На развалинах цивилизации

      Открыв глаза, Микаса увидела выбеленный потолок, оборванную наполовину шторы, неопрятно висящую на нескольких петельках и пустые матрасы друзей. Скорее всего Армин и Эрен проснулись раньше и просто не хотели будить приболевшую подругу. У Аккерман покраснели щеки от высокой температуры, да и во сне она пару раз кашляла.       Микаса приняла сидячее положение. Матрас был средней жёсткости, а толщиной сантиметров двадцать. Подушка была прямоугольная, мягкая, а наволочка слегка желтовая с какими-то узорами.       Микаса потёрла виски, голова сильно разболелась. Девушка проснулась совершенно разбитой и окончательно разболелась. Скорее всего её продуло на крыше, ночью там было прохладно и слегка дуло прохладным ветром.       Собравшись с силами, нельзя сказать, что с последними, просто оставшимися от измотанного кочевого образа жизни, Микаса поднялась с матраса окончательно и начала натягивать синие спортивные штаны с двумя красными полосками по бокам, потом девушка надела серый вязанный свитер и осторожно спустилась вниз по крутой лестнице с высокими ступенями. Внизу никого не было, Микасе в глаза бросился камин и шкура медведя, лежащая перед ним. Чуть дальше стоял деревянный стол с шестью стульями вокруг, серый диван, слегка угловатый и прямоугольный, будто собранный из больших геометрических фигур. Полы были деревянные какого-то карамельно-медового оттенка, они были покрыты лаком, от того были гладкие и блестящие. Странно, но в доме не было ни одной живой души, а Микаса никак не могла собраться с мыслями и понять, что ей делать дальше. Нос был полон соплей, а в голове… В голове было пусто, будто что-то звенело и стукало. Как бы Аккерман не массировала и не давила на виски, сильная боль не утихала, но и не становилась сильнее. Увидев у входа висящие на вешалках куртки, а под ними сапоги и ботинки, Микаса без труда нашла свои чёрные ботинки на шнурке и обулась. Она подошла к двери, осторожно обхватила трясущейся рукой ручку и надавила на неё.       Не заперто!       Микасе в глаза ударил яркий утренний свет. Она зажмурилась, даже прикрыла глаза рукой, а потом сильно закашляла, слегка согнувшись. Рёбра сильно заболели, ими овладела сильная боль, вызванная кашлем.       Люди вокруг были все в работе: кто-то выметал листья, кто-то рубил дрова, женщины стирали бельё и развешивали его на крепкие, туго натянутые верёвки между двух столбиков, дети бегали друг за другом с кусками сахара, забирались на кучи листьев и веселились.       Внезапно Микаса услышала плач младенца, чему сильно удивилась. Прижимая одной рукой область нижнего подрёберья, девушка оглянулась и увидела женщину, которая вешала бельё, а спереди, чуть ниже груди, был привязан большой платок, через одну руку, как обычно делают при переломах рук, что они не двигались. В платке плакал ребёнка, а женщина, подцепив пелёнку прищепкой, начала укачивать своего ребёнка, присев на пенёк.       Люди умудряются размножаться даже в апокалипсис,  — подумала Микаса и пошла дальше, чтобы найти друзей.       Лагерь был большой, во всяком случае больше тех, в которых Микаса и друзья умудрились побывать. Здесь местность была очень большой, возможно по площади, как небольшой городок в провинции. Здесь даже ферма была, Микаса услышала это мимолётно от местных.       — Как же я ненавижу собирать людей на вылазки, — внезапно послышалось чьё-то недовольство в толпе.       Микасе голос показался знакомым. Она оглянулась и увидела рядом с собой Леви, который стоял и разговаривал с Ханджи. Оба выглядели напряжёнными и угнетёнными.       Зоэ держала в руках красную кружку, источающую прекрасный аромат свежемолотой арабики. Микасе сразу захотелось перекусить.       — Нам нужно найти бинты и консервы. Прошлая вылазка прошла не очень хорошо и гладко. Многих людей съели, — женщина сделала глоток кофе посмотрела куда-то в сторону. Её взгляд был задумчивым и грустным.       