Неизбежность

      Драко нигде не было. Джинни немного опоздала на вечер, но добродушный Слизнорт не стал укорять нарядившуюся по такому знаменательному случаю девушку — скорее обрадовался её приходу.              Луна пришла вместе с Забини, — Джинни видела их глазком, когда искала Малфоя. Блейз просто светился — его откровенного счастья сложно было не заметить.              «Но… куда подевался Блестящий?» — Джинни даже вспомнила его глупую кличку, переволновавшись.              «Неужели… не пришел?..»              От размышлений отвлек Дин, потянув её за рукав, — он часто так делал, чтобы обратить на себя задумчивый взгляд девушки.              Джинни, смущенно поняв, что вылетела из реальности, улыбнулась парню. Дин тут же позабыл всё, что хотел сказать. Только пялился и улыбался в ответ. И рыжеволосой его забавная влюбленность была на руку: Джинни, кивнув, отошла в сторонку.              Но оставлять в покое её не спешили.              — Мисс Уизли?              Рыжеволосая, мгновенно оглянувшись, с удивлением заметила приближающуюся темную фигуру профессора.              Снейп был непривычно странен: Джинни даже рот приоткрыла, поняв, насколько его мрачная аура не вписывается в розово-ванильную дымку вечера, что так витала в воздухе.              Кажется, мужчина тоже это заметил: остановился, растерянно — ей же не показалось? — посмотрев по сторонам.              «Ему что, некомфортно в этой обстановке? — озарила девушку кажущаяся сумасбродной глупая мысль. — Да ну, быть не может».              Или… может?              «Кого он ищет?» — любопытно уставилась в спину профессора Джинни.              — Слишком много вопросов, вам так не кажется? — язвительно прокомментировал ситуацию Снейп, внезапно повернувшись в её сторону. Джинни даже опешила с непривычки: все-таки вечер начинался так хорошо.              «Что вообще тут забыл Мистер Колючка?» — всё еще недоумевала она. Снейп же поднял брови в неприкрытом изумлении.              «Что за глупая кличка?» — подумалось ему.              Джинни вообще не спешила отвечать. Видимо поняла, что он читает её мысли. Снейп позволил себе усмехнуться: эта девчонка оказалась совершенно не на том факультете! Как она вообще надоумила Шляпу отправить её в Гриффиндор?              Лицо девушки вдруг неестественно напряглось.              — Жалеете, что я не ваша подопечная?              Снейп мысленно дал себе пощечину. «Кто тут еще легиллимент?» — ухмыльнулся он.              — Кто научил вас основам Легиллименции? — ему и правда, к собственному стыду, было интересно узнать.              Они бы так и продолжили отвечать вопросом на вопрос, если бы не явная заминка со стороны Уизли. Девушка посмотрела на веселящихся студентов во главе с заметно захмелевшим Слизнортом, желая уйти от ответа — ответа, которого ждал равнодушный ко всему профессор.              — Я… сама.              — Не хотите говорить — не говорите. Только лгать мне не надо. — Ей не показалось. Снейп действительно был раздражен чем-то — тем, из-за чего и пришел в такое людное место.              — Это Том. Иногда он помогал мне с уроками, — ей терять уже нечего. Снейп всё равно никому не расскажет, а его цели Джинни никогда не узнать — слишком скрытный человек её профессор.              — Тебе… не больно? Вспоминать о нем? — неожиданно для себя спросил Северус, перейдя на «ты». Просто непозволительная роскошь.               Джинни с секунду просто таращилась на решившего разоткровенничаться мужчину, заметно уставшего и замаявшегося. С трудом выдавила:              — Н-нет. Он же тоже частичка меня.              Глупо. Очень, очень глупо.              «Дура! Зачем ты рассказываешь ему это? Он же всё равно, всё равно…»              — Не поймет, да? — продолжил её запутанные мысли Северус.              Джинни зло выдохнула, стараясь собраться:              — Если я могу читать вас, то это вовсе не значит, что теперь вы можете врываться в мое сознание и делать там всё, что захотите.              — Конечно, — спокойно согласился с её доводами мужчина, которому было глубоко плевать, что там в голове у ветреной студентки. Ну, или Джинни решила, что так проще: думать, что ему всё равно.              — К сожалению или к счастью, но я вас понимаю. Я бы даже сказал: очень хорошо, — горько произнес профессор, не задумываясь о том, что в этот момент обнажает искалеченную душу перед своей же ученицей.              Джинни не понимает. Нет, она, безусловно, знает — интуитивно догадывается, чувствует, когда смотрит на профессора подолгу во время занятий, — он такой же изувеченный, как и она сама. Глупо было бы с этим не согласиться. И всё же…              — Зачем вы пришли?              — Хотел отдать вам кое-что, — просто и легко отвечает профессор, чуть улыбаясь уголками бледных губ. Джинни неосторожно делает шаг назад — и наступает на чью-то ногу.              — Ай! — вскрикивает паренек с подносом в руках.              — Простите-простите! Я правда нечаянно, — всё извиняется Джинни, беспомощно сминая подол тщательно выглаженного нарядного платья.              — Тогда в знак благодарности… — паренек озорно подмигивает, на что девушка смущенно улыбается, а потом смотрит с любопытством, — …выпейте бокал шампанского!              Снейп кашляет, обозначая тем самым свое присутствие. Но паренек совсем не тушуется — наоборот, протягивает обомлевшей Уизли обещанный бокал, искренне смеясь. И девушка берет протягиваемый напиток, от души улыбаясь и радуясь легкому решению проблемы.              — Ну если в знак благодарности… — в зеленых карих глазах Снейп замечает смешинки, что рвутся наружу из-под твердого слоя холодного льда.              Джинни послушно, словно пить прямо на глазах у строгого профессора — её давнее хобби, залпом выливает приличную порцию алкоголя себе в рот, даже не кривясь. А Снейп вдруг с непонятной для него злостью понимает, что не хочет, чтобы она пила так много.              — Достаточно, — презрительно выдыхает он, со всей присущей ему насмешкой наблюдая за наглым парнем. А тому глубоко плевать, что думает о нем профессор, который несомненно будет помнить эту забавную штуку с алкоголем. Паренек даже посмеивается тихонько.              А Джинни на свою давно нетрезвую рыжую голову (она выпила два бокала на входе и еще три — у стола) всё же осознает горечь последствий. Мало того, что со Снейпом ей придется близко контактировать еще месяц — как-никак, отработки ей никто не отменял, — так еще и эта дурацкая выходка. Кто вообще тянул её пить при нем?..              Но она не успевает сказать хоть что-нибудь в свое жалкое оправдание, потому что профессор уводит её как можно дальше от продолжающего ухмыляться парня. И Джинни ему даже благодарна.              Но вот поблагодарить не в меру дружелюбного (?) профессора она тоже, к своему стыду, не успевает: Снейп хватает её за запястье и ведет в ему одному известном направлении. И Джинни начинает побаиваться возможного исхода событий.              — Здесь нас никто не услышит. — Снейп останавливается в укромной нише, спрятанной от любопытных глаз коробками с алкоголем. Его слова звучат вполне угрожающе, отчего Джинни, невольно краснея, смотрит в сторону — туда, где студенты веселятся на всю катушку, не замечая её незапланированного ухода.              Ну почему она такая дуреха?              А Снейп молчит и смотрит.              — Вы о чем-то хотели поговорить?.. — начинает девушка. Не то чтобы она надеялась поскорее закончить их странный диалог — возвращаться к Дину почему-то ужасно не хочется, — но ей действительно неловко. Да и Снейп легко может прочитать чересчур фривольные мысли. Если захочет, конечно.              — Можете не беспокоиться, я вас не трону, — глумливая насмешка всё же проскальзывает на его угрюмом лице.              «Черт бы вас побрал!» — ругается Джинни, не рискуя, впрочем, чертыхнуться вслух.              — Так о чем? — продолжает напирать она, игнорируя насмешливый взгляд. Хочется чаю — и обязательно с мятой, — только вот гордость не позволяет попросить нужную заварку.              «Он точно откажет. Посмеется и откажет», — невесело думает девушка.              — Пришли бы в эту субботу — заварил бы вам чай, — просто отвечает профессор — и совсем не улыбается. Джинни почти осязает, как напряжены его сутулые плечи.              — Правда-правда? — вырывается прежде, чем рыжеволосая осознаёт, насколько наивной сейчас выглядит. Наивной и глупой.              — Я когда-нибудь лгал?              — Постоянно.              — Что? — кажется, Снейп удивлен. Джинни своей прямоте — не меньше.              — Что? — решает прикинуться дурочкой — в обычной обстановке у нее же вполне получается.              Он не может скрыть улыбки — искренней, одуряющей до мурашек на теле. Джинни с испугом подмечает, как трясутся колени.              «Черт. Что за реакция?»              Снейп же предпочитает проигнорировать странную заминку, возникшую между ними. Джинни даже готова поспорить: ему доставляет удовольствие препираться с ней.              — Ложь иногда бывает во благо. — Он что, оправдывается?              — Я знаю.              — Даже знаете, когда именно я лгу? — продолжает издеваться. Но Уизли никогда не сдаются — Джинни это знает еще с детства, поэтому принимает игру:              — Безусловно, — отвечает его же фразочками.              Снейп пытливо разглядывает её лицо. Наверное, ей пора остановиться — и уйти, только вот Джинни продолжает стоять в этой темной каморке.              — Вы всегда плавно уходите от темы, когда что-то вас действительно волнует. Не любите показывать свои слабости окружающим — это заметно. Но, пусть вы и замкнутый, всё же всегда искренни в своих чувствах — как это случилось, когда вы разрешили мне присутствовать при разговоре с Малфоем. Думаю, люди просто боятся вашей ауры — наивно предполагают, что за ней скрывается черствое сердце. Но знаете, я так не думаю. Я, конечно, более импульсивная в эмоциональном плане, — Джинни слышит негромкий смешок, — но понимаю, почему вы так поступаете. На первом курсе меня сторонились — да и я, честно сказать, тоже. Не хотела привлекать лишнего внимания — и в то же время ужасно жаждала этого.              Снейп как-то странно на нее посмотрел — открыто, словно доверял, как равной. И Джинни, спохватившись, закрыла вспыхнувшее лицо ладонями:              — Ой, простите, пожалуйста… я не хотела… Да и вообще, неприлично это… простите, профессор…              — Ты всё правильно сказала. Даже неожиданно, — ухмыльнулся в ответ мужчина. — Не думал, что ты способна на что-то большее, кроме бессмысленной беготни за Поттером.              Его слова почему-то задели. Нет, ей часто говорили подобное, но чтобы Снейп…              — Ах, так? А я вот не думала, что вы такой же сплетник, как и все остальные! — возмутилась она.              — Остальные? — нашел, к чему прицепиться.              — Да пошли вы!..              — Пойду, — нет, его невозмутимый вид определенно бесил, — только сначала отдам тебе тетрадь.              — Что, простите?              — Тетрадь. С рисунками, — Снейп для достоверности даже руками помахал. Как будто она сама не понимала!              И тут до Джинни наконец дошло: она ведь забыла тетрадь в его кабинете!              — Признайтесь, только честно, — она сама не заметила, как голос начал неестественно дрожать, — вы листали? Открывали её?              Нет, она знала: он не такой. Не станет совать нос в чужие дела.              Видимо, она ошибалась:              — Да.              — ЗАЧЕ-ЕМ? — кажется, её крик слышал весь этаж. Нет, весь замок. Но Джинни ни капельки не стыдно — стыдно должно быть этому надменному индюку, по совместительству являющемуся её профессором. Вот уж свезло так свезло!              — Лили… она тоже рисовала.              — Лили?              — Лили Эванс. Мать твоего Поттера, — объяснил Снейп. Джинни поморщилась: обязательно было говорить «твоего»?              — Он не мой, — слабо отмахнулась, продолжив: — Так значит, видели мои рисунки?              — Да.              — Замечательно!              — Послушай, я не хотел открывать, но…              — Да сдались мне ваши оправдания! Они мне не нужны! Не нуж-ны, понимаете?!              