Write-ish. Chapter II

            Вонь стояла неописуемая. Даже коронеры — крепкие мужики, не страдающие слабыми нервами — старались не дышать и вообще не спускаться лишний раз в коллектор, вынося по три-четыре трупа за раз. Детектив Кингсли, который по должностной инструкции мог оставаться снаружи и следить за процедурой извлечения, в полной мере этой инструкцией пользовался — стоял на выходе и прижимал ко рту пропитанный слабым нашатырным раствором носовой платок. К его глубокому сожалению, эта полумера не могла перебить запах разложения, и тот заползал в ноздри, вызывая тошноту, головокружение и желание безостановочно сплевывать в мерзкую серо-коричневую жижу. По скользким влажным стенам прыгали лучи фонарей, выхватывая из тьмы то поросшую рыжим мхом кирпичную кладку, то черные сточные воды, то стайку облезлых толстых крыс.             Кингсли работал в полиции почти двадцать лет, но до сих пор не мог найти достойного сравнения для запаха разлагающейся плоти: сладковатый, терпкий, выворачивающий внутренности наизнанку. Душный запах. Стажер, совсем еще новичок, только-только с Академии, был бледен как снег, но не жаловался — только прикрывал глаза, когда мимо него проносили очередной труп.             — Надо было подождать до зимы, — прокомментировал Кингсли, делая серию коротких вдохов через влажный платок. Казалось, что если он вдохнет глубже, мертвецы заполнят его целиком изнутри. Стажер ничего не ответил — похоже, боялся лишний раз открыть рот. Кингсли его понимал: если вдохнешь полным ртом — впустишь запах разложения в собственное нутро, и кишки начнут медленно гнить.             Заживо.             Кингсли тряхнул головой и назло себе сделал медленный вдох. Никакой запах не может заставить внутренности заживо гнить, глупости это все...             Но платок от лица он все-таки не отнял.             — Сколько трупов в итоге? — уточнил он у проходившего мимо коронера.             — По предварительной оценке — от тринадцати до шестнадцати, — ответил тот. — Некоторые тела сильно фрагментированы и нельзя сказать точно. Мы пришлем отчет.             — Хорошо, — кивнул Кингсли и вышел через служебную дверь. Длинный коридор, влажные раскрошенные ступени — и наконец-то он на воле. Пропитанный пылью и парами бензина городской воздух показался чистейшим, и Кингсли долго дышал полной грудью, закрыв глаза.             Стажер выбрался через пару минут.             — Как вы думаете, кто это сделал? — спросил он, выщелкивая из полупустой пачки сигарету и жадно закуривая.             Кингсли жестом попросил одну себе, и стажер — Лиам? Лайон? Ларри? — дал прикурить и ему.             Кингсли затянулся и выпустил вверх струйку серого дыма.             — Психопат какой-то, — ответил он, когда пауза слишком затянулась. — Как осень началась, так у них крышу и посрывало.             — Но коронеры сказали, что это… захоронение… — стажер немного запнулся. — Давнишнее, и там есть как свежие тела, так и давно уже… Того.             — Что «того», стажер? — огрызнулся Кингсли. — Как говорить нужно? Тебя вообще учили чему-нибудь?             Стажер даже по стойке «смирно» вытянулся.             — Обнаруженные тела демонстрируют разную степень разложения, из чего можно сделать вывод, что захоронение пополнялось новыми трупами. Судя по косвенным признакам, самый ранний труп был перемещен сюда не раньше позапрошлой весны.             — Другое дело, — пробурчал Кингсли, прокручивая в пальцах сигарету. — Значит, психопат, которого мы не поймали вовремя. Тоже бывает. Как говорится, руки у нас длинные, но зато в единственном экземпляре.             Стажер ничего не ответил, и остроумное замечание ушло в молоко. Кингсли еще немного понаблюдал за копошившимися в телах коронерами и махнул рукой.             — Я домой. Ты остаешься за главного. Если тут чего еще обнаружат или… Короче, звони.             — Но у меня нет вашего личного телефона, — после паузы сказал стажер.             Кингсли выругался и на память продиктовал нужные цифры, после чего, не прощаясь, махнул рукой и нырнул в теплое нутро подвернувшегося такси.             