На развалинах цивилизации

      — Пропустите! Прошу! Умоляю!       Вокруг был хаос. Военные не пропускали никого через границу и отправляли людей обратно. На мосту собралась пробка на несколько километров.       — Агент Дениэлс! Агент Дениэлс!       Военные занервничали, когда на площадку сел чёрный самолёт, в будущем получивший название «черные крылья смерти».       Из самолёта вышла девушка в чёрном костюме и чёрных очках. Её коричневые волосы достигали лопаток и красиво развевались на ветру. Она подошла к забору, преграждающего путь дальше, сняла очки и посмотрела на толпу. Последнее, что запомнили люди это как агент Дениэлс с врождённой гетерохромией (левый глаз был зелёным, а правый голубым) отдала приказ расстрелять всех.       В Тросте было тихо. Неделю назад по лагерю проползла эпидемия гриппа; родители и дети заболели, лечились и почти не выходили из домов. Бенни раздавал людям медикаменты, Ханджи давала настои из трав, которые ей помогали варить Лея и Микаса. Травы тоже собирали девушки, обрабатывали их заливая кипятком. Небольшая группа людей поймала зомби-ребёнка, привела его к Ханджи и посадила в клетку. Из-за вспыхнувшей эпидемии Зоэ не смогла уделять должное время своему подопечному, а он ползал по клетке и испуганно кричал.       Найл как-то случайно зашёл в лабораторию к Ханджи за настойкой от кашля для Имир, которая последнее время чувствовала себя неважно. Взгляд мужчины упал на клетку и испуганное существо, забившееся в угол, иногда пофыркивая и повизгивая.       Подойдя к клетке поближе, Док слегка согнулся, рассматривая подопытного и… ему стало жалко его. Заражённый издал звук, похожий на чихание и прижался к противоположному углу клетки. Найл начал обходить клетку вокруг, которая стояла в центре комнаты, а заражённый наблюдал всё это время за мужчиной, принюхиваясь к воздуху вокруг. Левый глаз заражённого не был мутным, как у остальных особей, а зрачок наблюдал за Найлом, что говорило о том, что зрительный нерв не повреждён.       — Привет, малыш, ты голоден? — присев на корточки перед заражённым, Найл достал из кармана небольшое яблоко.       Заражённый заволновался, забегал по клетке на четвереньках и зафырчал, а изо рта начала капать слюна.       — Р-р-р, — тяжело рыча и крутясь вокруг своей оси, заражённый подбежал к Найлу и начал грызть прутья, оставляя на них следы от своих гнилых зубов.       — Бери, — мужчина осторожно протянул яблоко сквозь прутья, а заражённый схватил фрукт двумя руками и начал вгрызаться в него зубами. По подбородку тёк сок, а потом заражённый откинул огрызок в сторону и опять подбежал к Найлу, рассматривая его левым глазом, протягивая к нему одну руку сквозь клетку. Мужчина протянул второе яблоко, оно было съедено до огрызка и заражённый опять подбежал к клетке и протянул руку, Найл дал третье яблоко, потом четвёртое и последнее пятое.       Топая босыми ногами с обломленными (или отгрызанными) ногтями по железному полу клетки, ребёнок фыркал и волновался, когда в очередной раз не получил яблоко. Только его фырчание было каким-то растерянным и обиженным. Найл пожалел, что у него нет больше яблок в карманах, и он не сможет больше покормить заражённого ребёнка, который, судя по лохмотьям одежды, был мальчиком.       — Хочешь ещё есть? — спросил Найл, а заражённый присел на корточки и начал неотрывно смотреть на мужчину левым глазом и нюхать воздух. — Я принесу тебе ещё яблок или чего-нибудь другого.       Заражённый с опаской, но без явного страха, подполз к Найлу и протянул к нему руку между прутьями, в надежде получить заветное яблоко, но тщетно. Грызанув прутья, мальчик навернул два круга по клетке, опять протянул руку, не получил яблоко и оббежал клетку. Проделав это несколько раз, заражённый зарычал и залез на потолок, пытаясь погрызть те прутья, но они тоже не поддавались зубам.       За этим всем наблюдала Ханджи, делая пометки в свой блокнот. Заражённые обладали ярко выраженным инстинктом, ребёнок привык получать яблоко, протягивая руку между прутьев, а голод переселил страх.       — Вижу, тебе Мальты недостаточно, — улыбнулась Ханджи, подойдя к Найлу, который вздрогнул от появления женщины.       — Просто… Эта эпидемия… Эти безумства, — вздохнул мужчина, поднимаясь с корточек. Мальчик подполз к верху клетки, просунул руку между прутьев и дотянулся до рукава Найла, дёргая его к себе и фырча.       — Кажется, ты ему понравился. Не против быть зомби-папочкой? — Зоэ рассмеялась, и в этом смехе было что-то неприятное, отталкивающее, обижающее.       —Ханджи, это не смешно! — Найл смог отцепиться от заражённого, а тот прыгнул на пол клетки, начал дергать прутья клетки на себя и рычать, переодически протягивая руку, в надежде всё-таки получить заветное яблоко.       — Да, я знаю, что ты потерял семью. Прости, не хотела обидеть, — женщина тяжело вздохнула, присаживаясь на стул. — А ведь таких, как ты — много.       — Я… Я в тот день уехал в командировку на пару дней. Жена, как обычно, собрала мне чемодан; мы с утра обычно завтракали вместе, но в тот день я опаздывал на самолёт и, — мужчина прослезился, а голос его дрожал, — я не задумывался, что эта наша встреча может быть последней… Уже меньше, чем через сутки, когда я был в гостинице, города начали оцеплять, въезды и выезды перекрывали военные расстреливали всех, кто приближался к границам, а я… Я не мог дозвониться домой, меня охватила паника и… Боже, если бы я остался дома, я бы смог их спасти…       — Многие винят себя, что не были рядом в нужный момент, — Ханджи покачала головой, подошла к Доку и ободряюще похлопала его по плечу.       — Нет, ты не понимаешь! — он вдруг дёрнулся и обошёл клетку. — Я постоянно наплевательски относился к родным людям, — прижимая руки к груди, Найл уже не сдерживал слёз, — я просто работал, работал и работал… А что теперь? Для чего мне нужны были все эти деньги, которые я так рьяно зарабатывал, не проводя время с семьёй. Дом, работа, дом, командировка, дом, работа… Я… Я просто до сих пор не могу пережить это и, — он указал на заражённого, — он тоже был чьим-то сыном, у него были родители, а теперь? Куда делось всё человечество? Оно сгинуло! Где вся наша история, открытия? Этого ничего просто нет и будто бы никогда не было. Мы превращаемся в пещерных людей, теперь нам плевать кто во что одет, у кого какая тачка… Ещё три года назад мне самому на всё это было не плевать. Я гнался за лучшей жизнью, ставил перед собой другие приоритеты, пытался соответствовать рамкам, которые навязывало мне общество… Где теперь это общество? Во что превратились все люди? В кучу таких вот, — опять тыкая пальцем в сторону заражённого, — существ, которым теперь плевать во что ты одет и сколько зарабатываешь!       Ханджи выслушала всё это и задумалась: а ведь и правда, когда большинство населения подкосилось, всем мгновенно стало плевать на то, какой-то и во что одет. Люди могли не купаться месяцами и ходить в одном и том же, потому что первые месяцы пришлось туго. Человечество было загнано в угол, словно изгнано самой природой из остального животного мира. Города поросли плющом, некоторые здания разрушились, бриллианты и дорогущие спорткары стали не важны человечеству. Настал новый мир, будто бы новая эра, новый отчёт дней, где не было наций, религий, а была лишь группа людей, сбившихся в стаю, словно дикие звери. По началу, фанатики называли случившееся «Карой Божьей», они основали Культ Еретиков, отступников человечества и убивали выживших, которые отказывались вступить в их секту. Поговаривали, что еретики основали лагерь и живут припеваючи, но соваться в их владения никто не хотел.       Многие до сих пор в глубине души верили в божью кару, но они даже и не представляли, что на самом деле стало причиной эпидемии. Вирус, как в фильмах, был тут совершенно не при чём. Ханджи поняла это, как только рассмотрела кровь заражённого под микроскопом. Правда, она не приблизилась к Истине, ей не удалось открыть завесу тайны эпидемии.       Проведя бессонную неделю в опытах и экспериментах над кровью, Ханджи слегка начало бросать в жар. Микросон сменялся другим микросном, в которых ей снился Менделеев, которому снилась периодическая таблица. Это было некой подсказкой женщине, что если долго над чем-то работаешь, то нужный ответ может прийти во сне и быть совершенно неожиданным. Ханджи пришлось сразу два ответа и оба были просто невероятными. Первый касался религии:       Ей снилась мрачная церковь, рогатый дьявол, который смеялся устрашающим смехом, а вокруг были костры.       Ханджи, будучи прагматиком, не верила в подобное, да и размышления о судном дне не давали никаких ответов.       Тогда мозг подкинул более безумную идею: паразит из космоса.       Вселенная — бесконечна.       Никто точно не знает, что находится за пределами нашей галактики и сколько разумных существ может жить в нашей мире.       