he is the uptight one now

      Уэйд устало припадает к стене и наконец-то может отдышаться: грабителей оказалось больше, чем он рассчитывал, и пришлось немного попотеть. И все же стоило дать ноге еще хотя бы один день, чтобы прийти в себя, иначе так недолго получить следующее ранение, если не сразу пулю в голову.       Все по шаблону: проверка веб-шутеров и слежка за полицейской сводкой, чтобы убедиться, что «подарочек» нашли и забрали.       Из раздумий о том, стоит ли пойти домой либо продолжить патруль, Уэйда вырывает нечто странное: слух улавливает что-то еле заметное, почти неуловимое, даже сложно определить, в каком направлении.       Кто-то его зовет.       Определенно, кто-то кричит: «Паук! Паук!».       Уэйд срывается и бежит в нужном направлении изо всех сил, время от времени используя паутину. Звук исходит с крыши довольно большого торгового центра, и уже отчетливо слышно, что зовет его сразу большое количество голосов. Он ловко взбирается на крышу здания и чуть было не падает назад от увиденного: обнаруживается довольно большое количество людей, они связаны, а у некоторых вставлены в рот кляпы, и все выглядят покалеченными с разной степенью тяжести. Сразу бросается в глаза, что у одного парня нога выгнута так, как явно не должна. Звавшие его, замолкают и молча таращатся.       Ситуация из ряда вон. Люди выстроены в ровную линию, и у того, что посередине, к голове прикреплен на скотч лист бумаги с криво нарисованной черной птицей. Уэйд осторожно подходит и берет рисунок в руки. Все связанные провожают его взглядами, но молчат.       На обратной стороне выведено все тем же паршивым почерком, что приходится напрячься, чтобы разобрать: «Все здесь. Убитых: 0. Улики не только в папке, но и у первого парня в кейсе. Прости. Мертвец».       Уэйд переводит взгляд на первого в ряду преступника, чтобы убедиться, что к нему тем же скотчем примотан кейс. Изящно.       Страшно представить, что сделал Мертвец, что эти люди таким дружным хором звали его и замолчали, когда он все-таки пришел. Возможно, что Уэйд не хочет знать. Он передает данные на базу, а пока ждет подмогу, перечитает записку.       Просто из ряда вон.       Питер не особо разговорчив, когда дело касается смс. Уэйд может написать десять сообщений подряд, а в ответ получить лишь: «Круто». Это немного задевает, но стоит лишь вспомнить, какой Питер в живом общении, как все вопросы отпадают. Очень странный и необычный, и дело вовсе не в коже. Хотя, возможно, именно она сделала его таким.       Уэйду любопытно. Очень-очень. Но он не будет спрашивать. И не будет искать информацию о нем. И просить кого-то заняться поисками тоже. И просить кого-то просить кого-то. Какой он молодец.       Если Питер не расскажет ему об этом сам — так тому и быть.       «Хочешь выпить еще отвратного кофе, Питти-бой?».       «Мне нужно кое-что доделать по работе. Можем встретиться через пару часов».       Уэйд и сам частенько выходит в патрули по ночам, но Питер тот еще полуночник и не стесняется назначать встречи на очень позднее время. Хотя, Уэйд ни разу не попросил его выбрать другое.       Когда он приходит в кафе, то Питера еще нет. Похоже, опаздывает тот систематически, хоть и сложно судить по тем разам, что они договаривались о встрече. Но Уэйду почему-то так кажется. Стоит ли дать местному кофе еще один шанс? Вопросов мироздания никак не становится меньше, это в его-то годы.       — Привет, — перед ним на диван плюхается Питер.       — Привет, самый пунктуальный парень на свете.       Питер проверяет время на телефоне и поджимает губы, признавая, что и правда неплохо задержался.       — Прости. Тогда с меня наш сегодняшний ужин.       — Почти завтрак.       — Называй, как хочешь. Если планируешь еще сегодня лечь спать — кофе не рекомендую. Хоть и дрянь, а уснуть после него невозможно.       — Заботишься о моем здоровье, Питти-бой? — Уэйд говорит это самым сладким голосом из всех, что есть у него в арсенале, и двигает бровями.       Питер фыркает и возвращается к меню.       Он ожидаемо раскладывает заказанный им сэндвич на составляющие. Слой за слоем, довольно тщательно. Потом с недовольством смотрит на Уэйда, когда тот крадет у него картошку. Питер некоторое время смотрит в чужую тарелку, и по взгляду сложно понять, нравится ли ему выбор Уэйда: омлет с помидорами и ветчиной. Еще предполагались грибы, но, кто знает, насколько важные у них нашлись дела, чтобы в омлет не явиться. Похоже, Питер думает отомстить, но не может решиться взять кусочек из общей мешанины. Это уже похоже на обсессивно-компульсивное расстройство.       