Коробки с алкоголем предостерегающе закачались. «Только этого не хватало!» — окончательно вскипела Джинни, сжав руки в кулаки.              — Правда, что ли? — кажется, у Снейпа терпение тоже лопнуло. — Мне было бы плевать на твои каракули, — а вот это обидно, — но я имею право знать, что в твоей извращенной тетради делаю я!              — Ой, — пискнула Джинни, поняв, что увидел профессор. — Но вы сами виноваты: подсмотрели, не спросив моего разрешения.              — А оно мне нужно? Могу ведь и конфисковать.              — Не посмеете!              — И то верно, — чересчур просто согласился Снейп. Джинни сразу насторожилась, ожидая подвоха. — Только взамен попрошу меня больше не рисовать. Или рисовать, но показывать.              — Вы серьезно? — у Джинни от такой «перспективы» дух перехватило. Не хватало еще, чтобы она просила его попозировать.              — Более чем.              — Тогда, тогда… в следующий раз нарисую вас голым! — выдохнула Джинни, слишком поздно поняв, что сказала нечто непозволительное.              — Ты УЖЕ это сделала.              Кажется, она крупно влипла: мало того, что профессор теперь знает о её «маленьком хобби», так еще до конца жизни напоминать о позоре будет.              «Ну рисую я с натуры, что поделать? — оправдывала свою безграничную фантазию девушка. — Можно подумать, Снейп никогда не читал откровенных журналов».              — Читал, но до таких подробностей не дошел, — он точно насмехался.              Нет, она больше не могла находиться с ним наедине! Нужно срочно сматываться.              — Я… мне нужно идти, — черт, Джиневра, и почему ты не можешь собраться? — Встретимся в следующую субботу!              — На уроке, Уизли. У вас пара в понедельник, — снова перейдя на «вы», усмехнулся Снейп.              — Да какая разница!              Нужно как следует всё обдумать.              «И что это сейчас было?»              

***

      

      Дин, кажется, и вовсе не заметил её ухода. Как ни в чем не бывало болтал без умолку, веселя всех присутствующих. Ну, или почти всех: слизеринцы образовали свой «кружок по интересам».              «В этой жизни слишком много зеленого цвета».              Не сказать, что её раздражали такие яркие оттенки, но… да, раздражали. Бесили до невозможности, а всё потому, что зеленый идеально подходил этим слизеринским выскочкам.              Вот ей он бы тоже пошел: зеленый цвет очень красиво смотрится с рыжими волосами.              «Интересно, какой была мама Гарри? — размышляла девушка, подходя к столу с напитками. — Наверняка ужасно привлекательной».              В какой-то момент ей даже захотелось спросить у профессора о Лили Эванс. Но остановил его мечтательный взгляд, направленный будто сквозь нее, как будто… как будто Джинни была пустым местом для такого, как он.              И это обстоятельство неприятно задевало её самолюбие.              — Джин, иди сюда! — все-таки от вездесущего Дина не скрыться — а от пьяного тем более. Джинни, вздохнув, схватила с тарелки приятное на вид лакомство и заставила себя проглотить — таким образом она сможет выиграть чуточку свободного времени.              — Вот ты где, Джинни! — из-за поворота показалась светлая макушка Луны Лавгуд. Рыжеволосая устало вытерла губы салфеткой — жест, абсолютно не сочетающийся с её вспыльчивым характером, — и, поставив пустой бокал на место, рванула к Дину.              — Джинни, подожди! Тут Блейз что-то хочет тебе сказать…              Вот только Забини в её жизнь впустить не хватало! Ладно, она еще согласилась на его эпизодическую роль в качестве парня Луны, но это!.. И чего ей в этом году спокойно не живется?              Но сидеть с Дином и иногда кивать на его громкие возгласы и явные обжимания со всеми частями тела Джинни тоже не доставляло удовольствия.              «Сейчас или никогда», — решилась девушка, резко поднявшись со своего места и поправив прическу.              — Прекращай этот фарс. Хотя нет, можешь продолжать — я ухожу.              