Пока таксист пытался объехать пробку, Кингсли бездумно пялился в окно на однотипные серые дома. Где-то под боком, в районе селезенки, ворочалась совесть: хороший коп бы немедленно засел в архиве в поисках похожих дел… Но с другого бока его немедленно утешал прагматичный цинизм, наработанный Кингсли за долгую карьеру: кто вообще сказал, что он хороший коп? Он обычный коп. И его рабочий день давно закончился — по-хорошему, он и вовсе мог не торчать в канализации, а свалить домой, как только дело запахло жареным.             Запахло. Смекаешь?             Он велел таксисту остановиться, не доезжая до дома, зашел в магазин за пакетом молока и яйцами — и не смог пройти мимо одиноко стоящей банки темного «Портера». Дома он лег на диван и бездумно скакал по кабельным каналам, пока наконец не отключился — под бодрый речитатив ведущего кулинарного шоу.             Разбудил его звонок телефона.             — Хмрф… Да? — поднял он трубку, даже не пытаясь открыть глаза — вдруг кто-то ошибся и можно будет с чистой совестью досмотреть сон про двух чирлидерш...             — Детектив Кингсли? — голос стажера врезался в ухо. — Вы читали утреннюю газету?             Организм перешел из режима «сон» в режим «атака» в обход головы.             — Я спал, стажер, — рявкнул Кингсли. — Если тебе не с кем поделиться новостями — это не повод меня будить!             Ответом ему была тишина — похоже, стажер не ожидал такой реакции. Кингсли ничего не договаривал — испортило бы все впечатление, и ждал продолжения.             — Просто купите газету, — наконец нарушил молчание стажер. — Вы все поймете. И приезжайте в участок, комиссар объявил внеплановое совещание.             Ну блеск. Кингсли с трудом продрал глаза, в которые будто песка накидали, натянул джинсы — с вечера так и валялись на полу — и прошел в ванную. Умылся — от едкого мыла защипало глаза, - зачесал назад волосы, а когда выпрямился, в глаза ему бросился ярко-желтый стикер на зеркале.             «ТЫ ЗАБЫЛ ОБ ОСТОРОЖНОСТИ», — гласили черные буквы.             Кингсли замер. На короткий миг он подумал, что еще не проснулся, и это отражение в зеркале — но, обернувшись, он нашел позади себя только стену да изгиб полотенцесушителя. И ничего желтого, даже близко.             Кингли казалось, что он поворачивается обратно тысячу лет; позади него насмешливой оранжевой кляксой висело доказательство, что в его квартире кто-то был. А может, до сих пор находится здесь, и возможно, прямо сейчас этот кто-то замахнулся бейсбольной битой и вот сейчас вышибет ему мозги…             Позади, разумеется, никого не было. Стикер по-прежнему висел на месте, и Кингсли, протянув руку, оторвал его от зеркала.             «ТЫ ЗАБЫЛ ОБ ОСТОРОЖНОСТИ»             Он перевернул лист, разыскивая на другой стороне продолжение, но он был чист. Четыре слова. Печатными буквами. И никакого смысла.             Об осторожности. Об осторожности? Чем больше Кингсли крутил в голове эту фразу, тем меньше смысла находил: какая осторожность? Почему он забыл? Ни одно из приходящих на ум объяснений его не удовлетворяло, а чем больше Кингсли об этом думал — тем сильнее болела голова. Должно быть, чья-то тупая шутка: Кингсли всегда, блядь, осторожен. Растущее раздражение в конечном счете перевесило изначальную тревогу — и Кингсли резким движением смял стикер в кулаке и выкинул в унитаз.             — В следующий раз выражайтесь яснее, — пробормотал Кингсли, как будто загадочный визитер мог его слышать.             Он наскоро позавтракал, разбив в широкую сковородку два яйца, и заполировал их кофе с коньяком — он слишком давно работал в полиции, чтобы ему делали выговоры. По пути на работу ему в глаза бросился газетный киоск, и слова стажера — купите газету, детектив Кингсли — сами собой всплыли в памяти. Он остановился у стеклянной стены и заглянул внутрь, рассматривая ассортимент.             Сразу же стало понятно, чего от него хотел стажер — на первой полосе местной газеты кричали жирные буквы:

«МОНСТР ИЗ КАНАЛИЗАЦИИ: СЕРИЯ БЕЗЖАЛОСТНЫХ УБИЙСТВ СОТРЯСЛА ГОРОД!»