Губы дергаются, затем Питер резко подается вперед и хватает вилкой один из кусочков, после чего утыкается в свою тарелку смущенный, стараясь скрыться под капюшоном. Похоже, проблема не в еде, а в том, что он такой стеснительный. Уэйд довольно хмыкает и делает большой глоток сока.       Питер выглядит немного подавленным, и Уэйд уже хочет спросить, не случилось ли чего.       — Над чем сейчас работаешь? У Мстителей, — опережает его Питер, и на памяти Уэйда это первый раз, когда тот сам заводит разговор и выбирает тему. Жаль, что честного ответа не будет. Правда жаль.       — Разве я не грозился тебя убить после этого? — напоминает Уэйд.       — Думаешь, у тебя бы получилось? — Питер снова надменно хмыкает и откидывается на спинку дивана, скрестив руки на груди.       — Мне кажется, что я сильнее.       — Очень самоуверенное заявление.       Уэйд некоторое время молчит, думая, что же ответить. Сразу же из головы вылетают любые обязанности, которые выполняют сотрудники базы, коих куда больше, чем супергероев.       — Я — пилот. Управляю квинджетом.       Почти и не соврал. Это он умеет.       Похоже, Питер поражен. Его губы дергаются дважды, а выражение лица становится восхищенным и недоверчивым одновременно.       — Не врешь?       — Клянусь на мизинчиках.       Питер все еще сидит, ошеломленный такой новостью.       — Это очень круто, — наконец он выносит вердикт.       — На самом деле, не то чтобы.       — Если ты сейчас пытаешься произвести впечатление, то зря. Это очень круто, не надо рисоваться.       — Зачем бы мне пытаться произвести впечатление? — Уэйд довольно ухмыляется.       Питер смущенно отводит взгляд.       — Надеюсь, что у меня все же получилось. Если и принимать участие в опасных миссиях, то только затем, чтобы ты мной восхищался, Питти-бой.       Питер кривится и смотрит на него как на идиота.       — Ладно, твоя очередь: чем ты занимаешься?       — Бэкенд-разработчик. Решаю сложные задачи, — мгновенно отвечает Питер, словно ожидал такого вопроса.       — Ого. На кого работаешь?       — На того, кто заплатит.       Уэйд кивает, удовлетворенный ответом. Вряд ли стоит расспрашивать дальше, он все равно в этом не особо разбирается, а выставлять себя идиотом не хочется.       — Все нормально у тебя там? Ты опоздал и выглядишь немного подавленным.       Уэйду кажется, что Питер смог сдержаться, чтобы губы не дернулись.       — Это неважно.       — Как хочешь.       Питер некоторое время наматывает на палец шнурок от толстовки, затем пожимает плечами и говорит немного устало:       — Я не выполнил кое-какую работу, и это доставило проблемы. Я не захотел ее делать по определенным причинам, но заказчику это не понравилось. Сейчас уже все хорошо, я все уладил.       Уэйд кивает, благодарный ему за честность, и спрашивает с легкой улыбкой:       — Как твой отвратный кофе?       — Отвратный.       — Не планируешь сегодня спать, Питти-бой?       — Боюсь, что еще есть дела. Но я днем отосплюсь, не переживай. Спать я люблю.       Уэйд улыбается. Несложно представить, как этот задрот откладывает ноутбук и валится спать, скидывая вещи с кровати. Почему-то его квартира представляется захламленной, как обычно бывает у подростков и тех, кто работает из дома.       Подростков. Он снова вспоминает о том, что завел дружбу с двадцатилетним парнем. Это точно кризис среднего возраста, на очереди покупка красного спорткара без верха.       — В этот раз я смогу после ужина проводить тебя?       — Ты что, правда думаешь, что мне грозит опасность по дороге от закусочной до дома?       — Может, хочу напроситься на кофе? — Уэйд ухмыляется, но быстро жалеет о своей шутке: Питер давится кусочком поджаренного хлеба и смотрит испуганно. Нет, не испуганно, будто не верит его словам и поражен одновременно. Он берет себя в руки, фыркает и утирает рот салфеткой, будто ничего не произошло.       — Вот еще, — говорит Питер с улыбкой.       Уэйд осматривает свою комнату критическим взглядом, раздумывая: взять с собой вещи, которые стоит постирать, и закинуть их в стирку, либо же взять чистые, чтобы носить. Сложный выбор.       Если в его квартире в Нью-Йорке относительно прибрано, то в комнате на базе страшный беспорядок. Оно и понятно: сюда он приползает после миссий, отсыпается и смотрит в потолок прежде, чем идти дальше в поисках жратвы или компании. Потрясающая жизнь. Именно то, что стоит описать в мемуарах Паука.       