На развалинах цивилизации

      Микаса опять закричала. Шёл пятый час родов. Ханджи выгнала Леви, который лишь мешался, сам того не понимая.       — У неё кровотечение! Нужно срочно резать и спасать ребёнка, пока не стало слишком поздно, Ханджи, вколи ей анальгин, Лея, разговаривай с ней, Микаса должна бороться за жизнь. Если она потеряет сознание, мы её не вытянем! — закричал Бенни.       Ханджи начала готовиться к операции, а Микаса была так измотана криками, то начала пищать и плакать.       — Всё плохо… Спасите ребёнка, прошу вас… Лея, умоляю, не оставляй его… Позаботься… — шептала Микаса.       — Нет, пожалуйста, не умирай! — заплакала Лея. — Мы через многое прошли вместе, ты не можешь взять и оставить всех нас! Ты же не эгоистка, прошу тебя, не сдавайся. Ты нужна нам и ребёнку. Подумай, какого ему будет жить, зная, что его день рождения совпадает с днём смерти его матери. Как тебе бы было жить на свете, понимая, что ты убила свою мать? — Лея погладила Микасу по голове, дотянулась до подсохшего полотенца и опять вытерла вспотевшее лицо подруги.       — Лея, я… Я такая глупая… мне очень больно… я так виновата перед малышом. Я же хотела его смерти, испугалась, что не справлюсь, а теперь так боюсь, что он умрёт. — Микаса заплакала, а Ханджи вколола в руку укол. Бенни собирался резать.       — Шов явно не будет косметическим, уж извини, Микаса, — попытался чуть разрядить обстановку Бенни.       — На пляж я точно не пойду. Не люблю пляжи, — слабо улыбнулась Микаса. — Так что режьте. Переживу некрасивый шрам.       — Да, вот так, ты выживешь, всё будет хорошо, — поцеловала подругу в висок Лея.       — Микаса, ты чувствуешь боль? — спросила Ханджи.       — Да… Мне больно, — простонала Микаса.       — Нам нужно более сильное обезболивающее, — занервничала Ханджи. — Мы не можем резать наживую! Она не вынесет этого и умрёт от болевого шока!       — Принеси из моего сундука несколько уколов и вколи их ей в бёдра. Рискованно, но другого выхода нет, — сказал Бенни.       Ханджи кивнула и сделала всё, как говорил Бенни.       — А сейчас чувствуешь боль?       — Плечи ноют… — Микаса вздохнула.       — А ниже что-нибудь чувствуешь? — Ханджи ущипнула девушку сначала за один бок, потом за другой.       — Нет. Не чувствую.       — Отлично. Бенни! Режь!       Леви бегал вокруг сторожки, подскакивая от каждого крика Микасы. Найл сидел на стульчике и гладил Мальту, наблюдая за Аккерманом.       — Успокойся. Нервами тут ничем не поможешь. Всё будет хорошо.       — Откуда тебе знать, что всё будет хорошо? — Леви взбесился, схватив Найла за грудки. — Это не твой сын и любимая на гране жизни и смерти. Тебе легко говорить. Всё будет хорошо…       — Успокойся…       — Заткнись! — Леви опять забегал туда-сюда, кричал на собак, когда те громко гавкали, иногда садился на шезлонг, потом подскакивал и опять ходил.       Лея продолжала разговаривать с Микасой, заставляя её говорить, говорить, говорить и не замолкать. Ханджи постоянно прощупывала пульс роженицы и прослушивала сердце. Состояние было стабильным.       Микаса рассказывала о родителях, о детстве, об Эрене и Армине, об одноклассницах, о соседе по парте, который ей нравился, о самом Эрене, который тоже ей нравился.       — Какая ты у нас влюбчивая, Леви нужно быть осторожнее, — улыбнулась Ханджи, опять прослушивая сердце девушки.       — Я никуда от него не денусь. Я люблю его. — Сказала Микаса.       — Ханджи, готовь… Лея, вы вместе готовьте таз с водой и чистое полотенце. Я почти закончил, — сказал Бенни.       — Зайка, мне нужно будет…       — Я не глухая. Иди, помогай. Я буду разговаривать… Продолжу, — язык у Микасы начал немного заплетаться, но она продолжила говорить.       Бенни достал ребёнка, Ханджи и Лея быстро обмыли его, запеленали в чистое мягкое полотенце, а Бенни зашивал. Микаса склонила голову на бок, слыша, что ребёнок кричит. Ей хотелось скорее взять его на руки, и Лея подошла к ней и положила ребёнка рядом.       — Кто? Мальчик? Девочка? — спросила Микаса, прижимая к себе ребёнка.       — Это девочка, Микаса. Девочка. — Ханджи опять начала прощупывать пульс, прослушивать сердце. Всё было более-менее нормально, а Бенни наконец-то закончил. Но самое сложное оставалось впереди. Первые сутки очень опасны, как объяснил Бенни, может начаться заражение, воспаление или открыться внутреннее кротечение.       — Будем дежурить по очереди, — кивнула Ханджи, помогая Микасе приложить дочку к груди.       — Да. Я схожу переоденусь, возьму антибиотики и вернусь через пять часов. Сможешь посидеть с ней это время? — спросил Бенни. У него слегка тряслись руки. Сильное обезболивающее было потрачено на Микасу, осталось всего три укола. Резать врачу пришлось чуть ли не живём бедную Микасу, но на первый взгляд всё было хорошо. Главное обрабатывать шов и пережить сутки без осложнений, а потом можно будет перенести Микасу домой. Бенни думал об этом. Ходить девушке нельзя, поэтому придётся нести либо на носилках, либо отвезти на инвалидной коляске.       — Посижу. Иди и отдохни. Ты спас и мать, и ребёнка. — Ханджи похлопала врача по плечу, и начала готовить для Микасы капельницу. Лея сидела рядом, поддерживая подругу, а малышка с чёрными волосами и серо-голубыми глазами старательно сосала материнскую грудь.       — Боже, начинает болеть живот, — вздохнула Микаса.       — Сейчас капельницу поставлю, станет полегче. — Ханджи готовила иголку, лекарство.       — Вы истратите на меня всё лекарство… — слабо улыбнулась Микаса, целуя свою дочку в макушку.       — Не каждый день в лагере… Микаса, думай о дочке. Лекарство — не твоя забота!       — Микаса! — чуть не столкнув Бенни с лестницы, Леви забежал в сторожку и замер на пороге, увидев на руках любимой живого ребёнка.       Аккерман растерялся, будто не веря своим глазами. Микаса была бледной и замученной, но на Леви всё же посмотрела. Он несмело подошёл ближе, всё ещё считая, что у него родился сын.       — О, папаша пришёл. — Ханджи улыбнулась. — Дочка будет красавицей!       — Дочка? — Леви вопросительно посмотрел на Ханджи. Что она несёт? Какая дочка?       — Да. У Микасы девочка родилась. Маленькая, правда, но вес быстро наберёт. — Ханджи приготовила катетер, дожидаясь, пока можно будет забрать ребёнка из рук матери и нормально прокапать капельницу.       — Сюзанна. — Леви подошёл ближе, поглаживая Микасу по мокрым волосам. — Тебе нравится имя?       — Да, нравится, — улыбнулась Микаса, чувствуя, что дочь уснула. Лея забрала ребенка и подошла к Леви, протягивая ему дочь, а Ханджи поставила Микасе катетер и капельницу.       — У меня руки грязные. Я так посмотрю. — Леви смотрел на дочь, сунув руку в карманы. Ему стало всё равно девочка это или мальчик, главное, что его ребёнок жив и любимая тоже жива.       — Ханджи, я хочу спать… Мне можно спать или продолжать говорить? — совсем ослабленным голосом говорила Микаса.       — Поспи. Я привяжу твою руку, чтобы игла не выскочила. — Ханджи достала бинты, привязала руку Микасы, а девушка закрыла глаза. Её сразу же вырубило.       Леви сейчас больше волновала Микаса, чем дочь, поэтому он помыл руки и сел рядышком с любимой, поглаживая её по волосам и наблюдая за капельницей. На Лее сейчас полностью была Сюзанна. Фокс присела в дальний угол в кресло и покачивала ребёнка, но опыта в общении с детьми было мало, и Лее было страшно сделать что-то не так.       Ханджи сунула в таз одеяло, сложенное в несколько раз, поставила на стол и положила туда Сюзанну, а Лее сказала идти домой и отдохнуть. Леви тоже был отправлен домой за чистой простынью, ночнушкой и тёплым одеялом.       