***
Звук шагов слышен на весь этаж. Драко пугливо озирается, но всё же продолжает свой путь. «Выручай-комната снова открыта». Так бы он охарактеризовал леденящее душу задание Лорда. И пусть Выручай-комната совсем не то, что Тайная на его втором курсе, всё же ему ужасно страшно. Драко усмехается и ускоряет шаг. Теперь он, кажется, понимает малявку Уизли. Хотя нет — мысленно одергивает себя — она уже давно не малявка и даже не «одна из». Стоит признаться хотя бы себе — Джинни Уизли выросла. Из той чумазенькой дурехи, которая только и делала, что смотрела в рот Гарри Поттеру. По крайней мере, Драко надеется, что она переросла свою глупую влюбленность. «Сдалась тебе эта Уизли», — вспомнились ему слова Нотта. Вчера, узнав, что является лишь пешкой в руках Лорда (собственно, он и так это знал, но вчера окончательно уверился), Драко устроил пивнушку прямо в гостиной Слизерина. Разумеется, «пригласил» Нотта и Забини. Ну не напиваться же в одиночестве, в конце концов! Они здорово повеселились, насколько это можно было судить по темным временам. Даже Панси втянули в общую суматоху. Выручай-комната беспрепятственно распахнула широкие чугунные двери. Драко даже почудилось, будто одна створка огорченно покачала «головой». Странно, но почему-то именно из-за этого захотелось всё бросить и в очередной раз напиться. Только уже в одиночестве. «А может, взять Уизли за компанию?» И вот опять он о ней думает. В какой-то степени они и правда похожи. Оба пытаются выкарабкаться из засасывающей пропасти, спастись собственными силами от всепоглощающей Тьмы. Только вот… «Заткнись и не говори мне больше о Томе!» Как она могла такое сказать? Неужели… испытывает что-то к этой бездушной твари? Вынув из кармана мантии подготовленное для «дела» яблоко, Драко швыряет его прямиком в раскрытый Исчезательный шкаф. Плевать он хотел на задание в общем и Лорда в частности! Да пусть этот красноглазый ублюдок подавится своим же яблоком, а он не собирается лизать землю у его ног. Всё чаще вспоминается мама. Её тонкие, бескровные губы так и стоят перед глазами, и Драко хочется просто сдохнуть прямо здесь. Это было бы наилучшим выходом из ситуации, вот только жаль мать, у которой и так уже ничего не осталось. Кажется, на уроки он сегодня не пойдёт. На душе паршиво, как не было уже очень давно. Сейчас Драко уверен только в одном: он устал от всего этого.***
Урок закончился, а Джинни с удивлением замечает, что не хочет уходить. Профессор давно всех отпустил, но она только махнула Невиллу и Луне рукой: мол, идите без меня. Снейп, как видно, избегал её. Иначе почему он спешно собирал ингредиенты для зелий? Весьма странное поведение для профессора, которому совершенно нет никакого дела до проблем учеников. — Поторопитесь, мисс Уизли. Иначе опоздаете на обед. О, он наконец соизволил сказать хоть что-то! В ней клокочет ненависть к нему вперемешку со злостью на себя: и зачем она до сих пор тут стоит? Но Джинни старается подавить голос Дьявола. Во имя благих целей — а именно еще одного чаепития в компании пессимистичного профессора — она готова на многое. Разумеется, не на всё. Хотя… Она силится сказать что-нибудь, но язык отказывается подчиняться, а щеки стремительно алеют, и вместо желанного разговора смущенная донельзя Джинни убегает из кабинета, прихватив с собой сумку и не заметив тетради с рисунками, оставленной на расшатанной парте. А Снейп смотрит ей вслед и не останавливает.***
Том везде. С тех пор, как она убежала от профессора (а Джинни только так могла назвать эту абсурдную ситуацию, виновницей которой стала сама), она пробовала отвлечь себя чем-нибудь, лишь бы не думать о синих глазах, проникающих в душу. Даже в библиотеку сходила. Зря — наткнулась там на шепчущихся между собой Гарри, Рона и Гермиону, которые даже не потрудились её заметить. Ну еще бы — строят новый план уничтожения Волдеморта. И вот опять. Она не дура, чтобы писать в Дневник, поэтому изо всех сил сопротивляется соблазну. Выходит, если честно, так себе. А ведь Джинни надеялась, что сможет выстоять. Дин ловит её в коридоре. От его жизнерадостного голоса и светящихся счастливых глаз хочется спрятаться в подземелья, туда, где она, всеми покинутая, валялась на грязном сыром полу рядом с Василиском. Но от Дина сложно уйти незамеченной и еще сложнее — скрыть грусть, поселившуюся в сердце после первого курса. Впрочем, не время унывать. Дин радостно что-то щебечет, и она невольно и с нескрываемым удивлением, читающимся по широко распахнутым глазам, замечает, что они наперебой обсуждают надвигающуюся вечеринку у профессора Слизнорта. Но веселье бесследно исчезает, как только Джинни видит в дверях Большого Зала знакомую сутулую фигуру профессора. Останавливается, дергает Дина за рукав и говорит, что совсем не голодна. Врать в открытую её научил Том, и Джинни сейчас даже благодарна ему за это. Живот выдает её планы на спокойное уединение. Дин улыбается и тащит её чуть ли не силком за стол Гриффиндора, и