чтобы украсить нашу вечеринку. Тони Куртейн внимательно обводит всех нас взглядом и поднимает руку, требуя тишины. Все шумы послушно затихают. Кафе обращается в слух. — В одном далёком городе стояла крепость, которую обходили даже духи стороной... — тихо начинает Смотритель, почти полушёпотом. История про крепость увлекает нас, мы даже не замечаем, как постепенно голос Тони Куртейна набирает силу, чтобы в кульминации взорваться диким, нечеловеческим воплем. Люди так не кричат. Даже я, признаться, ничего подобного не слышал. Тени с перепугу забиваются комками во все углы кафе, Жанна хватается за стакан с наливкой, Тони вздрагивает, мы с Нёхиси принимаем более-менее человеческий облик, пианист с размаху выдаёт глиссандо по всей клавиатуре, Эдо впечатывается в стену. Вот как всех-то проняло. Хорошо ещё, что мы сбежать отсюда не попытались. И только Стефан продолжает хохотать — словно отголоски вопля Смотрителя эхом вплетаются в его смех, но на то он и великий шаман, чтобы страшных историй не бояться. От смеха начальника Граничной Полиции Другой Стороны мы приходим в себя. Первым смех Стефана подхватывает Эдо. А Тони Куртейн, наслаждаясь произведённым эффектом, говорит: — Ну что, ещё хотите? У меня обычно все возвращались и просили ещё. — Хотим-хотим, — говорит Тони. — Только я сначала всем тут налью как следует, чтобы они от твоих историй не пострадали. Вот рассказывали мне, что ты страшный человек, напугать кого угодно можешь. Так вот, я вижу — они не шутили. И Маяком нашим во сне ты пугать здорово можешь. — Правда, что ли? — расцветает Тони Куртейн. — А я-то, дурак, всё не верил в страшные сны про жёлтый свет Маяка... — Теперь поверишь! — отзывается дружный хор. Это мы молодцы. Отомстили за себя. Можно продолжать. — Но и ты страшный человек, Тони, — вворачивает Смотритель. — У тебя всё слишком страшно вкусно. Шедевры — один вкусней другого, не оторвёшься... Все смеются. Пока Эдо не вставляет реплику: — Ну и мастера вы пугать, господа Смотрители! Дверь распахивается, и вместе с ночным виленским воздухом с небес врывается зелёный свет Маяка. Действительно, нашли чем пугать. Но Маяк — это красиво. Мы слушаем истории Тони Куртейна под наливки Тони, а под конец всё-таки выходим посмотреть на тяжёлый зелёный свет Маяка. Два Смотрителя, честно пугающих нас всю ночь, с одной стороны, и все остальные — с Эдо и Стефаном, с другой стороны, а посередине — мы с Нёхиси, духи-хранители города Вильнюса. Вот уж если кем и пугать, то всеми нами. Или же — всё-таки нет. Слишком мы крутые для того, чтобы быть городскими ужасами. Живём, короче.