            — Уроды, — пробурчал Кингсли и наклонился к окошку. — Мисс, дайте, пожалуйста, «Монстра из канализации». Спасибо.             По пути на работу он успел бегло ознакомиться со статьей. К счастью, ничего вопиющего в прессу не просочилось: никаких срывов покровов, обычные журналистские сплетни, направленные на впечатлительных горожан. Еще введут комендантский час, вот будет весело...             Комиссар Редвуд был не в духе. На протяжении всей планерки он громко орал на подчиненных, разнес всех за халатность и пригрозил лишить премии весь отдел, если убийца не будет найден к ноябрю. Кингсли слушал вполуха: ему было не привыкать к угрозам, тем более от Редвуда. У того вечно как полнолуние — так он на метле летает… Краем сознания Кингсли отметил, что полнолуние давно прошло, но не задержался на этой мысли. Стажер, сидевший в углу, выглядел подавленным и каким-то злым: похоже, бедняге успело прилететь по шапке, пока Кингсли преспокойно дрых.             — Не обращай внимания, — счел своим долгом подбодрить беднягу Кингсли, когда они пересеклись в коридоре после головомойки. Давно ли он сам был на его месте? — Редвуд отойдет. Сам понимаешь, пресса — с ней всегда проблемы.             — Я в порядке, — мотнул головой стажер. Кингсли сдержал улыбку: это хорошо. Далеко пойдет парень, если не уволится до того, как его официально примут на работу.             — У меня для тебя поручение, — сказал Кингсли, доставая из кармана записную книжку. — Знаешь, где находится лаборатория?             — Нет, — покачал головой он.             Кингсли кивнул и размашисто написал адрес, добавив в конце фамилию эксперта.             — Держи. Езжай туда, спроси Дэвида Ильсена и вытряси из него как можно больше информации.             — А вы куда?             — А я на место преступления, — ответил Кингсли, застегивая куртку. — Посмотрю, что там осталось от наших бравых экспертов.             — Как думаете, мы его поймаем? — спросил стажер, не двигаясь с места. Кингсли пожал плечами.             — Это как карта ляжет, парень. Может, поймаем. Может, нет. Ты из-за слов Редвуда беспокоишься? Брось, он завтра же все забудет. Он не хуже нас с тобой понимает, какое говно эти сраные серийные убийства.             Стажер помедлил, но все же кивнул.             — Понял.             — Вот и славно. Слушай… — Кингсли чуть помедлил. — Я что-то имя твое забыл… Не напомнишь?             Стажер вскинул на него глаза.             — Майк. Майк Пайн.             А ему казалось, что его имя начинается на «Л»… Кингсли кивнул.             — Огюст Кингсли. Но лучше по фамилии.             Канализация встретила его затхлым запахом застоявшейся воды, отходов и гниющего мусора. Полицейские ленты, натянутые экспертами перед уходом, бесполезными черно-желтыми соплями свисали вдоль стен — похоже, местную шпану надпись «DO NOT CROSS» не впечатлила. Не замедляя шаг, Кингсли перешагнул через разлившуюся лужу сточных вод и оказался на месте преступления, из-за обилия трупов разросшимся до доброго десятка квадратных метров.             Кингсли пошарил по карманам, но не нашел фонаря и выругался. Впервые, пожалуй, он был рад прогрессу — он достал телефон и зажег фонарик, чей скупой свет был все же лучше, чем совсем ничего. Луч хаотично скакал по стенам, выхватывая их темноты куски мизансцены: обрывки размокшей одежды, редкие пятна крови, размокшая газета с яркими черными буквами: «...