Ханджи не спешила с выводами, до сих пор считая, что нечто созданное на земле в некой лаборатории, руками человека — убило людей.       Но вскоре ей приснился третий сон, который заставил её всерьёз задуматься об эпидемии и выдвинуть не менее безумную теорию, чем те, что были раньше.       — Найл, я исследовала кровь этого заражённого, — начала женщина.       — Ты нашла причину эпидемии? — Док пил воду, пытаясь успокоиться от выплеснувшихся эмоций.       — Я нашла несколько, какую тебе рассказать поподробнее: что здесь замешан Бог или Внеземной разум? — она хитро улыбнулась, побуждая мужчину спросить о третьей теории.       — Вероятно, ты нашла ещё и третью причину.       — Бинго! — Ханджи хлопнула в ладоши. — Человечество избавилось от слабых людей, со слабой генетикой и врождёнными дефектами. Я заметила, что в нашем лагере нет ни одной венерической болячки, а дети рождаются здоровыми без отклонений, при том, что их матери не проходят такой тщательный осмотр, какой проходили женщины до эпидемии во время беременности; никто не болеет неизлечимыми болезнями, а вспышки простуды часто случаются и среди животных. Мы научились жить в согласии с природой, а она вдохнула полной грудью, избавившись от вонючих машин, вредных заводов, тонн пластика и прочих «прелестях» цивилизации.       — Интересная теория, что мы те люди, которые способны производить здоровое потомство, только почему остальные не умерли, а стали непонятно кем? — задумался Найл, смотря на заражённого, который сидел на полу и слушал их.       — Не знаю точно. Мне нужно больше времени для исследования. Они будто превратились в диких зверей, которые не могут размножаться. — Зоэ подошла к клетке и посмотрела на заражённого.       — В любом случае, спасибо, что выслушала. Для меня было очень важно кому-то выговориться. — Найл взял настойку, за которой приходил и ушёл.       

***

             Дело близилось к вечеру. Лея караулила Бертольта, выглядывая из-за конюшен. Парень грёб сено, иногда вздыхая. Фокс прикусила одну губу, рассматривая работающего Гувера, у которого были та-а-акие сильные руки и крепкое телосложение, что не могло не понравится Лее.       Поподглядывав за парнем минут двадцать, девушка не выдержала и подошла к нему. Откашливаясь и слегка смущаясь, она начала:       — Не проводишь меня до дома, а то мне немного не по себе что-то. Лагерь такой тихий сейчас, все болеют. Ты, кстати, как себя чувствуешь?       Гувер вонзил вилы в землю и посмотрел на девушку, вытирая пот со лба.       — Да что-то тошнит после обеда. Возможно, холодец был жирноватым.       — Да, холодец в обед был слишком жирным, — поддержала парня Лея, стоя напротив него, держа руки в карманах.       — Я и не заметил, что уже темнеет — увлёкся уборкой, — выдохнув, Бертольт щёлкнул пальцами и размял спину. Послышался неприятный звук хруста, а потом парень зевнул и потянулся. — Похолодало…       Лея и Берт направились в сторону дома, где жила девушка. Отойдя от конюшни на несколько шагов, Фокс взяла парня за руку и сжала её. Гувер почувствовал смущение и даже покраснел, а сердце забилось быстрее. Он инстинктивно сжал руку Леи и перестарался.       — Ау, больно! — завизжала девушка, чувствуя тупую боль в ладошке.       — Ой, прости-прости, — заволновался парень, разжав ладонь.       Лея знала, что Берт стеснительный, но не думала, что так сильно разволнуется, когда сделает ей больно. Сама девушка тоже вдруг почувствовала смущение рядом с парнем.       — У тебя, честно говоря, слишком сильные руки, — собравшись с силами, Лея обняла парня, прижимаясь к его груди щекой, слыша ускоренное сердцебиение в перемешку с учащёнными дыханием.       — А, Лея… — вздрогнул Гувер, положив свои руки на плечи девушки, в попытке отцепить её от себя, но не решался оттолкнуть её.       — Я что, тебе совсем не нравлюсь? — спросила Фокс чуть ли не плача. Она просто хотела узнать о его чувствах к Энни и всё. Остальное было совсем неважно.       — Нравишься, — занервничал ещё сильнее парень и тут же добавил: — Как друг.       Ох, гребаная френдзона!       — А ты мне тоже, как друг! Пошли скорее домой, там Энни чаем напоит и гречкой покормит. Ты любишь гречку и Энни? — потянув парня вперёд, спросила Лея.       — Да… Стоп! Что? — Гувер словно врос в землю и покраснел ещё сильнее.       — Ты не должен стесняться своих чувств к Энни, раз любишь её. М? — Фокс увидела, что парень готов убежать отсюда куда подальше.       