Welcome to Tranquility Lane

      Болота тоже прозываются «королевской землёй». Но это земля такая, что без крайней нужды там делать особо нечего — мелкие рыжие озёра с пиявками и трясины без дорог. Земля без прекрасных садов, без живописных долин, где хотелось бы поселиться людям.       На топях ничего не растёт, кроме ядовитых грибов и кривых деревьев. «Дичь» шастает такая, что любого зверолова сама скушает на завтрак и косточек не оставит. По ночам над болотами плавают зелёные огни: то ли это чьи-то глаза, то ли призраки тех, кто утонул в чёрной воде, заблудившись в редком, но путаном лесу.       Ричард — талантливый придворный алхимик, ищущий редкие ингредиенты для своих опытов. И ему, в общем-то, наплевать, кто и что говорит про болота. Он ещё и не в такие места отправлялся, чтобы собрать листья, корни или росу из чашечек уникальных растений. Однажды прожил в красной пустыне целых три месяца, выжидая, пока распустится цветок, который появляется раз в пятнадцать лет. И дождался. Хотя пришлось, конечно, отбиваться каждую ночь от пустынных шакалов, а сколько он поубивал змей, решивших, что его лагерь — очень уютное местечко, — вообще не сосчитать. А тут какие-то жалкие болотца. И гнилые берёзы, которые в темноте похожи на старых скрюченных ведьм. Жабы на кочках.       Для местных волчищ у Ричарда с собой арбалет, отравленные стрелы и склянки с отпугивающим порошком. От гнуса — ароматные мази. От скуки — бестиарий, в который он сам время от времени вносит заметки и рисунки. А то, что люди говорят про зловредного дракона, — глупости. Никто того дракона толком описать не смог. И даже имя не придумали, каждый что-то своё рассказывает. В общем, всё врут.       «Известно, что драконы делятся на подземных, водных, пустынных и горных. Подземные любят сухие глубинные пещеры или гроты. По большей части не опасны, ибо большие любители поспать. Но, выбравшись после долгой спячки, могут страшно буянить: жрут всё, что двигается, таскают блестящее в свои гнёзда, но после того, как насытили свою жажду и наворовали, словно сороки, разных вещиц, они снова укладываются спать — иной раз на годы.       Водные не любят суеты и не живут близ населённых континентов. Иногда их можно увидеть в открытом море, и тогда стоит молиться всем морским богам, чтобы такой дракон был в добром расположении духа, иначе может взбеситься на то, что его потревожили. Осатаневший водный дракон страшнее шторма. Он может и водоворот устроить, и пробить дно корабля, и перевернуть лодки, а иногда такие твари выпрыгивают из воды так высоко, будто умеют летать, и пикируют на судно, разбивая его на части своим мощным телом.       Пустынные драконы роют ходы под землёй, прячась от смертельной жары, характер у них такой же славный, как у скорпионов, а убить пустынного дракона так же легко, как гусиным пером разбить камень. Они сплошь обрастают бронебойной чешуёй и двигаются легко, как змеи. Одна радость: когда пустынный дракон приближается — слышно его за тысячу шагов. Кто умеет быстро бегать, тот выживет.       Горные драконы самые разумные из всех. Говорят, что они понимают человеческий язык, любопытны, игривы и не слишком кровожадны. По манерам больше напоминают котов, нежели змей. Горные драконы наделены крыльями. и порой можно видеть над горами грациозный силуэт, похожий на огромного журавля с необычайно длинным хвостом. Те, кто встречал горного дракона, говорят, что их очи похожи на хрусталь, окрашенный в цвет полуденного неба...»       — Видно, тот, кто писал о горных тварях, больно ударился головой о камень, — фыркнул кто-то за спиной Ричарда, и тот, уронив бестиарий, который он, по привычке, читал себе вслух, вскочил с места и выхватил короткий серпообразный меч.       — Кто такой? — спросил он у незнакомца, который подкрался так тихо, будто умел, как призраки, скользить по воздуху, не касаясь земли.       — Вот это дерзость, — повернувшись боком и поправив изящную складку на своём длинном серебристом плаще, заметил странный гость. — Разве это не ты должен пасть ниц и, смиренно приветствуя меня, назвать своё имя?       — Падать ниц я отучился в три года, — спокойно ответил Ричард, опуская руку с мечом, — с тех пор я твёрдо стою на ногах. А чтобы приветствовать тебя, мне нужно узнать твоё имя.       — Как?! — удивлённо спросил незнакомец, распахнув узкие глаза, которые оказались янтарно-жёлтыми, будто у змеи. — Ты явился в мои топи и не знаешь имени хозяина Болот?       — У болот нет хозяина, — твёрдо ответил алхимик. — Если бы кто-то владел этим затхлым местом, то о нём было бы написано в королевских реестрах...       — А в реестрах написано, что ты невежественное ничтожество? — приятным голосом спросил странный человек в серебристом плаще. — Если нет, то в них написано слишком мало правды об этом мире, и верить этим глупым книгам не следует... Как и этой глупой книге...       Ричард не успел даже запротестовать, как великолепный бестиарий, отброшенный точным пинком ноги, полетел прямо в разгоревшийся костёр. Он зарычал, немедленно сделав выбор между нападением на нахала и спасением драгоценного тома.       Незнакомец с удивлением, брезгливостью и некоторым интересом следил за тем, как алхимик спасает мерзкую книжонку воспевающую проклятых горных драконов, которые способны были только чесать языком и гадить с высоты птичьего полёта. Отбив пламя и убедившись, что страницы целы, только слегка опалены по краям, алхимик бросил зверский взгляд на сжигателя книг:       — Убирайся прочь или...       — Куда это я могу убраться? — поразился сжигатель книг. — Я здесь живу. А ты заявился ко мне на Болота, несёшь чушь во всеуслышание, не воздаёшь почести и дерзишь. Пожалуй, я тебя...       — Сумасшедший, — с внезапным пониманием в голосе сказал Ричард. — О, это я слышал. Ты, должно быть, пил здешнюю воду и теперь не в своём уме.       Змееглазый прищурился и оскалил белые зубы с выдающимися почти звериными клыками в уголках рта. Этот человек с книгой в руках был мало похож на дураков, заблудившихся в топях, или на тех, кто искал знаменитых несметных сокровищ, которые здесь, конечно же, были. А если человек притащился намеренно и не за золотом, то...       — И чего же ты здесь ищешь, о, разумнейший из разумных? — ехидно уточнил незнакомец. — Я, может, и сумасшедший, но знаю эти места лучше, чем большая выпь знает, в каких кустах её гнездо.       Ричард, как человек холодный и совсем не гневливый, уже совершенно успокоился и, спрятав подальше от сумасшедшего драгоценный том, осмотрел собеседника с ног до головы. Странно, но тот не выглядел как измождённый и оборванный странник, бродящий по топям в поисках пути домой. Короткие блестящие волосы были острижены так, что открывали уши странной формы, какая бывает у людей, имевших в своём роду лесных созданий вроде нимф, фей или эльфов. Хотя у метисов всегда была очень утончённая внешность с огромными на пол-лица глазами, маленьким ртом и тонким носом. Незнакомец был явно не из их числа. Слишком уж грубые черты лица.       Второй странностью была одежда с узорами, которые не принадлежали ни к одному из известных родов или отрядов. Так не одевались ни купцы, ни служители известных Ричарду культов. Под серебристой тканью плаща было видно нечто вроде дублета, очень искусно простёганного узорами, которые больше всего напоминали крупные чешуйки...       — Ты что, оглох? — бесцеремонно прервал эти размышления змееглазый. — Если ты и дальше будешь пялиться на меня, то я подумаю, что ты явился за мной.       — Ещё чего! Сумасшедших хватает и в столице! — отрезал Ричард. — Если бы мне был нужен безумец, то я бы не потратил семь полных дней на дорогу сюда!       — Этот господин теряет терпение, — сказал незнакомец, явно имея в виду себя.       — Хорошо, — понимая, что безумец не отвяжется, сдался алхимик. — Я прибыл для того, чтобы найти фломменойче. Надеюсь, ты удовлетворён и немедленно скроешься с моих глаз или хотя бы закроешь рот.       — Ах, фломменойче? — проигнорировав последние слова алхимика, переспросил змееглазый. — Прелестный цветок, который выпускает бутон из воды в ту самую ночь, которая короче заячьего хвоста? Тот самый цветок, что, распускаясь, освещает темноту вокруг себя и пахнет так, что запах разносится на сотню шагов в безветренную погоду, а в ветреную — и на всю тысячу шагов? Ты ищешь этот цветок, потому что в его сердцевине к утру скапливается медовый нектар, который лечит от самого страшного человеческого врага — от старости?       Ричард промолчал, немного обескураженный этой речью, в которой было всё и даже немного больше того, что он сам знал. Приняв это молчание за знак согласия, человек в серебряном плаще ухмыльнулся и пообещал:       — Что ж, я рад, что ты такой поклонник прекрасных цветов.       Странный сумасшедший похвалил алхимика, но, сладко улыбнувшись и покачав головой, прибавил:       — Однако за год вызревает всего один цветок, а делиться с тобой я не намерен.