Он все же делает выбор в пользу чистых вещей и выгребает их из шкафа.       Удается проскользнуть мимо Стива и Баки, чему он несказанно рад. Нет, никакого увиливания от миссий, если позовут, то позовут. Но пока не позвали. И Уэйд доволен.       Та подавленность и ощущение давящей рутины никуда и не делись, а скрашиваются лишь разговорами с Питером, да патрулями, где основная встряска — Мертвец. Недавно они с Питером созвонились по телефону, и сразу стало понятно, что повторять не стоит — Питер ощутимо нервничал, отчего шёпот было сложно разобрать.       Зато они дважды посидели на качелях и еще раз поужинали, даже не очень поздно. Уэйд, конечно, не ощущает себя снова подростком, который сидит с друзьями во дворе до самой ночи, потому что родители дома, а пойти больше некуда. В это время ему не вернуться, да и не особо хочется. Но что-то особенное, даже сакральное есть в том, чтобы проводить так время с Питером.       Стоит Уэйду выйти в коридор, как он натыкается на Логана.       — Есть миссия.       — Что, снова не смог найти себе напарника, потому что ты редкостный мудила и тебя никто не выносит, кроме меня?       Уэйд доволен. И недоволен одновременно. Логан скептически поднимает бровь, отворачивается и машет рукой, маня за собой.       — Просто никто другой не умеет лазить по стенам, Уилсон, так бы хер я пошел искать твою задницу по всей базе.       — О, так приятно, что ты продолжаешь думать о моей заднице.       — Как ты достал.       — Я понимаю, что ты у нас ископаемое еще то, но даже Стив освоил сотовые телефоны, не думал позвонить?       Логан хмыкает и ничего не отвечает. Похоже, он действительно хотел найти его лично. Приятно-то как.       — Ну и что там? — решает все же уточнить Уэйд.       — База в горах. Возможно, Гидры.       — Снова стрелка с пацанами из другого двора, которых отпиздил Кэп, понятно.       — Отряд будет небольшой, постарайся быть серьезным. Выдвигаемся завтра утром. Рано.       — Я всегда серьезен, любовь моя.       Уэйду не спится, что иногда бывает перед миссиями, и дело не в нервах: за столько лет привыкаешь ко всему. Скорее организм уже перешел в режим боя, будто предчувствует что-то, и уснуть шансов не остается. Уэйд и до укуса был тем еще любителем забивать на режим, а после устроил множество тест-драйвов, чтобы узнать, сколько суток может продержаться без сна. Достаточно. Одна ночь точно не сказывается на работоспособности.       Хочется сходить в супермаркет и в очередной раз победить стеллаж с сигаретами в гляделки. Или купить чего на завтрак. Или встретить Питера. Все три варианта стоят того, чтобы встать с кровати, накинуть куртку и пройтись.       Если бы не обострившиеся чувства, то он бы прошел мимо детской площадки, но благодаря нему слышит постукивание кроссовком по покрытию. Качели либо настолько хорошо не скрипят, либо на них просто сидят, а не качаются.       Уэйд улыбается и переступает через небольшую ограду, чтобы проверить, что за полуночник решил посетить детскую площадку в столь поздний час. И не разочаровывается: Питер сидит как он ранее: перекинув ногу через сиденье и уперевшись лбом в цепочку.       — Хэй, Питти-бой.       Питер резко подскакивает и оборачивается, ловко перекинув ногу через сиденье.       — Вау. Какие еще акробатические трюки у тебя припасены?       — Привет, Уэйд, — ответ тихий, без улыбки. Питер продолжает стоять, словно раздумывает, уйти или остаться.       — Я понимаю, это выглядит жутко, что мы снова столкнулись, но я шел искать тебя в супермаркет, честное слово.       Питер смеется и расправляет плечи. Вид у него довольно уставший, хотя сложно судить. Глаза точно грустные, а поза хоть и расслабленная, но скорее от бессилия.       — Здесь не занято? — Уэйд кивает на качели.       — Я жду знакомого, он скоро вернется из супермаркета и будет преследовать меня.       Хотя тон у Питера спокойный, он улыбается, и губы дергаются лишь раз.       Они садятся и некоторое время молчат, будто есть, чем насладиться в тишине огромного мегаполиса. Это тебе не на природе перестать разговаривать, чтобы прислушаться, здесь максимум чья-то ругань, автострада и звуки телепередач из открытых окон.       — Все хорошо, Питти-бой?       — Не то чтобы. Как там дела у Мстителей, пилот квинжета Уэйд?       Они оба ухмыляются, и Питер не отводит взгляда, как делал раньше. Либо настолько устал и подавлен, что нет сил часто моргать и прятаться.       — Как обычно. Спасать мир, не жалея себя. Чтобы ты гордился.       — Очень горжусь своим соседом. Прямо на слезу пробило, — Питер прикрывает глаза и снова утыкается лбом в цепочку.       — Рассказывай, Питти-бой, что случилось. Выглядишь хреново.       — Я всегда так выгляжу.       Его голос серьезный, и Уэйд не понимает, шутка это или нет.       — Я имел в виду твой сучий характер, Питти-бой, и ты не разочаровал.       Питер смотрит с прищуром, затем качает головой, всем своим видом показывая, мол «твоя взяла», и говорит:       — Проблемы на работе. Если не вдаваться в подробности, то я пытаюсь работать в новой программе, но мне сложно. Даже скорее не получается, и я так увлекаюсь иногда процессом, — он делает паузу, — что на себя у меня сил и времени не остается. И я, так скажем, сам не свой.       Он говорит, тщательно подбирая слова, и Уэйд даже немного обижается. Не принимают ли его совсем за конченого идиота, который не сможет ничего понять?       — В общем, я немного устал и не уверен, что новая программа для меня, — Питер делает короткую паузу, чтобы продолжить уже с явным раздражением. — Я всегда хотел в ней работать, но я не справляюсь. В старой есть свои плюсы, хоть и не все устраивает, но так хотя бы не разочарую никого.       Уэйд вытягивает ногу и пинает сидушку под Питером так, что тот чуть не сваливается.       — Эй!       — Это слова лузера, Питти-бой. Что мешает пробовать и стараться? Я не специалист в этом вашем дерьме, у меня все просто — всего лишь управлять транспортным средством, выполненным по последнему слову техники, — Уэйд доволен, что вызвал улыбку. — Доделай там, что надо в старой программе, и с чистой совестью топай в новую. И не думай, что не получится, ты выглядишь как задрот, уверен, для тебя ничего сложного. А разочарование — тех, кто платит? Другие будут. Главное же, что?       — Что?       — Что я тобой доволен, Питти-бой. А для этого достаточно выкинуть эти отстойные хлопья.       Уэйд подмигивает ему, а Питер качает головой и тихо смеется.       — Ты идиот.       — Зато смотри, как хорошо советы раздаю.       — Я не стану тебя слушать, ты не разбираешься.       — А зря, меня слушать — одно удовольствие!       — Не сомневаюсь.       Уэйд сидит на неудобном стуле и пытается оттереть с лица кровь. Он редко снимает маску даже на базе, но она пропиталась так, что нужна другая, хоть кровотечение и прекратилось давно. Все тело саднит и ноет. Если бы синяки не сходили, то за эти годы его кожа уже бы стала фиолетовая целиком, а где-то — очень густого оттенка. Он проводит пальцами по волосам и отвлекается на мысль, что не мешало бы обновить стрижку.       Наташа заходит в зал и кидает ему маску — он ловит ее на лету и еле сдерживается, чтобы не скривиться от боли в плече.       Снова плечо. Хорошо, хоть ноги в этот раз в порядке.       Он не просил принести маску, поэтому тронут.       — Спасибо, ты лучше всех.       — Паучье братство, не забыл?       Уэйд улыбается и качает головой — насколько же дерьмово он выглядит, должно быть, раз она такое сказала.       — Как там Логан? — Уэйду не хочется сейчас обсуждать собственное состояние.       — Охрана попыталась попросить его не курить в транспортном. Думаю, они в порядке, но сильно напуганы.       — Старина Логан, душка и просто хороший человек.       Наташа тихо смеется.       Уэйд почему-то вспоминает, как шепот Питера сменяется нормальным голосом, только когда он смеется. Вызвать смех, как и улыбку, не так уж просто, но Уэйд будто ставит себе цель делать это как можно чаще. А Питер не особо сопротивляется.       Господи, во что он ввязывается. Он действительно симпатизирует этому парню и старательно навязывает свою компанию. Может, дело в Питере, а не в его личностном кризисе? Да, завязалось общение из-за чувства одиночества, но продолжить его захотелось потому, что ему действительно нравится проводить с Питером время. И Уэйд готов поклясться, что Питеру тоже его компания приятна.       Он просматривает сводки на паде, вносит информацию по миссии, хотя отчет составил один из агентов. Хоть какая-то польза: избавляют от формальностей. Стулья в этом зале отвратительны, будто специально неудобные настолько, чтобы никто не задерживался и скорее валил творить добро и справедливость. Само проведение приводит его к отчету, который занес в базу Сокол, чтобы вырвать злобное: «Да ладно, блять!».       Уэйд вылетает из зала и несется в транспортный в поисках Логана.       — Он снова убил!       — Кто?       — Мертвец, Мертвец, мать его! Сначала «подарочек», мол, не злитесь. А в итоге снова! Это его почерк, его видели. Он выломал Соколу крыло.       