Лея едва держась на ногах, когда вышла на улицу. Найл придержал её, увидев, что она бледная и вспотевшая от увиденного. Мужчина молча поднял её на руки, а она не возражала. Леви помчался домой за пижамой и одеялом.       — Кто родился хоть? — спросил Найл.       — Сюзанна. — Лея вздохнула, прикрыв глаза. — Сюзанна… Микаса так слаба ещё. Ей нужно помогать.       Энни и Беата не находили себе места. На улице начало темнеть, а девчонки с утра ничего не ели. Лея сразу отправилась в душ, чувствуя, что пропахла кровью и лекарствами, а Найл быстро нажарил сырников и заварил чаю, успокаивая Энни, что с Микасой всё в порядке, она родила девочку Сюзанну.       Лея наконец-то вернулась к столу с мокрой головой и начала есть сырники со сметаной, запивая чаем. Она хотела сейчас опять пойти к Микасе и посидеть с ней и Сюзанной до утра. Вдруг понадобится помощь?       Хитч пришла, послушала и лишь покачала головой, поднялась к себе и заснула. Энни перемыла чашки, а Лея задремала на диване.       — Ладно, пойдём-ка мы домой. — Найл взял Беату за руку, а она начала сопротивляться и кричать, что не хочет с ним никуда идти.       — Ох… Я… — Лея спросонья не понимала который час, поэтому молча начала одеваться, собираясь к Микасе.       — Не нужно идти туда. — Найл останавливал Лею, утверждая, что ей лучше поспать, а Леви сам справится.       — Ну вдруг, нет, я всё же пойду. — Лея застегнула куртку и вышла на улицу. Было прохладно и темно. Фонари этой ночью почему-то не горели, но девушку это не могло остановить. Она упрямо шла вперёд, к сторожке.       Найл, оставив Беату на попечение Энни, пошёл следом за Фокс, стараясь её переубедить и лечь поспать, но она уверенно подошла к сторожке и зашла внутрь. Ханджи уснула, а Леви так вообще не было, но возле дивана лежал пакет с пижамой, простынью и шерстяным пледом.       Лея сразу помыла руки и поставила чайник. Найл зашёл следом, тоже намывая руки и доставая из шкафчика печенье, конфеты и колбасу. Мужчина целый день толком не ел, а сырники растащили Энни с Беатой.       — Может, мне стоит приготовить вам что-нибудь? Вы ели вообще что-нибудь весь день? — спросила Лея, нарезая бутерброды.       — Бутербродов будет достаточно. — Найл достал раскладушку, кинул на неё матрас и присел, чтобы было мягче и удобнее сидеть за столом.       Лея наделала бутербродов с колбасой и присела на раскладушку, держа в руках кружку с чаем.       — Почему вы заботитесь обо мне? — вздохнула Лея.       — Потому что ты всегда держишься в стороне ото всех, стараясь помочь всем, хоть и ворчишь, как бабка старая. Мне иногда не хватает, чтобы меня ругали, — он вздохнул, рассматривая в руках бутерброд с сыром.       — Мне, — Лея заплакала, — отца не хватает и матери. Они развелись, я осталась жить с отцом и постоянно ругалась с ним, считая, что он только и делает, что придирается ко мне, а теперь родители скорее всего мертвы, а я тут.       — Не плачь. Этим ты родителей не вернёшь. — Найл обнял Лею одной рукой, прижимая к себе, а она разрыдалась. — Нужно искать в себе силы и жить дальше. Мы, выжившие, нужны друг другу.       — Спасибо, что поддерживаете меня и заботитесь. Кроме вас так больше никто не относится ко мне.       Этот разговор мог продолжаться бесконечно, если бы Сюзанна не заплакала. Лея мгновенно взяла ребёнка на руки, пытаясь укачать. Ханджи тоже подскочила, а Микаса лишь приоткрыла глаза, не в силах подняться. Тело слишком ослабло и требовало покоя и тишины, но маленькая Аккерман хотела кушать.       — Давай, Лея, я покормлю её, — сказала Микаса, протягивая руку к дочери.       Ханджи опять послушала сердце, проверила пульс Микасы, потом посмотрела на шов и пошла выпить пару чашек чая с бутербродом.       — Она такая милая, — прошептала Микаса, гладя дочь по голове.       — Ты как себя чувствуешь? — спросила Лея.       — Слабость в теле и живот болит, но я счастлива. — Аккерман улыбнулась. — Спасибо, что ты рядом.       — Не благодари.       