Леви промолчал, ничего не ответил и посмотрел на небо. Облаков сегодня не было, лишь лазурный небосвод. Вроде, пахло дождём, да и небо потемнело, а потом посветлело и так несколько раз: то светло, то темно.       Микаса опять закашляла. Сокращения диафрагмы вызывали тупую и неприятную боль. Девушка согнулась пополам, хватаясь за живот. Тело заломило, а нос мгновенно заложило, что пришлось дышать через рот.       Ханджи услышала надрывный кашель, а потом и Микасу, согнувшуюся пополам. Она торопливо подошла к ней и дотронулась до спины Аккерман, чувствуя ладонью, как все тело девушки содрогается от сильного кашля.       — Пошли-ка в лазарет, покажу тебе светилу местной медицины, — похлопав Микасу по спине, Зоэ повела её сквозь толпу людей, минуя небольшие домики, крикливых детей и гавкающих собак.       Лазарет представлял собой кирпичное здание в два этажа. Первый этаж был чем-то вроде приёмного пункта, а второй этаж — больницей, где лежали больные. Их было немного, в основном с травмами.       Врач был довольно приятный мужчина, лет тридцати пяти. Волосы были зачёсаны назад, глаза карие. Звали врача Бенни Кларк.       Микаса присела возле него и вся напряглась. Она с детства чувствовала дискомфорт при общении с врачами. Нет, они не вызывали страх, лишь неудобство и смущение. Уколов Аккерман не боялась и никогда не плакала, когда её кусал «комарик».       — Бенни, посмотри. Не заразна ли её болезнь! — Ханджи стояла у стола врача, облокотившись на него рукой, вторую руку женщина держала на бёдрах.       — Это из новеньких? — Бенни присмотрелся к Микасе. Голос у него был немного писклявым, капельку раздражающим.       — Да. Двоих я сегодня привила и отправила к Смиту.       — А-а-а-а, — растянул Бенни, взял в руки плоскую железную штучку, попросил Микасу открыть рот, чтобы посмотреть насколько сильно опухло её горло и нет ли нагноений. — Хм, скорее всего просто перемёрзло. Хотя нельзя исключать ангину. Мне не нравятся её миндалины. Думаю, что нужно полоскать ионовым раствором и есть побольше овощей.       — Дам ей настойку от простуды, — сказала Ханджи. — Ещё остался настой из трав для полоскания горла.       — Будет отлично. Пусть ещё мёд кушает, только молоко пусть не пьёт. — Бенни кинул железную штуку в банку, где красовалась приклеенная бумажка «Для стерилизации» и поправил деревянный стул под собой.       — Хорошо. Попрошу Леви, чтобы он принёс ей мёда и овощей побольше. — Зоэ кивнула головой и повела Микасу за собой.       Аккерман опять закашляла, но на этот раз начало драть горло, да так сильно, что из глаз хлынули слёзы. Ханджи протянула ей стакан с водой, Аккерман попила, и горло слегка отпустило. Микаса ненавидела болеть, особенно ангиной. Мама заставляла полоскать горло и пить таблетки, кормила дочку мёдом и тёплыми бульончиками.       — А где… Эрен и Армин? — спросила Микаса. Боль в горле затихла, теперь ничто не мешало ей узнать про друзей.       — Они у Эрвина, помогают ему переставить мебель в кабинете. Знаешь, у Смита привычка записывать каждое своё действие в дневник. — Ханджи слегка улыбнулась. — У него полка с книгами упала со стены, дневник тоже упал. Эрвин теперь хочет прибить полки на другую сторону, но там стоит шкаф. Его-то твои друзья и двигают.       — А, — не успела ничего спросить Микаса, как они с Ханджи подошли к другому домику. Из него вышла Имир и посмотрела на новенькую в их лагере.       — Так, Имир, покажи Микасе всё здесь и положи её на кровать. Она заболела и ей нужно лежать. — Ханджи слегка улыбнулась, а Имир кивнула головой в сторону домика. Он был точно такой же, как и тот дом, в котором проснулась Микаса. Исключение — женская одежда и запах еды.       Имир отвела Микасу на второй этаж, в одну из трёх комнат. Там была небольшая кровать, сундук для вещей и небольшой столик с двумя стульчиками. Стены пахли деревом в перемешку с чем-то приятным. Запах древесины пробился в нос Микасы даже сквозь сопли.       — Есть будешь? — предложила Имир. Аккерман кивнула. — Пошли.       Микаса затопала вниз, добрела до небольшой кухни с небольшим столом, такие столы обычно ставят на заднем дворе, они деревянные и складные, правда доверия не вызывают: вдруг сложатся, пока ты будешь есть?       На обед, по времени уже как раз был он, была гречка и салат из сладкого перца, огурцов и помидоров. Имир казалась не слишком добродушной, но поухаживала за своей новой соседкой. Прежнюю съели зомби, а лучшая подруга Хистория, жила на ферме и редко навещала Имир, вот девушка и скучала в этом домике.       — Чай чёрный или зелёный?       — Чёрный, — сказала Микаса.       — А я больше зелёный люблю, — Имир слегка улыбнулась и заварила две чашки чая в больших красных кружках, похожие на те, что можно купить вместе с чаем или кофе.       После того, как Микаса доела и уже начала было пить чай, пришла Ханджи с лекарствами в стеклянных баночках. Лечились в лагере в основном травами, так как медикаменты было найти не просто. Человечество сделало огромный шаг назад, а все накопленные медицинские знания скатились в пропасть. Антибиотиков было катастрофически мало, витамин в таблетках вообще не было. Был аспирин, активированный уголь, цитрамон и физ раствор.       Настойки из трав были отвратительные и горькие. Микаса почувствовала в этот момент, как скучает по обычным таблеткам, которые не хотела когда-то пить.       — Вечером, возможно, водкой тебя приду разотру, — Ханджи укрыла Микасу и оставила Имир градусник, чтобы та померила своей новой соседки температуру. Имир кивнула и проводила Ханджи, а Микаса уснула.       

***

             Лея проснулась от лая собак. Свернувшись клубочком на полу холодной клетки, девушка тяжело вздохнула. Какому нормальному человеку придёт в голову сажать другого человека в клетку?       Лея подползла к краю клетки, схватилась в неё руками и попыталась встать, но высота (146 сантиметров) не позволили сделать это в полный рост. Тогда девушка встала на колени, в попытке разглядеть место, где находится. Вокруг были клетки, в основном с овчарками и ротвейлерами.       — Интересно, к какой породе меня отнесли? — хмыкнула Лея, возмущённая подобным отношением к себе. Ей даже в углу оставили тарелку с кашей, сваренную с обглоданными костями. Есть девушке хотелось, но поглощать в себя подобное совершенно не хотелось.       Рядом в клетке лежал крупный доберман, весь в шрамах и царапинах. Он с безразличием смотрел на свою соседку, иногда моргал глазами.       Лея посмотрела на пса. Каким же грациозным он был, а висячие уши, которые должны были стоять, придавали псу изюминку, делая из него белую ворону среди остальных его собратьев.       Пёс положил голову на свои лапы и не сводил взгляда с человеческой самки. Вероятно, для него было в диковинку видеть человека в клетке, хоть удивлённым он не выглядел. Взгляд добермана был совершенно равнодушным и отрешённым, но с долей интереса.       Лея подползла к псу. Их клетки соприкасались друг с другом. Девушка могла потрогать пса, протянув палец между прутьев, но она не стала этого делать.       Как только Лея подползла к доберману поближе, он заметно насторожился, поднял голову и подскочил на ноги. Было видно, что собаке не больше года, однако шрамы на его теле сильно смущали и такой глубокий, осмысленный взгляд… Будь Лея в питомнике сейчас, выбирая пса, то не задумываясь выбрала бы этого добермана из-за взгляда. Будто человек смотрел на неё, совсем не собака. Не бывает у животных настолько осмысленного взгляда.       Доберман настороженно принюхивался к своей соседке, его нос заметно повлажнел, он осторожно сделал пару шагов вперёд, подошёл к клетке вплотную и нюхал. Интересно, как для него пахла Лея? Так же, как и все остальные люди?       — Хороший мальчик, хороший, — Лея вытащила из каши длинную кость, похожую на куриную шею. Она начала протягивать кость своему новому другу сквозь прутья клетки. Доберман обнюхал кость и взял её, а Лея резко убрала свою руку. Пёс зарычал от этого, но не со злостью, а от испуга резких движений.       Собаки в остальных клетках зарычали, начали бегать по своими «домикам» и гавкать. Особенно нервничала овчарка, сидящая с другой стороны от Леи. Она прыгала на клетку и кусала прутья.       Доберман сгрыз кость и зарычал. Лее показалось, что на неё, но потом она оглянулась назад и увидела, что овчарка отчаянно грызёт прутья клетки в том месте, где стоит каша, из которой Лея достала косточку. Запахло кашей и костями, из-за чего собаки всполошились и будто с ума сошли.       — А ну заткнулись! — послышался крик Райнера, которому приказали привести Лею.       Браун терпеть не мог собачий лай. Как только он подошёл к клетке к Леей и начал её открывать, доберман подбежал и зарычал, да с такой агрессией, что Лее стало не по себе.       — Фу! Я кому сказал? — крикнул Райнер на пса, но доберман бесстрашно стоял у прутьев клетки и скалился.       Лея упала на колени, а её тело всё захрустело. Болела спина, шея, ноги в коленях. Райнер помог девушке подняться, огрызнулся на собак и куда-то повёл Фокс. Доберман долго взглядом провожал соседку, которая скрывалась из виду с каждой секундой.       Райнер довёл девушку до кирпичного дома из белого кирпича. Судя по тому, что кирпич кое-где осыпался, дом был старым. Лет пятьдесят, может, больше.       — Я привёл девушку. Дальше ты веди, — сказал Райнер, подталкивая Лею в сторону Жана, который отскочил влево.       — А она… не… кусается? — Кирштейн испуганными глазами вытаращился на девушку.       — Прекрати, она не собака. Знаешь, я как-то по натгео смотрел сюжет про чувака, которого львы принимали за своего. Может, она его дочь. — Райнер посмотрел на Жана с насмешкой.       — А вдруг она оборотень? — сжал ружьё Кирштейн и нервно сглотнул.       Райнер так громко засмеялся, что Лея чуть не оглохла. Ей было неудобно и обидно, что её считают собакой и оборотнем. Ещё и Жан сжимал ружьё.       — Ты взрослый мальчик, а веришь в сказки, — хватаясь за живот от смеха, Райнер согнулся и начал вытирать слёзы.       — Веди сам её, я боюсь! Знаешь, после того, как мы стали жить среди зомбарей, поверишь во что угодно!       Жан был прав. Вроде, всегда он был скептиком. Ко всему мистическому относился с насмешкой, учился, подрабатывал и вдруг… Вдруг он увидел, как на улицах люди, вполне нормальные и обычные, нападают на других людей. У некоторых заражённых мутнели зрачки, из ушей, носа, рта и глаз текли струйки крови, они кричали, царапали сами себя и нападали на других людей, кусая их. После такого зрелища поверишь во что угодно, даже в оборотней или инопланетян.       — Ла-адно, сам отведу её, но ты будешь мне должен. — Райнер довольно грубо сжал свои пальцы вокруг запястья девушки и потащил её за собой в дом.       Прохладная веранда сменилась тёплой гостиной с камином, диваном, двумя креслами и длинным столом на изящных резных ножках. На диване сидел какой-то старик, Лея сразу упёрлась, не горя желанием идти дальше. Рядом со стариком на красной бархатной подушке лежал толстый мопс, который даже голову свою не поднял, чтобы посмотреть на вошедших.       — Генерал, я привёл её, — Райнер остановился возле окна, таща за собой упирающуюся девушку. Лея дёрнулась ещё раз и ещё…       — Хорошо-хорошо, говоришь, она волков отогнала? Ханджи проверяла её? Она не из заражённых?       — Да, да, нет.       Лея перестала дёргаться, поняв, что это бесполезно. Да и Райнер с каждой попыткой девушки вырваться, сжимал свою руку сильнее. Запястье Леи начали болеть и гореть, как будто после ожога.       — Хорошо. Так, меня зовут Дариус Закклай. Я тут, можно сказать, главный. По всем вопросам таких беженцев, как ты и твои друзья, обращаются ко мне. Как тебя зовут? — старик погладил пса, он лениво поднял голову, чтобы удостовериться, что его гладит хозяин, а не чужак. Потом пёс вздохнул и опять прикрыл глаза.       — Лея… Фокс, — промямлила девушка. Она действительно сейчас была похожа на дикого зверя. Смотрела исподлобья, губы были слегка надуты, а взгляд… Взгляд будто заглядывал глубоко в душу.       — Хорошо, Лея. Где ты научилась отгонять волков?       Лея не ответила. Попятилась назад, но Райнер дёрнул её руку вперёд и девушка чуть не потеряла равновесие.       — Отвечай, или пристрелят, — шикнул Браун.       Дисциплина в лагере была строгая, особенно для чужаков и новичков. В центре лагеря располагался эшафот, где вешали за дезертирство и непослушание. Только под страхом смерти люди вели себя сдержанно.       Лагерей по материку было разбросано очень много. Сильные нападали на слабые, убивали и грабили. Последние месяцев семь люди погибали от рук других людей, нежели от зомби. Причиной такой войны между людьми было топливо. Бензин кончался очень быстро, но лагерь, где сейчас находился Эрен с друзьями, нашёл выход из ситуации: передвигаться на лошадях. Немногие умели ездить верхом, а большинство побаивалось садиться на коней. К лошадям цеплялись лёгкие деревянные повозки, где перевозили воду, еду, раненых и добычу.       В лагере царила строгая дисциплина. В вылазках участвовало всё мужское население до сорока лет. Да и женское тоже участвовало, но слабый пол брали редко, в основном медсестёр или желающих, умеющих держать оружие и сидеть верхом на коне. Благодаря электрическому забору, заражённые перестали пробираться в лагерь, но шпионы из соседних лагерей просачивались, подворовывали овощи и настойки, которые мешала Ханджи для больных. Кое-кто подозревал, что в лагере завелась крыса, пускающая шпионов. Обворовывать своих — одно из самых подлых черт людей, особенно во время апокалипсиса.       Лея почувствовала, что у неё сильно дрожат ноги. Не только из-за страха, но ещё и из-за голода. Она сделала шаг вперёд, понимая, что ей придётся объясниться, в противном случае, её повесят.       — Папа был… Дрессировщиком. — Лея облизала свои губы и опустила голову. — последние три года до… Эпидемии… он ушёл из цирка и начал дрессировать собак. Он научил меня… Общаться с дикими животными.       — Я по натгео видел, — ляпнул Райнер и тут же замолчал, понимая, что сказал это не в том месте и не в то время.       В гостиной повисло незримое, но ощутимое до ужаса напряжение. Лея чуть не расплакалась от нахлынувших воспоминаний. Она пошатнулась и всхлипнула. Именно в этот момент, именно сейчас ей настолько остро не хватало родителей, что хотелось выть. Самостоятельность — хорошо. Но такая самостоятельность, какая была у выживших — трудная. Всегда нужно думать на десять шагов вперёд. Считать зомби и боеприпасы, рассчитывать каждый шаг, каждое движение, чтобы не стать обедом и не увидеть, как гнилые зубы зомби вонзаются в твою плоть, разрывают её на куски и едят.       — Вы с друзьями бывали в других лагерях? — спросил Закклай, продолжая гладить своего пса.       — Д-да, мы жили четыре месяца в лагере-приюте на севере отсюда. Лагерь был уничтожен военными, а почти все люди убиты.— Лея вздохнула. Им с друзьями каким-то чудом удалось тогда сбежать из того лагеря-ловушки, где им могли пустить пулю в лоб военные.       — Даю тебе и друзьям неделю, чтобы вы пожили среди нас. Если мы заметим хоть что-то подозрительное, то убьём вас, — спокойно сказал Закклай. Он почти всю ночь думал, что делать с беженцами, переживал, что они враги, но в конечном итоге решил пока не убивать их, а оставить в лагере. Эрена он решил отправить помогать в лазарет, Микасу — в конюшню, Армина с его знаниями — к Эрвину, а Лею — ухаживать за собаками, а раз она дочь дрессировщика, то и немного воспитать собак. На вылазку их никто не готовил, да и Леви, который набирал людей в свой отряд, чужаки не нужны, он должен быть крепко и твёрдо уверен в людях, которые будут находиться с ним в пути не один день.       