Логан устало вздыхает и смотрит на Уэйда почти осуждающе.       — А ты что ожидал, что из-за своего фанатизма и желания понравиться тебе он быстренько бросит наемническую деятельность, уедет на ферму и будет разводить индюшек? Уилсон, хотя бы иногда вытаскивай голову из задницы, не нужно быть таким непрошибаемым в отношении других.       — Ты знаешь, что стоит их подпустить…       — Это другое, — перебивает его Логан и тут же смягчает тон. — Мне жаль, что тогда это произошло, но пора смириться.       — Не надо, не начинай.       — Надо. Сколько бы ни избегал разговоров, это случилось. Если Ванесса была единственной, то таких, как он, — пауза, — много. Таких, как Паркер, тоже хватает. Не греби всех под одну гребенку. Каждый имеет шанс, и не надо вот этого высокомерия, что один. Здесь многие были еще теми мудаками, а сейчас жизни спасают. Паркер молод и зол, постарайся не наделать глупостей сам. Кроме того, он бессмертен, не хотелось бы, чтобы разочаровался в своем герое.       Уэйд очень раздражен и еле держит себя в руках. Дергаться сейчас на Логана не лучшая затея, но промолчать невозможно:       — Ого, теперь на меня пытаешься переложить ответственность? В мои обязанности не входит следить за мелким психопатом и наставлять его на путь истинный!       — Не входит, значит? — Логан тоже повышает голос. — Только преступников ловить и автографы раздавать? Версия Паука с урезанным тупым функционалом? Ты не настолько ограничен, как пытаешься казаться, Уилсон.       — Да пошел ты.       — Сам иди.       Уэйд долго не может успокоиться. Он переворачивает в своей комнате стол и яростно разбрасывает вещи, затем просто садится на кровать и прячет лицо в ладонях. Логан прав. И не прав одновременно. Говорить о Ванессе в такой момент крайне низко с его стороны, даже если он хотел привести действенные аргументы.       Некоторое время Уэйд просто сидит, восстанавливая дыхание.       Нужно кое-кого навестить.       Обычно кладбище в кино показывают под бесконечно льющимся дождем, и у всех всегда находятся черные зонты. Либо промозглый ветер и серое небо. Сколько Уэйд сюда ни приходил, только однажды шел снег. Потому что смысл идти в плохую погоду туда, где ты планируешь провести некоторое время под открытым небом?       Он не из тех людей, кто говорит с надгробными камнями, делясь последними новостями в надежде, что близкий человек услышит. Люди умирают окончательно и бесповоротно. И Уэйд не верит, что где-то есть место, откуда они могут наблюдать за живущими. Это настолько глупо, что воспитанный в нем с детства скептицизм болезненно отдается в груди. Иногда кажется, что верить во что-то такое легче, чем просто испытывать бесконечную горечь потери.       Окончательно и бесповоротно. Кроме Мертвеца, который, судя по данным, как Логан может оправиться от пули в черепе, и даже больше.       Уэйд трясет головой. Ему не хочется тащить мысли о Мертвеце с собой сюда. Странное умиротворение приносит посещение могилы Ванессы, словно напоминание о произошедшем и хоть небольшое успокоение.       Он уже минут десять стоит у входных ворот и борется с желанием дойти до ближайшего магазина и купить сигареты. Курить хочется так, что дрожат пальцы. Обычно поход сюда не вызывает в нем таких сильный эмоций, но сейчас ко всему прочему примешивается чувство растерянности, злости и своеобразной вины по отношению к Мертвецу. Паркеру.       — Да ты издеваешься.       Уэйд оборачивается на знакомый тихий голос и сам не верит, что это опять случилось. Питер стоит у ворот и смотрит почти недовольно. Обычно случайные встречи вызывают у него иные эмоции, но Уэйд понимает, что место не совсем подходящее.       — Ты точно следишь за мной, мне жутко, — говорит Питер недружелюбно, хотя явно не всерьез.       — Либо ты за мной. Но мне не жутко: ты слишком мелкий, я тебе наваляю.       Однако, Питер не улыбается, натягивает пониже капюшон и прячет руки в карманы.       — Я пойду, до встречи.       Уэйд и сам сейчас не в лучшем эмоциональном состоянии, но внезапно очень хочется, чтобы Питер не уходил. Будто то напряжение, что не отпускает весь день, может рассеяться только рядом с соседским пареньком, с которым Уэйд познакомился в супермаркете. Во что превратилась его жизнь. Казалось бы, после того, как тебя кусает радиоактивный паук и ты начинаешь лазить по стенам, уже ничего не может так кардинально что-то в твоей жизни менять.       Может.       — Пройдемся вместе?       