***

             Микаса шла на поправку и уже лежала дома. Сюзанна набирала вес и крепла день за днём, но ухаживала за ней Лея, потому как Микасе нельзя было вставать. Леви начал уезжать на вылазки, заставляя любимую нервничать из-за этого, а Эрен уехал на поля к Хистории, разбив этим сердце Лее. Пока он был рядом, Фокс была более весёлой, а теперь полностью погрузилась в домашние дела Аккерманов, ухаживая за их дочерью. Микаса же сама доходила до душа, спускалась вниз, но почти всё свободное время лежала в своей кровати, читала книги или укачивала дочь.       Энни нервничала, собираясь рассказать Армину про ребёнка, но всё не знала как лучше это сделать, а Райнер каждый день сдерживался, чтобы не набить Арлерту морду за его скотский поступок.       И всё-таки не сдержался.       С утра было уже жарко. Плюс двадцать два градуса, яркие лучи пригревали землю, а Райнер шёл к вольерам. Лею он давно не видел, и теперь им вдвоём с Найлом приходилось чистить вольеры, а Беата грустила, не имея возможности навестить Микасу и малышку Сюзи.       Армин, живущий теперь у Эрвина в отдельной комнате, шёл по тропинке с блокнотом в руках и смотрел по сторонам. Райнер сжал кулаки, остановился и со злостью посмотрел на Арлерта, задумчиво рассматривающего бабочку, севшую на зеленеющие кусты черной смородины.       Райнер со всей силы ударил Армина по лицу кулаком, а Арлерт сразу пошатнулся, упал на землю, хватаясь за разбитую губу.       — Это тебе за то, что обрюхатил Энни! — Браун ещё раз ударил Армина, пока мимо проходящие мужчины не оттащили его от избитого парнишки, который потерял сознание.       Итог: Армин в лазарете с сотрясением, а Райнер в темнице ожидает смертной казни.       Одно из главных правил лагеря: не трогать своих.       Слухи быстро расползлись по лагерю, дошли до Закклая. Старик мирно пил чай с друзьями, а тут такие новости. Райнера предстоит судить, возможно, вынести смертный приговор. Эрвин теперь назойливо крутился вокруг Закклая, настаивая на казни. Райнер не имел права бить Армина. Теперь Арлерт без сознания, Бенни переживает, как бы сотрясение не привело к плачевным последствиям вроде амнезии или расстройства личности.       Энни переживала, не находя дома себе места. Она каждый день ходила в лазарет на протяжении четверых дней, сидела у кровати Армина, шептала, что любит его, но он лежал бледный с перемотанной головой и молчал.       Леви с Майком вечером вернулись в лагерь с провизией. Им удалось отыскать огромное количество медикаментов и рыбных консервов, а по пути они наткнулись на небольшую кучку фриков, которые жрали силача.       Люди для фриков последнее время становились менее интересными, а людей с оружием твари вообще старались избегать. Ханджи это настораживало. То, что фрики научились распознавать угрозу говорило об их эволюции, повышению интеллекта, что в будущем может создать немало проблем.       Двое из отряда всё же погибли. Леви сразу помчался к Микасе и дочери, а Майк отправился с отчётом к Эрвину. Остальные занимались разгрузкой повозок.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил Леви у Микасы, держа на руках дочь.       — Хорошо. Сегодня купалась, — сказала Микаса, сидя на диване в гостиной. Лежать целыми днями в кровати ужасно надоело. Хотелось походить, выйти на улицу, но живот ещё болел при резких движениях и долгой ходьбе.       — Лея, иди домой, дальше мы сами, — сказал Аккерман. Лея выключила плиту и ушла, оставив Аккерманов одних.       — Не груби ей. Она мне помогает, — с недовольством сказала Микаса.       — Я не грубил. Просто устал, — положив спящую дочь на кровать рядом с Микасой и ушёл на кухню, накрывать на стол. Микаса поглядывала за дочерью, чтобы та не упала, ожидая, когда Леви отнесёт её в кроватку.       А после обеда Аккерманы играли в настольные детские игры с фишками и кубиками. Микаса почти всегда побеждала.       