"Ужасное сияние"

Нейтан бродил по заброшенному городу уже несколько дней. Прежде он только слышал, что такие бывают — словно огромные туши павших зубров, только от зубра за неделю ничего не останется: мясо обглодают койоты и манулы, потом подберутся насекомые от мурапчел до тараканов, кости и те растащат, кроме самых крупных. Иное дело — труп из камня, стекла и ржавых труб. Нейтан поднимался по щербатым лестницам. Иногда выбитыми зубами щерились целые пустые пролеты. Он нашел где-то веревку, поднимался. Разыскивал что-то с несвойственной для себя упорностью, но будь здесь чернокожая авгур, сказала бы: таковы все отмеченные, дети Инанны, они ищут прошлое, подобно голодным зверям, вынюхивающим добычу. Еды в городе было мало — только тот заяц, которого отбил у поед-травы, несколько кустов бананоягод, мелких и зеленых, совсем не съедобных по сравнению с теми, что выращивались в деревне. Нейтан мучился животом после того, как решился поужинать ими, но сам виноват, ободрал сразу несколько десятков. Нужно идти дальше; он же не мог себя заставить покинуть город — скелет города, — бродил по улицам, заглядывал в разбитые стекла зеркал. Подобрал куклу: когда-то она была яркой и красиво одетой, наверное, но платье истлело, остался черно-розовый пластик, много дыр на груди и спине, еще одна — вместо нижней челюсти, и ярко-голубые, очень живые глаза. Почти лысый череп с парой золотых прядей помогал представить, как выглядела кукла прежде. До нее добрались алады? Она умерла вместе с городом? Нейтан положил куклу в карман. В другом месте он нашел книги — читать не умел, зато обнаружил картинки, целую историю в картинках. Она рассказывала об избранных, о детях Инанны, как сказала бы авгур, которые были наделены огромной силой: поднимали целые ржавые сваи, разбивали землю ударом, часто — полыхали светом. Ужасным сиянием аладов. Люди знали о них до того, как все поменялось? Нейтан пытался понять по картинкам, не мог, сбивался и злился. Еда у него заканчивалась, но город не отпускал. Он собрал коллекцию обрывков историй про древних детей Инанны, много блестящих камней и странную штуку — плотный железный кругляш с двумя «усиками» и разметкой двенадцати делений. Нейтан встряхнул последнюю находку, покрутил какое-то колесико сбоку, усики задвигались. Древний механизм сообщал: «Я жив» монотонными звуками. Нужно уходить, иначе я умру здесь, понимал Нейтан, когда доедал своего зайца, приправленного все теми же бананоягодами. Он всегда был худощавым парнем, но сейчас штаны сваливались, веревка-пояс больше не могла их удержать. Он не хотел уходить — ржавая вода в трубах помогала против рези в желудке, а мир этого скелета слишком цельный и законченный, нельзя его бросить; снаружи Нейтана ждут Пологие земли — бесконечные земли, ни единого шанса вернуться домой. Двигаться становилось тяжелее. Слабость подкатывала муторью к горлу, Нейтана иногда тошнило, пару раз вырвало желтоватой от ржавчины водой. Голод выгрызал в пустом животе знакомую дыру, но снова идти искать зайцев, тараканов, варанов или дикий батат — значило бросить картинки, бросить клацающую штуковину, бросить первый собственный нейтанов город. Выбрать не получалось. Он набирал еще воды, текущей из огромной трубы, которая и привела сюда. В ней плавали хлопья ржавчины и каких-то водорослей. Нейтан делал большой глоток, закрывал глаза. Завтра он найдет что-нибудь еще. Бананоягоды кончились — он обчистил с куста даже листья и кору. Завтра город покажет новое чудо. Нейтан заставлял себя встать, выпрямиться, искать. Заставлял себя бродить по городу, собирать цветное стекло, обрывки картинок, странные предметы, назначения которых не знал и никогда не узнает; и почти смирился с тем, что маленький скелет Нейтана сокроется в большом остове, словно ключ в шкатулке. Однажды на горизонте он увидел движущиеся фигуры. Это были не рейдеры — рапторы и пилоты, и Нейтан, который почти не вставал уже третий день, перебирал только добытые сокровища, подумал: они сюда? Ко мне? «Пусть уходят». «Пусть не доберутся». Он закрыл глаза, устраивая голову на колючих ребрах камней, но потом подскочил от звуков монотонного механизма — «тиц-тиц-тиц», и прокричал: — Помогите мне! Пожалуйста, помогите, я здесь! Мертвый город не простит его — твой голод оказался сильнее, глупая ты тварь из плоти, что все равно сгниет, растащат ли ее койоты с муропчелами или сожгут, а пеплом удобрят батат. Нейтан показал городу средний палец и смял лживую картинку с прекрасным и сияющим «отпрыском Инанны». «Я хочу жить», — думал он, наблюдая за тем, как силуэты рапторов, охотников на аладов из обитаемых городов под куполами, приближаются на крик. «Я жутко голоден и хочу жить».