Питер оборачивается, во взгляде читается сомнение.       — Пожалуйста? — тихо добавляет Уэйд.       Питер часто моргает, потом его взгляд смягчается, и он кивает. Уэйд подходит ближе и встает по левую сторону от него.       — Похоже, тема разговора напрашивается сама собой?       — Ты и начинай.       Уэйд вздыхает и тоже сует руки в карманы.       — Жена. Ее звали Ванесса.       — Ты был женат? — шепот кажется немного высоким, будто голос ломается.       — Ну да, а что в этом такого?       — Ничего, — Питер поспешно отворачивается и дальше идет, глядя себе под ноги. — А что произошло? Если это не тайна, конечно. И если ты хочешь об этом говорить. Если не хочешь, то ничего страшного.       Уэйду приятно, что Питер аккуратно спрашивает, но не настаивает, заботясь о его комфорте.       — Скажем так, я доверился не тому человеку, — Уэйд уже много раз отвечал на этот вопрос уклончиво и не видит смысла сейчас поступать иначе, — у нас с ним были разногласия, и он хотел навредить мне, и Ванесса оказалась невольно втянута и погибла. Не хочу вдаваться в подробности.       — Понятно, — судя по всему, Питеру неловко, что спросил.       — А ты? Я тебе рассказал, хоть у нас было не так много свиданий.       — Ты даже через десять минут после выхода с кладбища не можешь удержаться от тупых шуток, да?       — Помогают справляться с этой говняной жизнью.       Питер дергает плечом и некоторое время молчит, задумавшись. Он, похоже, не так часто говорит о столь личном.       — Моя тетя. Мэй. После смерти дяди Бена у нее остался только я, а когда со мной случилось, — он делает паузу, — вот это, я боялся вернуться. Не знаю, почему. Сейчас понимаю, что это все неважно, когда дело касается близких людей, но тогда мне было страшно и не хотелось взваливать на нее еще и это.       Он снова замолкает, и Уэйд решает не давить. Уже жалеет, что начал этот разговор, а не попытался перейти на какие-нибудь нейтральные темы.       — Это было так глупо, просто невероятно тупо, я хуже в жизни ничего не делал, — шепот Питера срывается на горькое шипение. — Близким людям неважно все это, через что ты прошел, что сделал и как выглядишь. Они могут осуждать, но будут рядом и примут тебя. Если кратко, то меня не было рядом, когда ей нужна была помощь. Она погибла из-за меня.       Питера пробирает дрожь, он сильнее кутается в толстовку и выглядит очень подавленным. И, похоже, жалеет, что был так откровенен.       Уэйд останавливается, тормозит Питера рукой, притягивает его к себе и крепко обнимает. Нет уверенности, что так можно: Питер довольно странно реагирует на прикосновения, но решено не думать об этом, действуя чуть ли не подсознательно. Сначала Питер действительно замирает и ощутимо напрягается, но буквально спустя мгновение расслабляется и неуверенно кладет руки Уэйду на спину, обнимая в ответ. Они стоят так некоторое время, потом отстраняются и смотрят друг на друга. Уэйд медленно протягивает руку, и они оба за ней неотрывно следят. Он берет ладонь Питера в свою, некрепко сжимает и так же медленно отпускает. По телу Питера пробегает заметная дрожь, он поднимает взгляд и неловко улыбается.       Дальше они идут рядом, будто ничего не произошло.       Уэйд оттаскивает Наташу в небольшую нишу, откуда почти невозможно помочь огнем, но хотя бы она не будет ранена. Еще больше ранена, чем уже есть.       Боевики оказались куда подготовленнее, чем ожидалось. Вообще, они с Наташей знали, что не следует соваться дальше, пока не подоспеет помощь, но риск, что базу успеют свернуть, был слишком велик. Это их общее с Наташей решение.       Теперь она ранена, сам Уэйд тоже, но незначительно. Он прикрывает ее, стараясь обезвредить как можно большее количество людей за раз, но у тех явное численное превосходство. Слабоумие и отвага, иначе и не скажешь. Безрассудные пауки сами попали в ловушку. Уэйд переводит взгляд на окно. У него есть шанс успеть спустить Наташу на паутине и прикрыть отход. Она ранена, и ей нужно дать время.       — Я же вижу, что ты задумал, Паук, даже не смей, — шипит она, выглядывает из-за угла и делает несколько выстрелов.       — Я же попросил тебя оставаться там, я не могу одновременно биться и защищать тебя!       — Пошел ты!       Внезапно боевики разворачиваются, будто их настигает угроза с тыла. Уэйд облегченно вздыхает: похоже, свои подоспели раньше. Раздаются крики и выстрелы, несколько человек бегут в их направлении, явно пытаясь от чего-то скрыться. Уэйд сковывает их паутиной и всматривается в дальний конец коридора.       — Блять.       Там мелькает красно-синий костюм. Мертвец орудует кинжалами среди группы наемников, что дали ему бой. Вокруг несколько раненых, возможно, и тел, а сам он заляпан кровью.       — Будь здесь, — бросает Наташе Уэйд, не оборачиваясь, и бежит в сторону драки. Он двигается быстро, но успевает пробормотать себе под нос привычную мантру: «Боженька, пускай она послушает меня хотя бы сейчас».       Мертвец делает выпад и сбивает с ног одного из нападавших, обезоруживая его и вгоняя кинжал в плечо, затем вытаскивает кинжал и запускает сразу два в тех боевиков, что ближе к Уэйду. Сам Уэйд в замешательстве. Кого обезвреживать? По идее, обе цели необходимо захватить, но выстрел, от которого он успевает уклониться, не дает времени на раздумья.       — Сзади! — кричит Мертвец, но паучье предвидение и так уже подает сигнал, и Уэйд успевает выбить кинжал у одного нападающих. Оружие ближнего боя, серьезно? Он ломает боевику руку и прицепляет паутиной к стене. Рядом паутиной прилеплен автомат, вопросы отпадают сами собой.       Мертвец двигается быстро и ловко, словно ниндзя какой-нибудь, нанося удары. Он забирает у поверженного боевика свой кинжал, грубо дергая на себя сломанную руку, и движется уже к следующей цели, обходя Уэйда по широкой дуге. Решено не заострять на нем сейчас внимание, лучше помочь справиться с оставшимися боевиками.       Когда все заканчивается, и вокруг раздаются только стоны раненых, они останавливаются друг напротив друга, пытаются отдышаться и смотрят пристально, насколько позволяют линзы масок.       Мертвец делает медленное движение, от которого измотанный битвой Уэйд весь подтягивается в напряжении, но тот лишь зажимает ладонью бок. Только сейчас Уэйд обращает внимание на несколько огнестрельных ранений и огромную колотую рану на боку. Похоже, что кровь на костюме Мертвеца принадлежит ему же.       — Извини, — нервно говорит Мертвец и цепляет окровавленный кинжал на пояс. Он не бормочет, стоит немного согнувшись, из-за чего выглядит еще меньше и почти нормальным.       — За что?       — Я убил двоих. Не хотел, они еще живы. Но не дотянут, им не помочь. Еще один мертв, но его убили свои же. Случайно. Рикошет.       Уэйд озирается и осматривает обезвреженных противников. Улучшенный слух позволяет сделать вывод, что все окружающие их люди живы, кроме двоих.       — Прости, — повторяет Мертвец и наконец-то распрямляется. Не скрыть, каких ему это стоит усилий, и от этого зрелища у Уэйда самого сводит мышцы. Мертвец выставляет вперед руки и снова пятится, словно уходит от хищника, к которому нельзя повернуться спиной и делать резких движений.       — Я не хочу с тобой драться, — его движения плавные, даже ранение не помеха изящному отступлению, но голос такой же высокий и нервный, — Логан сказал, что нужна помощь, а я был неподалеку. Думаю, они скоро придут, и я бы хотел спокойно уйти к тому моменту.       Уэйд некоторое время колеблется, затем кивает. Мертвец опускает руки, разворачивается и быстро бежит к выходу, насколько могут позволить уже затягивающиеся раны.       — Эй!       Мертвец испуганно оборачивается.       — Спасибо, Паркер!       Наташа и Логан будто сговариваются: не задают никаких вопросов и вообще никак не комментируют вмешательство Мертвеца в их миссию. Стив об этом знает, но в основном уделяет время нравоучениям, как безрассудно лезть на рожон, когда силы противника явно превосходят, а помощь в пути. Выслушивать все это выпадает Уэйду, так как Наташу отправляют сразу в больничное крыло.       Если бы каждый раз, когда Стив был им недоволен и употреблял слова «безрассудно» и «безответственно» Уэйду бы давали по доллару, он бы уже давно стал богаче Тони Старка.       — Толкни, когда надо будет сказать: «Я все понял, Кэп».       Стив смотрит с осуждением, но отпускает.       Сначала Уэйд думает навестить Наташу, но потом решает, что сегодня уже достаточно общения с супергероями, он устал. Впереди еще патруль, немного сна и что-нибудь из повторяющегося цикла, по которому его жизнь протекает уже много лет.       Он вспоминает о Питере, берет в руки телефон, но не знает, что бы такого написать. Сам Питер пишет не часто, что немного обидно. Однако, от него есть сообщение: «Чем занят сегодня?».       Уэйд с досадой утыкается в экран телефона лбом и думает, имеет ли он право пропустить патруль ради встречи. Имеет. Но когда будет смотреть новостную сводку — съест себя заживо. Подумав, все же отвечает: «Есть работа. Но встретиться бы хотел, Питти-бой. До скольки есть такая возможность?». Ответ приходит довольно быстро: «Я ложусь около десяти утра. Напиши, если освободишься раньше».       