Ближе к вечеру Эрена отправили в лазарет. В основном нужно было раскладывать инструменты, относить их помощнице Бенни и помогать ей обрабатывать грязные инструменты.       Армин остался в кабинете Эрвина. Его долго расспрашивали про зомби, которых Арлерт разделил на несколько групп.       Микаса же пока болела, ей дали три дня на выздоровление.       Лею отвели в дом, где её поселили. Домик был аналогичен домику Имир, за исключением, что в нём жили сразу две девушки Энни и Хитч, которые с первого взгляда не приняли новенькую. Лея мышью проскользнула в ванную, помылась и юркнула в комнату, где замоталась в одеяло и лежала с закрытыми глазами. Хотелось есть, но она стеснялась попросить, да и соседки по дому смотрели настороженно и перешёптывались друг с другом.       Эрен крутился вокруг Бенни, а тот собирал инструменты для стерилизации в железный поднос. Йегеру уже не нравилась работа, на которую его направили, а особенно ему не нравилось то, что их с друзьями расселили по разным домам. Это было сделано для того, чтобы понаблюдать за новенькими. Эрену в соседи достались Жан и Марко. Йегеру они оба не понравились, но права выбора ему никто не давал. Сначала допросили, потом заставили двигать шкаф в кабинете Эрвина, а теперь заставляют относить инструменты на обработку.       — Вот, отнеси в кабинет номер три, — сказал Бенни и передал инструменты. — Поможешь Люси их обработать.       — Хорошо, — взяв в руки поднос, Эрен чувствовал, что злится. Неужели Люси сама не может подержать инструменты в кипятке или в чём их там держат?       Проходя в небольшой коридор, Эрен глазами искал нужный кабинет и держал поднос.       Увидев корявую цифру «3» на белой двери, слегка обшарпанной, но недавно вымытой. Открыв дверь ногой, Эрен оказался в комнатке. Светлой, чистой. За столом сидела светловолосая женщина, её волосы были собраны в скромный хвостик сзади, глаза у неё были серые. На ней была надета светлая рубашка на прозрачных пуговках.       — Здравствуйте, Бенни попросил меня помочь вам, — поднимая вверх поднос с грязными металлическими штуками, Эрен подошёл к столу поближе.       — Здравствуй, я Люси, — представилась женщина и внезапно для Эрена отъехала от своего стола на инвалидном кресле.       Йегер сменился в лице, смотря с удивлением на женщину. За считанные секунды взгляд стал сочувственным и грустным. Он понял, почему Бенни попросил помочь Люси и перестал злиться.       Пока Эрен перемывал инструменты, Армин направился в домик с Бертольтом. Райнер, живущий с Гувером под одной крышей, опять где-то пропадал. Армин и Берт поужинали, выпили чаю и легли спать. Утром им нужно было рано вставать, Арлерту идти к Эрвину, а Гуверу в конюшню.       Микаса едва успела выпить ложку горькой настойки, как Имир привела в комнату какого-то мужика с бутылкой водки. Аккерман сразу натянула одеяло до глаз, чувствуя, что сейчас сгорит со стыда.       — Так, Микаса, тебя пришли растирать водочкой, раздевайся! — засмеялась Имир, закрутив в руках бутылку водки.       — Так, Имир, отдай! — Найл отобрал бутылку у Имир, зная, что она может и глотнуть пару раз.       Микаса покачала головой, не желая, чтобы её растирали чужие мужские руки.       — Ладно, бери водку, разотри её сама, — отдав бутылку Имир, Найл убежал из дома. Микаса выдохнула и скинула с себя одеяло.       — Блин, ну чего ты такая скованная? Тебя лечить пришли, а не убивать. — Имир открыла крышку, сделала глоток водки и поморщилась. — Ладно, давай разотру!       Микаса сняла с себя ночную рубашку и легла на живот, позволяя растереть свою спину водкой. Имир налила немного водки прямо на спину, отчего Аккерман замёрзла, но вскоре ей стало тепло и она уснула.