***
— Северус, как он? — не прошло свободной минуты, как из погасшего камина выбежала Нарцисса Малфой. Мешки под её прозрачно-голубыми глазами он заметил сразу. Северус уважал эту красивую, обычно спокойную женщину. Нарциссу тревожил только её сын — и ничего больше. Незадолго до его приезда в Хогвартс они скрепили руки узами Непреложного Обета. Северус и сам не знал, почему согласился на эту «авантюру». — С Драко всё в порядке. — Миссис Малфой не пережила бы плохого известия. Лучше не говорить ей всей правды — хотя с Драко и в самом деле ничего не случилось. — О, я так рада, что у него всё хорошо. Места себе не находила… — несмотря на недавнее волнение, она аккуратно присела на стул, окинув заинтересованным взглядом тесное помещение.– Это чай? Очень приятный запах. Северус любезно поставил перед ней еще одну чашку. — Печенье? — он подал вазочку с разными вкусностями. «Хорошо, что успел забежать в Сладкое Королевство — столько «гостей». — Нет, спасибо, — мягко поблагодарила его Нарцисса. — И спасибо, что так выручаешь. Этим её словам было нечего возразить. Да и неуместно было бы рассыпаться в благодарности в ответ на её благодарность. Не лучше ли чуть вздремнуть?.. — Я, пожалуй, пойду. — Она кивает и улыбается на прощанье, прежде чем скрыться в языках яркого пламени. У него в запасе еще целых три часа сна. Давно такого не было.***
Джинни ворочается, натягивает одеяло повыше, но мысли о Томе просто не желают проходить. Злополучный Дневник надежно спрятан под подушкой, а полог кровати наглухо задернут так, что Джинни даже не слышит, о чем болтают её соседки. Но она всё равно сомневается — вдруг её тайну — или всё же Его — раскроют? Оттого и сжимает Дневник посильнее. «Ну и дура же ты, Джиневра Уизли!» Перестать думать о Томе — слишком самоуверенном и дьявольски сексуальном в свои шестнадцать — всё никак не получается. Она не выдерживает и раскрывает дневник, переворачивает до дрожи в пальцах знакомые страницы, погружаясь в далекие воспоминания. Вот она, еще совсем девочка, краснеет перед героем всего магического мира – юным Гарри Поттером. Тот широко улыбается, как бы подбадривая, но Джинни только пялится на него и всё не может отвести взгляд. Долгожданная платформа 9 и ¾. Ей уже одиннадцать. Джинни ужасно горда собой, потому, только завидев Малфоя-младшего, она показывает ошарашенному наследнику язык и демонстративно отворачивается. «Интересно, Малфой это помнит?» Дальше воспоминания невозможно рассмотреть. Даже Дамблдор не смог: Джинни хорошо помнила, как он мягко допрашивал её, знает ли она что-нибудь о нападениях в школе. Том надежно запечатал её настоящие эмоции, чувства и ребяческие переживания. Отчасти она была ему даже благодарна: кто знает, что с ней было бы, если бы он не сделал этого. Пальцы сами заскользили по аккуратно выведенным буквам. Джинни зевнула — спать все-таки хотелось. Но внезапное желание узнать больше пересилило сон. «Джинни, я люблю тебя». Дурацкая фраза. Дурацкие чувства! А она только заглушила в голове странный голосок, каждый раз напоминающий ей о Томе. «Это уловка. Не ведись», — с такими неутешительными мыслями она все-таки легла спать.***
На присланные из Швейцарии рукописи с громким звуком падают капли его собственной крови. Он всегда скрепляет темные ритуалы своей Магией и кровью Реддлов. «Хоть где-то пригодились жалкие родственнички». Дряблое, уже не справляющееся со Стихийной Магией, тело пронзает краткая вспышка боли. Он импульсивно дергается и напряженно выдыхает через стиснутые желтоватые зубы. — Дж-жиневра… Эйфорическая боль проходит так же мгновенно, как и началась, и к Тому возвращается недавнее самообладание. Признаться честно, он сейчас ненавидит себя за излишнюю эмоциональность и желание возобновить приятную пытку. «Дьявол!» Кажется, кроме самообладания к нему вернулась и способность здраво мыслить. Эта девчонка, похоже, получила Дневник. Иначе почему связь такая сильная? Он легко чувствует её запах — сладкий аромат цитрусов и чего-то едва уловимого, но слишком приятного, чтобы не хотеть еще. Но, Салазар, как же это бесит! Джиневра имеет слишком большое влияние на него. Но он так ничего и не предпринял — и это нежелание отпустить её бесит вдвойне. Но… столь сильного эффекта не добиться, если на тебя влияет только один Крестраж. Додумать он не успевает, потому что пальцы вдруг начинают подрагивать от внезапно накрывшего возбуждения. «Если это не прекратить, я буду течь, как последняя шлюха». Эта мысль кое-как приводит его в чувство. Но женский крик заставляет тело вновь покрыться мурашками: «То-о-ом!..» Этот вопль удовольствия просто не мог привидеться. Иначе он просто сойдет с ума. Если уже не сошёл.