Значит, я застала тебя врасплох! Ох, чёрт, если ты любишь Энни… Сорри, чувак, но счастье Армина для меня важнее. Да и сама Энни любит Армина.       В тот момент Лея даже не подозревала, что и второй её лучший друг неровно дышит к соседке, в тайне подбрасывая им под дверь цветы.       Бертольт убежал, а Лея вернулась домой и присела на кухне, чтобы выпить чашку чая. Энни откуда-то достала черничный джем и пекла блинчики, а на подоконнике сидела Хитч, болтая ногами.       — О, явилась наша волчья укротительница! — захихикала Дрейс. — С Райнером гуляла? Как ваши отношения?       — Да не, Берт меня провожал, но потом убежал, вспомнив, что утюг дома не выключил. — Как обычно, смеялась Лея.       Энни как-то напряглась, услышав имя друга. Хитч усмехнулась:       — Я смотрю ты одной жопой, на двух стульях собираешься усесться?       — А чего нет-то? Лишний стул в хозяйстве всегда пригодится, тем более если стул хороший. — Фокс налила себе чаю.       — А если они узнают, что с ними двумя крутишь?       — Значит, договоримся кто по чётным, а кто по нечётным. Хитч, ты проблему из ничего делаешь, сладенькая моя булочка! — Лея подмигнула соседке, а Энни поставила на стол тарелку с блинами.       Девчонки начали есть и обсуждать парней, точнее Хитч и Лея обсуждали, а Энни молча сидела рядом, намазывая джем на блинчики.       — Вкусно, но мне кажется, что это слишком жирно и не полезно! — ворчала Хитч.       — Тебе, правда, не стоит есть блинчики, а то ещё подобреешь, — подколола блондинку Лея. — Энни, блинчики просто чудесны, невероятный вкус и запах, а толщина — идеальная! Не слишком толстым, но и не тонким.       — Приятного аппетита, а я спать. Завтра нужно будет лошадей помыть и Имир навестить. — Энни поднялась с места, поставила грязную посуду в раковину и отправилась наверх.       — Пусть её её хахаль навещает! — крикнула Дрейс. — Эй, а посуду кто будет мыть? Куда ты пошла?       Лея, допив чай, перемыла посуду и отправилась спать.       С утра Леви пришёл к Эрвину с неприятной новостью: кто-то опять обокрал склад, унёс два мешка яблок и мешок муки. Как обычно, следов похитители не оставили. Микаса услышала, что в лагере ночью были чужаки и подошла к Леви, спросив:       — А рядом живут люди?       Аккерман задумчиво посмотрел на неё, нахмурился и ответил:       — Нет.       — Значит, украл кто-то из своих.       — То есть, крыса среди нас?       — Вероятно. Мне эту идею как-то Армин подкинул, а я с вами делюсь.       Леви нахмурился ещё сильнее. Его очень сильно настораживали мысли, что у них ворует кто-то из своих. Это ещё хуже, чем чужак, ворующий еду у чужих, а Эрвин никак не мог найти воришку и был занят предстоящей миссией, очень редко выходит из дома и чертил схемы.       Через два дня, всем жителям выдали по две курицы средних размеров. Мясо было рассчитано на три месяца, поэтому многие сразу порубили курицу, начали варить спинки на холодец, сунув в кастрюлю ещё и свиные ножки. Микаса и Леви оказались на его кухне, она варила холодец, он прибирал свой домик.       Микаса поняла, что Леви не опасен для неё, а болеющая дома Имир смущала и напрягала, только это не объясняло того, почему Аккерман пришла помогать Леви с холодцом. Да она и не задумывалась об этом.       — Похолодало. Боюсь, если лето будет слишком холодным, то зимой мы будем голодать, — предположил Леви.       — Голод — страшно. Люди станут есть собак и друг друга, — скривилась Микаса.       — Верно, — отжав тряпку в ведре, Леви ещё раз протёр пол. — Поэтому стоит сейчас меньше есть и оставить запасы на зиму. Я, например, у себя в подвале засолил две большие бочки капусты и сэкономил целый ящик консервов, привезённых с вылазок.       — Местные говорят, что тут недалеко есть брошенный склад с тушенкой и рыбными консервами… Вы туда хоть раз ездили? — Микаса подняла ноги, чтобы мужчина помыл под под ней.       — Были, были, только количество консервов там оставляет желать лучшего и на всех не хватит, — домыв полы, Аккерман вылил воду на улицу и вернулся обратно на кухню, присел за стол и начал пить чай и протирать судочки для холодца.       — Значит, нужно найти места, где есть много консервов и не допустить голода. — Вздохнула Микаса, налила и себе чаю.       Хоть зима была и не скоро, но Трост волновался, что придётся голодать. Эрвину пришлось думать, как избежать голода, а Леви предложил после миссии по восстановлению электричества поехать по городам и найти консервы, чтобы пережить будущую зиму.