Джинни, уставившись на его сильную руку, не видит, как с левой стороны сверкают два серых алмаза. Драко Малфой смотрит на переплетенные пальцы, а его красивое аристократичное лицо искривляет неприятная ухмылка. «На что ты надеялся, Малфой? Что эта рыжая вертлявая шлюшка любит одного-единственного Поттера?» — Драко, тебе нехорошо? — вопрос Панси расплывается, звенит в ушах. Его самочувствие в последние дни значительно ухудшилось, и на это есть несколько причин. Но Паркинсон, постоянно лезущей не в свои дела, этого знать необязательно, поэтому он мотает головой. Блейз подозрительно щурится и переглядывается с непривычно обеспокоенным Теодором. Он и не знал, что все так боятся за него. Все, да не все. Уизли вертится по сторонам, стараясь ответить каждому. Девчонки с других факультетов — разумеется, кроме Слизерина — просто облепили её стеной, так что Драко даже не видит рыжих волос. И чего им всем от нее надо? Нет, чтобы оставить в покое. Покой… Вспомнив, что хотел отдохнуть после обеда, — не идти же в таком состоянии на уроки! — он лениво выходит из-за стола, стараясь не смотреть в её сторону, и направляется к огромным распахнутым дверям, чтобы свалить по-аристократичному, но на плечо падает чья-то холодная рука. Рука мертвеца, не иначе. — Драко, как самочувствие? — участливо спрашивает крестный и тут же, не дождавшись ответа, вполголоса произносит: — Ты еле на ногах держишься. Давай в мой кабинет. Ему бы согласиться, так нет: в спину вонзается чей-то цепкий взгляд, и Драко поворачивается в нелепой надежде. Да. Это Уизли. Она смотрит на них и прожигает в Драко невидимую дырку. Странно, но через несколько таких мгновений Уизли тушуется, быстро краснеет и отворачивается. Крестный смотрит на него пристально, но Драко понимает, что спрашивать об Уизли профессор сейчас не будет — и без того проблем хватает. Поэтому расслабленно направляется в подземелья. Чай с жасмином — вот о чем думают одновременно три человека, и только один из них огорченно вздыхает.***
Волдеморт напряженно всматривается в чернеющий горизонт. Поместье Малфоев не подходит для полного уединения: постоянно кто-то отвлекает своими ненужными восклицаниями, жаждой мести или же раболепием, с которым Пожиратели подчас смотрят на него. Темномагический ритуал почти завершен. Боль преследует его с прошлой ночи, и только светлые редкие образы смеющейся рыжеволосой девушки, всплывающие перед глазами, не дают отключиться. Он практически заставляет себя стоять и всматриваться в узкую полоску красного света — уплывающего вдаль заката. Совсем скоро он потеряет себя настоящего. Волдеморт не знает, больно ли терять недавно созданную оболочку, стольким рискуя. Но риск вполне оправдан. Он сможет увидеть её улыбку — совсем как в чужих воспоминаниях. В воспоминаниях мальчишки Поттера, расстроившего все его грандиозные планы и забравшего сердце солнечной девушки. «Но еще можно успеть. Повернуть всё назад». Он хочет в это верить. Разумеется, возвращаться в свое темное прошлое он не собирается и никогда не собирался. Он просто решил скинуть с себя опротивевшую маску и вернуть ей того Тома. В сердце до сих пор что-то надломленно кричит. Он бы многое отдал, чтобы только услышать еще раз её крик: «То-о-ом!» Именно из-за такой пустяшной мелочи он, гроза всего Магического сообщества, собирается изменить привычный имидж. От абсурдности происходящего хочется надрывно хохотать, истерить и убивать взглядом всех и каждого, но Волдеморт почему-то просто стоит и меланхолично смотрит в закат. Если эта рыжая сучка его околдовала, каким-то непостижимым образом приворотив, он… а что он, собственно, сделает? Убьет её? Слишком просто. Запытает?.. Отдаст на милость сподвижников, лишь бы не марать руки и не смотреть на преданное лицо? Хотя с какой стати Джиневра Уизли преданна ему? Ведь её помутнение на первом курсе нельзя расценить как поклонение его темному амплуа. От сумбурных мыслей впервые хочется сбежать подальше. Почему-то вспомнился Наполеон, в одиночестве коротавший дни на острове Святой Елены в далеком Атлантическом океане. Тело свело судорогой: он не хотел заканчивать свою «карьеру» таким образом. Амбиции еще долго будут брать верх над муками сердца. Сердца? А оно у него есть? Ночь подкралась незаметно. Комната погрязла во мраке, из которого ему так просто не выбраться. Спасение пришло неожиданно — дверь чуть приоткрылась, и в комнату проскользнула яркая тень. Белла. Он звал её сегодня. Еще одну ночь в давящем одиночестве он больше не выдержит. Женщина была в шелковом халате, спущенном с одного плеча и открывающем левую молочную ключицу. «Совсем как у Джиневры…» Внезапная страшная догадка пронзила виски. Это не Белла. Перед ним стояла рыжеволосая женщина, и россыпь веснушек на щеках и плечах лишь подтверждала истину, которую не хотел знать Том. «Это не она…»— обреченно выдохнул он и со всей присущей ему жадностью и страстью прильнул к податливой женщине, слизнув слезинку с её щеки.