Правильнее было бы сказать: сбегаю, но это не в её стиле. Так что Джинни просто оглядела весь зал на наличие раздражающих факторов — а их было огромное количество — и с чистой совестью покинула это змеиное логово.              Томас и сказать-то ничего не успел — замер на месте, не до конца поняв, что их больше ничего не связывает. Ну серьезно, зачем она Дину? У них и общего-то было совсем немного: язык и пара-тройка тем для разговора.              Наконец-то она может спокойно выдохнуть и начать истерику — только вдали от всех, в своей спальне, в которой наверняка никого из девчонок нет. Да и не может быть иначе: все барышни сейчас на свиданиях.              А она рассталась с парнем, к которому ничего не испытывала. В который раз убедилась, что не нужно лгать самой себе, выдумывая пламенные чувства к возможному объекту нелепой симпатии.              Да даже Снейп на роль её парня подходил больше: замкнутый, нелюдимый и саркастичный. Самое то.              Стоп, о чем она вообще думает? Глупости.              — Джин, ты куда?.. — её когда-нибудь прекратят называть этой идиотской кличкой?              Мило улыбнуться и пройти дальше — хладнокровие и кажущаяся холодность давно вошли в привычку. Черт, Том, даже находясь в аду, меняет её на свой вкус и обязательно — в худшую сторону.              Не хватало еще сорваться на очередном «ухажере».              — Джин, ты что, не слышишь? — голос кажется смутно знакомым, родным, но… это всегда так кажется. А потом оказывается иначе. В трудные минуты её жизни с ней остается только Луна.              — Да что с тобой? — её ощутимо трясут за плечи, пытаясь привести в чувства.              Бесполезно.              Она давно уже мертва.              С нее достаточно.              Некстати вспоминаются «посиделки» с профессором, его дорогущая редкая заварка и ужасно приятный чай с мятой — её любимый. Впереди её ждет непредсказуемый месяц — месяц отработок. В его мрачном кабинете. С кружкой чая в холодных руках, ведь все знают, что в подземельях довольно прохладно.              — Оставь. Меня. В покое.              Плечи, как по волшебству, разжимают. Боли нет, и напряженного давления на сердце — тоже. Джинни даже расслабленно выдыхает — и ловит на себе обеспокоенный взгляд когда-то любимых зеленых глаз.              — Гарри? — получается глупо. Зачем она отталкивает свою первую — второй был и остался Том — любовь?              Гарри мог бы поспорить с её вынужденным одиночеством. Кто-кто, а он имел полное право сам отталкивать её, сколько захочет, а вместо этого сейчас тепло обнимает, даря временное спокойствие.              Тихое «не надо» вырывается между всхлипами, которые Джинни отчаянно пытается заглушить. Ей не нужна такая поддержка. Только не от него — не заслужила.              — Гарри, я пойду. Устала.              — Ага… — кажется, он не хочет её отпускать. Ну и пусть — она всё равно вырвется. Вернется обратно в такую знакомую клетку.              Влетает в пустую комнату, убежав от пытливого взора Гарри, — кажется, у них намечается серьезный разговор. Бьет подушку в начавшейся истерике. Прыгает по всей комнате, сбивая вещи со своих привычных родных мест. Надевает корону, стащенную из Выручай-Комнаты вместе с проклятым Дневником.              А потом вдруг видит эту реликвию — совсем новую, почти чистую, — хватается за знакомую, до саднящей боли в костяшках привычную корку и пишет, пишет, пишет… изливает в тонкую книжицу всю себя.              Ответ проступает на белой бумаге незамедлительно:              «Я буду ждать тебя в Запретном Лесу. Приходи после отбоя».              Секундный шок. Джинни не понимает, Джинни совсем ничего не понимает, превращаясь из взрослой в маленькую копию себя: запуганную до дрожи в коленках, смурную и побитую.              Как бездомная кошка, нашедшая наконец своего Хозяина.              Неужели её Том жив? Нет, такого не может быть. Не так просто.              «Это сон, глупый, глупый сон…»— она медленно качается из стороны в сторону, тараща глаза в одну точку на соседней стене.              В таком состоянии, граничащем с сумасшествием, и застает подругу Луна Лавгуд, возвратившаяся с вечеринки пораньше.