Рядом с ним...

Ладонь вниз по телу, горячим движением стремительно подбираясь к краю очень скромной по длине юбки, что только чуть выше колена, но юбки совсем не скромной по крою. Так ощутимо властно надавливает на каждый миллиметр тела, чтобы не оставить возможности не ощутить всю прелесть этого самого прикосновения, все еще очень скромного на самом деле, хоть так совсем и не кажется… Так жарко… От поцелуев глубоких и очень дерзких, от прикосновений властных, но ничуть не пугающих… возбуждающих. Очень жарко, даже если на улице только плюс восемнадцать, а отопление в офисе отключено; даже если я проветривала помещение всего несколькими минутами ранее, любуясь дождем, все равно очень жарко. Безумно жарко, даже если я одета совсем не по погоде… Горячо. Кровь закипает в сосудах, но система самосохранения не срабатывает, потому что над всем властвует только один единственный инстинкт, но даже над ним у меня нет никакого контроля. Властью над ним одарен только Ким Тэхен, мужчина, который в один прекрасный день просто остановит мое сердце к чертям и скажет, что так и было. Мужчина, чьи руки, столкнувшись с невозможностью проникнуть под узкую юбку-карандаш, быстро нашли решение в виде молнии, собачка которой уже опустилась вниз, а я и не заметила. Так жарко… безумно жарко и очень приятно, и пусть практически на грани с воспламенением, хочется быть ближе, намного ближе, чем просто в нескольких миллиметрах от слишком сексуального парня, сводящего меня с ума ровно столько, сколько я его знаю. Пальцы путаются в его волосах, губы едва поспевают отвечать на глубочайшие поцелуи, поцелуи обжигающие и сбивающие дыхание и так слишком поверхностное, чтобы хоть как-то обогащать огненную кровь кислородом. А Тэхен только ближе меня прижимает, позволяя ладоням накрыть мои ягодицы и сжать их сильно, чтобы, если я вдруг сомневалась, явно дать понять мне, как сильно он меня хочет… Нервный вздох срывается с губ, которые больше не ощущают поцелуи, переместившиеся на шею, обожженную уже не одним прикосновением губ. — Хочу тебя. От такого признания хочется простонать, хочется и самой признаться, что разделяю это желание, вот только нам обоим нужно прийти в себя, причем срочно. — Стой, нам надо… — остановиться. — Мы не можем… — вторая попытка аргументировать, почему одежда не может исчезнуть с наших тел прямо сию секунду, но и она не венчается успехом, ведь губы Тэ опускаются все ниже, разукрашивая мою кожу своими невидимыми следами любви и желания. — Не можем сейчас… не здесь… — А я хочу прямо здесь и прямо сейчас, — шепчет Ким, облизывая губы, когда отстраняется именно для того, чтобы поравняться со мной лицами и взглянуть в глаза, давая увидеть в его пылающих желанием омутах, что он ни капельки не шутит и не преувеличивает. — А если кто-то войдет…? — Я запер дверь, — тонет в моих губах, и я даже не пытаюсь что-то ответить, покорно принимая тот факт, что никто меня не послушает. А это не так уж и расстраивает, если учесть, что Ким Тэхен снова целует мои губы до подкосившихся коленок и слабых стонов, рвущихся из груди, до испепеляющего меня изнутри желания позволить ему обладать мной сию секунду. — Меня уволят, — вздыхаю я, совсем не переживая об этом, ведь было бы странно, если в момент, когда руки Тэ исследуют так желанно мое горячее, жаждущее его тела, тело, я могла бы горевать о перспективе быть уволенной. — Тогда я уволю их всех, — такое серьезное обещание в такой горячий момент, но почему-то совсем не серьезно воспринимается мной, и Тэхену это не очень нравится. Ему не нравится, что я тихо хмыкнула, слабо улыбнувшись; ему не нравится, что вынудила его отстраниться, образовав между нами немного пространства. Ему не нравится, что на мне все еще есть одежда, а он все еще не может коснуться кожи, что скрыта под ней… — Ты не можешь! — Вообще-то, могу, — ответом на мое хихиканье, как считает Тэ, совсем не уместное в такой момент. Не уместное настолько же, как и этот разговор в целом. Парень предпочел бы, чтобы мы говорили совсем о других вещах, а еще лучше совсем не разговаривали, вместо этого наполняя комнату совещаний томными вздохами. — Кто знает, может быть, я работаю с ними все еще