Дневник Айрис, герцогини Эпинэ.

Ого, как все вырядились! Маманя в сером, фамильном цвете всех летучих мышей. Ядовитых. Дикон - в фамильных цветах Окделлов, с герцогской цепью, кучей новых орденов и кучей тщательно замазанных прыщей. Водой его, что ли, облить? Не дотянуться… Альдо... глядя на него, я поняла, что маловато драгоценностей на себя нацепила, да и накрасилась, право, как монашка. А я-то думала, что на меня навешала вся фамильная шкатулка Эпинэ. Или шкатулка маловата? Что за позор в самом деле - на посаженном отце драгоценностей в три раза больше, чем на невесте! Камушков килограммов на пять... да и белил с румянами с полкило. Вдобавок, ресницы гайифской тушью выкрасил ярче, чем я, гад! Я понимаю, что он - тоже блондин, и у него брови с ресницами светлые, но надо же и совесть иметь хоть чуть-чуть... Вдобавок, он выщипал себе брови, а я, кажется, забыла... Нет, не забыла, уф! Но так нечестно, меня сейчас на фоне Альдо никто и не заметит даже. И вообще, кто его-то красил: Марианна или, может, в ее отсутствие супруг Марианны? А, вон комочки туши на ресницах висят. Значит, Дикон... А это кто стоит? А, Валентин. Рядом с тремя статуями. Кто из них Валентин, кто статуя - это еще приглядеться надо. Не сразу поймешь без бинокля... А это... Нет, кто моих сестренок одел в цвета ордена "истинников"?! Во-первых, их туда не возьмут, а во-вторых... Вон какая милая ваза с веником стоит во-вторых... И так близко! Просто по пути, да еще и такая увесистая... Нет, мама увернется. Да и веник жалко, его Валентин принес. Больше никто не догадался. Кто я такая, в конце концов? Всего лишь невеста... Ну вот, так я и знала, что меня никто не заметит из-за этого перекрашенного Альдо. Епископ (да, нам выделили епископа, потому что кардинал Левий "на этом фарсе" присутствовать отказался и ушел пить шадди с Матильдой. Или касеру) только вертит головой: меня ищет. Да тут я, тут. Ослеп, что ли? - А где же герцогиня? - догадался наконец спросить ошарашенный епископ. Смотрит на меня и не узнает, м-да. Я понимаю, конечно, что Наль, который должен был меня вести к алтарю, валяется без чувств в коридоре, а он точно был бы особой приметой. Вот я и вышла одна, без сопровождения, Дикона же я звать не стала. Для его же безопасности. А то боюсь, не выдержу и опять ему врежу. Хотя можно было кликнуть Робера. Он уже не раз выполнял обязанности главы нашей семьи вместо Дикона, заменил бы его и еще раз, всего-то... - Я здесь! - улыбаюсь карминовыми губами я. - Разве не похожа? - Б-б-блудница сарагойская… - бормочет тот, тыча в мою сторону пальцем. Невоспитанный какой-то епископ попался, ну да какого дали. - Не сарагойская, а надорская, - ухмыляюсь я. – Впрочем, если кто-то против, свадьбу можно отменить. Хлоп - это маманя рухнула в обморок. Ура, получилось! Хлоп еще раз - грохнулся Дикон. Хлоп-хлоп - сестреныши. Эти-то всерьез, что ли, или притворяются за компанию? А, вон Эдит один глаз приоткрыла: интересно же, как далеко я на сей раз зайду? Да очень далеко, если будет нужно - меня все равно дальше свадьбы не пошлют, меньше Робера не дадут. Ибо Альдо, хоть и зеленый весь от злости (сквозь румяна, представляете?), а епископу знак подает - кончай тянуть волынку, венчай давай. Подумаешь, блудница сарагойская, не тебе же, который в сутане, на ней жениться. Тебе вообще по эсператистским канонам жениться не положено. Даже на блудницах. Плюнуть, что ли, в морду, пока все в отключке? Не епископу – Альдо. Далеко стоит, гад, успеет отбежать. Ну, подойди же поближе, а? Робер-то хоть еще на ногах? Стоит, что ему сделается, только белый весь, губы дрожат и бормочет что-то себе под нос. Ничего, дома касерой отпою. Заодно и сама хлебну. Гулять так гулять! Зато - хлоп! - это рухнул епископ. Слабые епископы пошли. Одно слово - эсператисты! Как церковников в чувство приводят? А, вспомнила! - Робер! - рявкаю я на будущего благоверного в лучших маменькиных тонах. - Касера с тобой? - А... что... Ну и слава Создателю, что не расслышал. Я забыла, что у него тоже наследственность. Сейчас бы как зарычал в ответ в лучших традициях Анри-Гийома Эпинэ. Ой, я лучше сама сбегу! И тут до меня доходит, что именно он там себе бормочет под нос. Уставившись на мои бедные высветленные волосы: - Лауренсия… - Айрис я! - возмущенно фыркаю. Я, конечно, понимаю: если женишься на мне, трудно не выпить предварительно, но не до такой же степени налакаться, чтобы своих не узнавать. А жаль, что я тоже не напилась. Ничего, вечером оторвусь до потери пульса. Все равно сонеты у меня не выходят...