Лея зевнула, чувствуя усталость в теле. За эти полтора месяца, что девушка помогала Аккерманам, она научилась готовить, убирать и стирать, но поясница ломила ужасно сильно.       Возле дома стоял Эрен, переминаясь с ноги на ногу. В руках у него была авоська, связанная из плотных нитей. В авоське лежали огурцы, помидоры и лук.       — Лея, привет! — Йегер подбежал к девушке, как только увидел её и обнял.       Фокс стало тошно от этих объятий. Она только начала забывать Эрена, а он опять тут как тут со своей авоськой и объятиями.       — Привет. Ты какими судьбами? — спросила Лея, всхлипнув.       — Да вот, — он потряс авоськой, — принёс вам, девочкам, овощи. Они из теплицы, но очень вкусные. Энни будут полезны овощи, кстати, как она?       — Нормально.       — А Армин? Я слышал, он в больнице.       — Да. Райнер побил его.       — Ох, надеюсь, этого изверга казнят! — Эрен скривился, показывая всем своим видом, что сам готов идти бить морду Райнеру.       Лея ничего не ответила. Ей не хотелось казни Райнера, но помешать этому она не могла, но попытаться стоило.       На следующий день Лея позавтракала яичницей с помидорами. Энни после завтрака отправилась к Армину, Хитч на конюшню, а Лея к Эрвину, попытать удачу. Хотя стоило идти ни к нему, а к Заклаю, но девушка была на нервах после встречи с Эреном и пошла куда глаза глядят.       Границы Троста укрепляли и чуть расширяли. Майк уже успел привезти тушки оленей и мешок зайцев, уехав в лес небольшим отрядом. Из оленины будет отличное вяленое мясо, а зайчатину раздадут семьям, где есть дети.       Голод отступил. Урожай обещал быть богатым. На дорогах за это время нашли несколько полезных людей: двух инженеров, медсестру, ветеринара и четырёх крепких мужчин, сбежавших из другого лагеря. Их сначала держали в отдельном доме, чтобы они доказали свою преданность лагерю, а после распределили кого куда.       На вышках сидели мужчины с автоматами, реже женщины, наблюдая за границами. Эти люди никогда не ездили на вылазки и непрерывно сменяли друг друга на вышках.       Теперь помимо еды в лагерь тащили и железо, отливая из него пули, которые теперь было найти нереально: все машины были обчищены, торговые центры — тоже. Приходилось отливать пули самим. Майк изучил несколько книг по баллистике и оружию, поэтому в этих темах разбирался.       Собак брали с собой на охоту, дрессируя их и обучая минимально необходимым командам. Многие собаки становились кормом для волков, а многие отважно хватали оленей или караулили зайцев. Саша так вообще шесть мешков уток настреляла. Их еле-еле принесли в лагерь на широкой повозке.       У Хитч тоже было много работы. Родилось аж четыре жеребёнка, а рук не хватало ухаживать за всеми, поэтому многие мужчины обучались подковке, а их жёны помогали ухаживать за лошадьми и смазывать сбруи маслом, чтобы те не ржавели.       Ветеринар успевал обойти и собак, и коней. А бывало его отвозили к Хистории, где он проводил недели, осматривая кур, коров и прочих животных.       На складах завелись мыши, поедая зерно. Кошки стали активней и быстро расплодились. Теперь возле складов бегали небольшие стайки веселых котят, играющихся друг с другом.       Появились голуби, осторожные воробьи и лиса, которую привезли из леса, достав из капкана. Рыжая, крикливая и ненасытная, но за ней было весело наблюдать, поэтому её разрешили оставить в лагере, соорудив для неё большой вольер, чтобы она не бегала везде и собаки её не разорвали.       Дети теперь тоже помогали взрослым. Начиная с восьмилетнего возраста, они ездили на поля, помогали засеивать поле, собирали фрукты с деревьев, ухаживали за клумбой во дворе Заклая, часто делали уборку. Только к собакам и лошадям их не пускали.       