только из-за одной очень симпатичной и безумно горячей Кан Ери? — темная бровь летит вверх так изящно, а вслед за ней спешит повторить это же движение уголок изумительных губ, вкус которых все еще играет на моем языке. Руки окольцовывают и вжимают мое тело в чужое, больше моего раза в полтора, если не больше, горячее и сексуальное очень, а губы Тэ так удобно пристраиваются у моего ушка, опаляя его эротически прекрасным шепотом. — Я молился, чтобы это чертово совещание закончилось поскорее и мы остались одни. Теперь я тебя не отпущу. — Тэхен, пожалуйста, прекрати говорить такие вещи… — умоляю я, чувствуя, как внутри меня снова шевелится возбужденное чудище и каждым своим движением посылает по телу огненные потоки желания, которые практически причиняют мне боль, не позволяя справиться с возбуждением. — Почему? Тебе не нравится слышать подобное? — Наоборот. Это слишком приятно звучит… — в этот раз мои губы обрушились на губы парня, а руки потянулись к его шее, пройдясь по массивной груди, чтобы как можно быстрее справиться с черным галстуком, аккуратно повязанным на белую рубашку, сейчас совершенно лишнюю на теле Тэхена. И вовсе не важно, насколько сильно ему идет этот темно-серый костюм, как не важно и то, сколько раз за это чертово совещание, длившееся целую вечность, я представляла, как избавляю Кима от этой чертовски сексуально смотрящейся на нем одежды. Сегодня он и правда выглядел, как начальник всего мира, даже если этим офисом не владел, появляясь в нем только для обсуждения общего проекта. Черный галстук развязан, а пальцы уже спешат вытащить все пуговки белой рубашки Тэ из петелек, чтобы руки могли пройтись по смуглой коже, вызывая на ней не одну толпу мурашек. — Если меня уволят за секс с клиентом, я потребую у тебя компенсацию. — Хочу, чтобы тебя уволили. Тогда пойдешь работать ко мне? Мы могли бы видеться чаще, чем на совещаниях по средам. Кем же ты хочешь, чтобы я с тобой работала? Насколько мне известно, в его агентство не требуются такие посредственные работники, как я. — У тебя фетиш на офисный роман, да? — У меня фетиш на тебя, — ничуть не смутившись, отвечает парень, сбив мое сердце с ритма и дыхание. Что-то в моем горле совсем пересохло от таких волнующих заявлений. — Твой язык слишком хорошо подвешен, — подметила я, теперь еще лучше понимая, почему его все так обожают. В моем отделе даже начальник сходит с ума по Тэхену, постоянно нахваливая, какой он классный и воспитанный, какой всесторонне развитый и общительный человек. Слава Богу, он хотя бы не знает те стороны Кима, которые знаю я… — Это правда, — самодовольно ухмыляется Тэ, пройдясь по губам языком в слишком ленивом жесте. — Как ты знаешь, он умеет не только говорить, но также и делать хорошо другие вещи… Ох, эти вещи, которые умеет делать его язык… я бы не назвала это просто «хорошо». — Пошляк. — Тебе же нравится… — Очень, — сдержать улыбку не вышло, как не вышло и сдержать внутри желание поцеловать Тэ, который, стоило мне привстать на носочки, стащил с меня юбку и приподнял, усаживая на край огромного деревянного стола, стоящего прямо в центре комнаты для совещаний. Пока пуговицы моей блузки расстегивались одна за другой, мои пальцы старались справиться с пряжкой кожаного ремня и расстегнуть поскорее стесняющие Тэхена штаны. — Нам нужно ускориться, мы не можем прятаться здесь вечно. Обед скоро закончится… — Ненавижу спешить, — бурчит Тэ, распахивая мою блузку и осматривая то, что под ней скрыто, пока я тяну вниз его костюмные брюки вместе с нижним бельем. Парень прикусывает губу, прожигая дыру в моем бюстгальтере, который ему очень хочется снять, но тратить на это время совсем не представляется возможности. — Даже не думай его порвать! — предупредила я, очень хорошо зная Тэхена. Есть в его животном поведении, что находит на парня временами, нечто невероятно привлекательное и чертовски возбуждающее, но сейчас таким поступкам совсем не место, ведь сейчас середина рабочего дня, и выйти из этой комнаты без нижнего белья я не могу. Брюнет не то, чтобы счастлив слышать такое предупреждение, поэтому и бросает в мою сторону недовольный взгляд, а затем задирает бюстгальтер как можно выше, пусть