НСТР В КАНА...». Кинсгли фыркнул — только утром вышел тираж, а этот экземпляр уже нашел свое место в жизни. Он с наслаждением опустил ногу на лист и с силой провернулся на каблуке, превращая мокрую бумагу в грязное ничто — и почему-то испытал при этом наслаждение. Через еще три шага он завернул за угол, в отстойник, где два дня назад обнаружили кладбище трупов, и поднял телефон повыше.             Луч фонаря скользнул по стене — и Кингсли похолодел.             На стене висел желтый стикер.             Черт знает, как он держался на скользкой влажной стене. Кингсли даже ущипнул себя за руку, но картина не изменилась, желтый стикер продолжал висеть. И не один: под ногами у него плавали многочисленные листочки, исписанные черными каракулями.             — Какого хрена?.. — прошептал он, делая шаг вперед и близоруко щурясь.             «БЕГИ», — равнодушно сообщил ему стикер.             По спине побежали мурашки. Кингсли резко обернулся, ожидая увидеть за спиной… Что-нибудь страшное, но сзади никого не было.             Где-то вдалеке подтекали трубы: кап. Кап. Кап. И больше никаких звуков.             Кингсли облизал губы и снова обернулся к стене. Может, он с ума сходит?.. Он схватился за эту мысль, потому что вторая была еще страшнее:             убийца был в его квартире.             Мозг Кингсли заработал с невиданной скоростью. Получается, убийца, во-первых, следит за ходом расследования, во-вторых, входит непосредственно в оперативную группу, в-третьих, имеет доступ в его квартиру…             Откровение приложило его по голове не хуже, чем удар воображаемой биты: за двадцать лет работы в полиции у него остался только один друг, который подходил по всем трем параметрам.             Дэвид. Дэвид Ильсен. Судебный эксперт, всегда в курсе всех дел и расследований, как никто способен замести следы и уничтожить улики. Вот же ублюдок!             В глаз скользнула капля пота и слизистую защипало — шепотом выругавшись, Кингсли вытер пот рукавом.             Сраный Дэвид Ильсен!             Он дружили со школы, и даже вместе планировали стать копами — только вот в какой-то момент Дэвид передумал и пошел в медицинский. Закончил с отличием, но несмотря на карьеру хирурга, решил закрепиться в судебной медицине… Ничто из этого не выглядело подозрительным до сегодняшнего дня — а теперь кусочки пазла сложились и Кингсли вдруг понял.             Он все понял.             Под ногами плавала, казалось, сотня желтых листочков. Мало отдавая себе отчет в том, что он делает, Кингсли наклонился и выловил из грязной воды один из них.             «УЕЗЖАЙ ИЗ ГОРОДА НЕМЕДЛЕННО», — скачущие буквы падали то влево, то вправо, будто писал пьяный. Жалея, что он не может зажать телефон во рту — фокус, который легко проворачивается с фонариком — Кингсли поднял еще один стикер.             «ПОЖЛУСТО»             Почерк совсем не был похож на почерк Дэвида, но похоже, писавший в самом деле был под веществами. Кингсли присел, не понимая, зачем копается в дерьме, когда надо позвонить и приказать Майку арестовать Дэвида как подозреваемого в убийстве — черт, зря он выкинул этот чертов стикер! — и вытащил третью бумажку.             «ЭТО СДЕЛАЛ ТЫ»             Хотя стикер едва ли обращался к нему лично — черт, конечно, он обращался к нему лично, этот ублюдок пробрался к нему в квартиру и ясно дал понять, кому он адресует свои писульки! - Кингсли пробрала дрожь ярости. Ну конечно. Конечно, это его вина. Эти сраные психопаты вечно обвиняют других — общество такое, общество сякое… А Дэвид небось и личные мотивы приплел, мол — ты друг, ты должен был заметить, а раз не заметил, сам и виноват…             Кингсли почти забыл, что сидит по уши в говне. Стикеры были его хлебными крошками, и он решительно шел по ним.             «ТЫ ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ!»             «УХОДИ»             «ПОЧТИ ПОЗДНО»             «ВСЕ КОНЧИТСЯ ПЛОХО»             «СЛУШАЙ! МЕНЯ!»             Да он спятил, вдруг понял Кингсли и рывком поднялся на ноги. Он сошел с ума, и черт его знает, что вообще у него творится в голове...             Яркий свет фонаря вдруг залил всё вокруг, ослепив его.             — Детектив Кингсли, не двигайтесь! — приказал высокий дрожащий голос. — Вы арестованы по подозрению в серийном убийстве!             Кингсли медленно обернулся, прикрывая глаза ладонью.             — Стажер?             Луч света прыгал по стенам — похоже, у Майка дрожали руки.             — Не двигайтесь!             Несмотря на серьезность ситуации, Кингсли не мог упустить момент для нотаций.             — Правило Миранды, стажер, — он щурился, пытаясь понять — что еще за цирк. — Хочешь, чтобы я подал на апелляцию?             — Вы… Вы имеете право на молчание! — выпалил стажер. — Все, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас!             — И?.. — терпеливо подсказал Кингсли. Ответом ему была пауза, и он сдержал ругательство. — «Вы понимаете свои права?»             — Вы понимаете свои права? — эхом повторил стажер, переступив с ноги на ногу.             — Уже лучше, — Кингсли повел головой, ослабляя ворот рубашки. — Я понимаю свои права, но я не понимаю, какого хрена ты устроил?             — Ваша ДНК была найдена на трех трупах, — голос стажера дрожал. — Этих оснований достаточно для ареста. Я советую вам не сопротивляться, группа быстрого реагирования скоро будет здесь. Вы не успеете уйти.             — Какая еще… - Кингсли хрипло хохотнул. — Я, твою мать, детектив, Майк! Естественно, моя ДНК будет на месте преступления!             — Вы не подходили к телам, — выпалил стажер. Яркий луч плясал по стенам, то и дело ослепляя Кингсли хаотичными движениями. — Вы стояли снаружи. Я это видел, потому что сам был там. Я… Я уверен, что это м-может быть ошибкой, но я прошу вас пройти за мной. В отделе мы со всем разберемся.             Дэвид, молнией промелькнула мысль в его голове. Дэвид все подстроил.             Кингсли поднял руки.             — Это не я, пацан. Черт, я же детектив — с чего...             — Тогда вам лучше не сопротивляться, — перебил его стажер. — Я уверен, мы все выясним, но до тех пор — не усложняйте себе жизнь.             Прекрасно. Просто, блядь, прекрасно.             Кингсли поднял руки, показывая, что сопротивляться он не намерен. Гребаный Дэвид Ильсен, гребаный ублюдок… По стенам плясала огромная черная тень, свет фонаря слепил глаза, и Кингсли опустил взгляд и снова уперся в кучу желтых стикеров. Теперь надписи на них были виднее.             «ЭТО СДЕЛАЛ ТЫ»             «ТЕБЕ НЕ ПОВЕРЯТ»             «УЕЗЖАЙ ИЗ ГОРОДА НЕМЕДЛЕННО»             «ВСЕ КОНЧИТСЯ ПЛОХО»             «БЕГИ!»             По спине стекал холодный пот.             — Постой, постой… — пробормотал Кингсли и поднял голову на стажера. — Когда произошло последнее убийство?             — Четыре дня назад, — дрожащим голосом отозвался стажер.             — У меня есть алиби, — уверенно сказал Кингсли. — Четыре дня назад…             Память услужливо листала страницы: он на работе, он сидит в пабе, он идет домой…             — Четыре дня назад…             Раздевается, смотрит телевизор, а потом…             — Четыре дня… назад...             А потом…             — Четыре дня...             А потом?..