Ходячая проблема

— Тея!       А дальше лед под нами превращается в воду. Она проникает в нос, приоткрытые губы и сразу холод сковывает тело. Мычу, пытаясь двигаться в сторону провалившегося брата, но он начинает идти ко дну. Вскрикиваю, продолжая бултыхаться и понимаю, что просто начинаю опускаться вниз. Темнота является единственным о чем я помню, прежде чем меня выбрасывают в снег. Брат летит следом, падая приямком к ногам, а выпрыгнувший хрен из льда подмигивает, посылая воздушный поцелуй. — Ах, как жаль, что ты уже занята, Тея! Но сердце Пула всегда открыто для тебя. Бывайте, ребятки. — Кто это был, — хрипит Питер, смотря по сторонам. Видимо течение отнесло нас к другой стороне и небольшой заброшенный домик является единственным, где можно согреться, — Думаешь о том же, что и я? — Надеюсь. Нам надо встать.       С горем пополам, мы проходим пятьдесят метров, буквально вваливаясь во внутрь. Тут даже есть камин, и спички. Даже кто-то подготовил дрова. Дальше следует самое неприятное, снятие одежды. Пальцы сводит от холода и тело трясется. — Давай я. Тише, — он помогает снять с меня кофту, сразу набрасывая сверху теплый плед и затем возится со штанами, — Вот, теперь садись поближе к теплу. Я сейчас… — Пит? Питер, — вскрикиваю, ловя его тело и снимаю одежду. У нас даже родинки на груди расположены симметрично, — Вот, теперь тебе будет теплее. Только прошу очнись. Очень прошу.       Дрова в камине успевают догореть и сил подняться нет. Просто погрузившись в сон, через сон ощущаю как Питер сжимает меня в объятиях, пытаясь согреться и затем снова пустота. Несколько раз он приходит в сознание, несколько я. Буквально к утру за окном погода ухудшается, температура здесь такая же минусовая. Во сне или нет, но кто-то заходит в дом, проходит дальше — кричит. Звуки аппаратов. Шум улицы. Обычное дуновение ветра. Прикосновение заботливых рук к щекам. Я могу различать немногое, но это отнимает много сил.       В один момент сил становится побольше, но именно на столько, чтобы открыть веки и заметить спорящих Мэй с Тони. Они стоят в коридоре, только из-за зеркала могу видеть их выражения лиц, соответственно читать по губам. — Проблема?       Бормочу сталкиваясь взглядом с братом, а затем снова темнота. И это отстойно. Тело будто не хочет бороться со всем. Спустя время, уже меньшее чем раньше, со скрипом во всем теле приподнимаюсь на локтях, прерывая спокойный сон Питера. — Питер. — Сестренка! Ты только не отключайся, я за доктором и сразу к тебе.       Моргаю, мол — хорошо и через минуту в помещение входит женщина врач. Она спрашивает, как я могу оценить собственное состояние и отвечаю прекрасно. — А можно мой брат придет сюда? — После осмотра, да. Попытайтесь принять новость спокойно, мисс Паркер. Вы поступили к нам в крайне тяжелом состоянии. Третья степень обморожения, но видимо родились в рубашке. Теперь на некоторых участках кожи появились рубцы. Не беспокойтесь — всё это можно будет убрать. Ваш ключичный сустав слегка повредился. — Вы специально показали в кавычках, слегка? О, хм, извините. Что такого в этом страшного? — Теона, мне жаль такое вам говорить, но возможно подвижность кистей никогда не вернется. Вы провели в холодном пространстве больше времени. — А что с моим братом? Он в порядке? — Подумайте пока о себе. Он уже ходит на занятия и навещает вас в течении месяца. Зайду завтра. Отдыхайте.       Кивнув, я посмотрела на трясущиеся ладони. Пальцы не слушались, словно старались играть на пианино и жили отдельной, совершенно иной жизнью. Дверь приоткрылась, впуская обратно брата. — Ты хочешь, что-нибудь? — Возьми меня за руку, — Питер прокашлялся, видимо слюна не в то горло попала, а затем исполнил мою просьбу. Прикосновение дало знать о себе огромной болью, отчего потянув кисти обратно к себе наткнулась на непонимающий взгляд, — Больно. Прости меня, Питер. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, моя маленькая сестренка. А теперь давай сделаем тебе прическу. Да, сиди вот так.

***

      Время пробежало так быстро, вновь оставляя одну с мыслями. Что черт возьми произошло, почему мой брат так реагирует на обычные вещи? Хотя какой реакции можно ждать? Вот тётя Мэй оказалась шокирована, долго плакала, прижимая ладонь к губам и поглаживала по больным рукам. Начиная проваливаться в сон, услышала как дверь балкона открылась, пропуская морозный воздух с примесью нечто знакомого. Такого — настоящего. — Тея? — Стив, — начав громко кашлять, указала взглядом на окно. Тепло начало вновь разносится по пространству, — Всё ещё бегаешь? — Если бы мог, остался бы здесь и каждый день приносил сам эти цветы, — тихо ответил Роджерс, ставя цветы в вазу, — Ты снова калечишь себя? Господи, Тея! — Это из-за гипотермии, — голос ещё не успел стать таким, каким был раньше и всё ещё похож на хрип, — Люди также говорят — обморожение. Я с Питером упали, несколько недель назад? Мы поссорились. — Я не знал. Мне очень стыдно! Прости, — он усаживается рядом, кладя ладонь на незабинтованное плечо, — Наверное, это последняя встреча. Никогда не переставай оставаться той, привычной девочкой с добрым сердцем. — Никогда не говори никогда, Стив. Когда-нибудь мы обязательно встретимся. Всё хорошо. Спасибо…       Окончательно уснув, ощутила легкое прикосновение ко лбу и затем легкую прохладу. А об остальном, я подумаю завтра.