и не очень красиво, но оголяя грудь, которая всего секунду спустя накрывается большими ладонями и мягко сжата, от чего хочется простонать очень сладко. Но вот сладкий стон сменяется практически криком, когда Тэ проникает внутрь резко и очень быстро, а самое главное, совсем неожиданно, и меня от одного единственного его движения передергивает, прежде чем силы практически покидают тело, а руки упираются в стол за спиной, чтобы хоть как-то держать вертикальное положение, пока парень быстро толкается все глубже и глубже. — Боже! — с придыханием протянула я как можно тише, зажмуривая глаза, когда пальцы Тэхена с силой впились в мои обнаженные бедра, мешая стонам удовольствия прятаться внутри моего бушующего сердца. — Ты сама сказала, что нам нужно ускориться, — ухмыляется брюнет, подаваясь бедрами вперед еще резче, от чего я прикусила губу до боли, чтобы не закричать, и выгнулась сильнее в позвоночнике, чувствуя, как слабеют руки. — Тэхен… пожалуйста… — Будь тише, если не хочешь, чтобы тебя уволили, — советует Ким, наклоняясь, чтобы жарко поцеловать меня, не сбавляя темпа, от чего я практически кричу в его рот, не в силах сдерживать свои эмоции и чувства. — Если ты не хочешь… чтобы… — пожалуйста, хотя бы дай мне сказать хоть что-то! А Тэхен не позволяет мне даже этого, продолжая толкаться в меня так часто и глубоко, что дыхания хватает только на одно слово после каждого проникновения. Я задыхаюсь, едва сдерживаясь, чтобы не закричать вслух о том, как же хорошо мое тело ощущает себя в руках Тэхена, как прекрасно ему чувствовать парня внутри себя, но все равно продолжаю говорить, больше времени тратя на передышку между словами, чем на сами слова. — Чтобы... меня… уволили… сбавь… обороты. — Ни за что. Невыносимо жарко, от чего волосы прилипают к коже, взявшейся испариной. К телу липнет одежда, расстегнутая, но не сброшенная на пол, а это еще больше заводит, как заводят тихие вздохи и полустоны, которые срываются с опухших от поцелуев и укусов губ, наполняя комнату для совещаний звуками, которых она, вероятно, еще не слышала. В воздухе пахнет желанием, в воздухе пахнет сексом, и этим воздухом почти невозможно дышать, ведь он слишком горяч, практически раскаленный. Воздух пахнет возбуждением, что даже сейчас с каждой секундой поднимается все выше, все больше разгорается, пока взгляды не отпускают друг друга под звуки пошлых шлепков и хлюпаний, из-за которых грех не смутиться. Но мы оба грешники, и грешными нас сделал не служебный роман и даже не секс в обеденный перерыв в комнате для совещаний, хотя мне нужно доделать еще один проект, а Тэхену давно пора на новую встречу, ведь он такая занятая персона. Но такие вещи совсем не смущают больше, они только подстегивают нас желать друг друга еще больше, сильнее, отчаяннее… Так жарко… губы обрушились на мои, целуя остервенело в попытке утопить в моем рту утробные стоны. И теперь глубоко в меня проникает еще и язык Тэхена в попытке свести меня с ума от переизбытка ощущений, потому что этот парень буквально трахает меня, причем теперь сразу в двух местах. А мне это чертовски нравится… очень нравится быть жертвой в его сильных и властных руках. — Тэ… Всхлипы наполняют комнату, пропитанную нами и запомнившую каждое наше движение, а губы Тэ переходят поцелуями на мою шею, когда толчки становятся все труднее, но ничуть не медленнее, и все это доводит меня до черты, рассыпая мир на атомы и собирая его снова через целую вечность, в которую мое тело обмякает в руках Тэхена, который, будучи на грани экстаза, не смог сдержаться и не оставить на моей коже яркий след, свидетельствующий о том, как прекрасно прошел мой перерыв на обед. Хорошо хоть, что эту метку получится прикрыть воротником блузки. Не хотелось даже дышать, не то, что подниматься и наводить порядки, одеваться и пытаться проветрить комнату, а затем покидать помещение, стараясь остаться незамеченными. Не хотелось вызывать для Тэхена лифт, не хотелось с ним расставаться… И ему не хотелось этого тоже, кажется. Поэтому парень наклонился, чтобы поцеловать меня прежде, чем войти в лифт, уже попытавшийся закрыть свои двери. — До следующей среды, господин Ким. — До вечера, госпожа Кан.