Для Ханджи поймали бегуна. Теперь он грыз клетку, издавая визжащие звуки, а женщина неустанно наблюдала за ним, разговаривала и кормила. Только на контакт он не шёл, стремился откусить Ханджи руку или палец и нервничал, пытаясь вырваться.       Не всем нравилось то, что у Ханджи живёт бегун. Тварь опасная и сильная, не дай бог она вырвется из клетки. Но Эрвин заверял всех, что все меры осторожности соблюдены и это необходимо для освобождения людей от фриков. Люди последнее время все меньше и меньше верили Смиту и его пламенным речам, но пока что своего недовольства никак не выражали.       Когда Лея, обойдя почти весь лагерь, подошла к дому Смита, там уже была Габи, рыдая и умоляя не убивать её брата.       Внутри было уютно. Сразу видно, что Брин навела здесь порядок, поставила цветы, повесила красивые занавески и готовила ароматную пищу. Эрвин сидел на диване, что-то записывая в свой блокнот. Рядом с ним лежала карта, где он помечал места, где они вынесли всё, что можно. Даже швейные машинки и ткацкий станок, чтобы можно было делать одежду самостоятельно, но пока склады были полностью забиты одеждой и обувью любых размеров.       Лея немного растерялась, а Эрвин посмотрел на неё сжимая в руках остро наточенный карандаш.       — Следующую крупную вылазку я планирую на медицинский склад, но чтобы вывезти оборудование нам нужны большие машины. Ты согласна?       Лея кивнула. Медицинские маски, аппараты и прочее — отличный прорыв в лагере. Можно будет спасать больше людей и построить не просто небольшой лазарет, а большое помещение, куда всё это поместится, но Эрвин хотел переоборудовать один из складов под это дело. Он находится близко к лазарету и хранить там припасы не слишком удобно.       — А где мы возьмём машину? — поинтересовалась Лея, присев рядом со Смитом.       — Найти машину — легко. Найти работающую машину — вот трудная задача, но я думаю, что Майк справиться с этим.       — Я тоже так думаю, — согласилась девушка.       — Ты можешь поехать с ним, если хочешь.       Лею слегка насторожило это предложение. Все знают, что Эрвин очень хитрый и ничего просто так не делает.       — На самом деле я пришла попросить не казнить Райнера. Он очень важен лагерю, потому что он сильный и не раз спасал новичков от смерти, — высказалась Лея.       — Он избил Армина, который может умереть. Его ждёт казнь. Это не обсуждается! — Эрвин сразу стал раздраженным и выгнал Лею из дома.       Пришлось идти к Заклаю. Он сидел в кресле у окна и читал книгу, а служанка поливала цветы, убирая с них пожелтевшие листочки. Росли в горшках герань, лилия, фикус и фиалки. Еще на гвоздике висел вьюн, который разросся так сильно, что его ветки занимали почти всю стену, иногда спадая с многочисленных гвоздиков, на которых лежали. Служанки постоянно опрыскивали этот вьюн, а иногда листики приходилось мыть от пыли влажной тряпочкой.       Дариус внимательно выслушал доводы Леи, что Райнера нужно помиловать, нельзя казнить, предложил ей чаю и сказал:       — Будет суд. Взвесим там все за и против, а потом я приму решение, но твои слова я приму к сведению.       — Я понимаю, что Райнер совершил из ряда вон выходящий поступок. Ему нет оправдания, бедный Армин, но… знаете, я сама запуталась. Вроде, правила для всех одинаковые, но как только эти правила касаются твоего знакомого, то сразу считаешь, что эти правила глупые и ненужные, — держа в руках чашку с чаем, вздохнула Лея.       — Такова человеческая природа, — он улыбнулся. — Суд через три дня, поэтому тебе стоит заранее поговорить со всеми лагерными. Слушай, возьми и собери подписи за и против казни. Так будет легче принять решение и оценить значимость Брауна для лагеря.       — Собрать подписи? — задумалась девушка. — Хорошо. Я попробую. Соберу… Всё, что смогу сделаю!       Теперь Лее нужна была помощь, чтобы собрать подписи, блуждая по домам выживших.