Уэйд улыбается.       Приходит еще одно сообщение: «Если освободишься позже и не будешь падать с ног от усталости, все равно можешь написать, я не всегда уже сплю в это время».       Улыбка становится еще шире. Сегодняшний патруль пройдет идеально, он в этом уверен.       Патруль проходит без происшествий, если не считать сильного ливня, бьющего в лицо и довольно сильно мешающего обзору во время полетов на паутине. Здесь главное не врезаться ни во что. Годами оттачиваемый навык… не особо помогает, и Уэйд все же не очень удачно приземляется на крышу одного из небоскребов, промахнувшись на пару этажей и с трудом закрепившись на мокром стекле.       Ливень такой сильный, что звуки смазываются из-за барабанящих по всем поверхностям капель. До него Уэйд успел помочь заблокированным в ботаническом саду при обрушении теплицы людям и предотвратил ограбление.       Не так плохо.       Можно и домой идти с чистой совестью.       Уэйд всегда тщательно прячет повседневную одежду перед тем, как отправиться патрулировать, но дождь настолько сильный, что он все равно вымокнет до нитки, пока доберется домой. Очень хочется долететь на паутине в своем водоотталкивающем костюме с терморегуляцией. Но он себе этого позволить не может, чтобы не привлекать внимание к квартире. Разве что разок, верно?       Уэйд идет по улице, сунув руки в карманы и натянув на голову мокрый капюшон. Это не особо помогает, скорее создает видимость защиты от стихии. Он ни разу не простывал с укуса паука, да и в целом не помнит, чтобы вообще болел хоть чем-нибудь. Кроме, разве что, не сходящих с тела синяков и порезов.       В ботинках хлюпает вода. Он смотрит под ноги, чтобы не угодить в лужу, хотя это уже не особо улучшит ситуацию. Сбоку в него врезаются, и уже готов раздражённый выкрик для наглого прохожего, как Уэйд замечает, кто перед ним.       У судьбы точно есть на них планы.       — Хэй, Питти-бой!       У Питера дергаются губы, и он что-то тихо говорит, но Уэйд даже с обостренным слухом не может расслышать за шумом дождя. Останавливаться на улице сейчас не хочется совсем, когда где-то там сухая одежда и горячий душ. Уэйд машет руками, давая понять, что не понимает. Выражение лица у Питера становится серьезным и сосредоточенным. Он хватает Уэйда за рукав и тянет за собой, и тот послушно плетется следом, немного удивленный. Питер забегает в подъезд ближайшего дома и утирает рукавом лицо, что бессмысленно. Ведь рукав тоже мокрый.       — Привет.       Уэйд наконец-то может его расслышать и испытывает от смущенной улыбки Питера приятное тепло в районе груди. Очень вовремя: он довольно сильно замерз. Губы Питера дергаются, чтобы снова расплыться в улыбке. Они некоторое время так стоят, глядя друг на друга, пока оба не начинают дрожать от холода.       — Пошли?       Уэйд прищуривается.       — Куда?       — Я же сказал тебе на улице, что я здесь живу.       — О, вот оно что. Я не расслышал тебя.       Питер начинает сбивчиво оправдываться, упирая взгляд в кроссовки:       — Извини, я не понял. Извини, что потащил тебя сюда, это было грубо.       — Эй, ты чего, Питти-бой. Расслабься!       Питер поднимает на него неуверенный и даже немного несчастный взгляд.       — Я рад, что мы все же встретились, а то уже думал, что в такую погоду все отменяется. А всего лишь надо было вымокнуть до нитки, чтобы меня пригласили в гости.       Питер закатывает глаза и поднимается вверх по лестнице, а Уэйд следует за ним. Подъезд самый обычный, такой же, как и во всех остальных домах: район типовой застройки, что навевает скуку.       Питер лезет в карман, достает ключи и трясущимися руками открывает дверь. Хочется верить, что причина тому холод, а не то, что он боится пригласить кого-то в свой дом. Не кого-то, его, Уэйда. Питер заходит первым, быстро присаживается и ослабляет шнуровку, чтобы снять кроссовки. Он уходит в комнату, оставляя на полу мокрые следы, на ходу стаскивает носки и уносит их с собой. Уэйд успевает заметить, что его ступни тоже в ожогах и шрамах. Он разувается и параллельно осматривается. Все выглядит довольно минималистично, без обилия лишних вещей. Но очень чисто. Мокрая обувь — единственное, что выбивается из общей картинки.       — Вот.       Он не замечает, как Питер подходит к нему и протягивает полотенце, даже два. Уэйд хочет принять горячий душ, а не просто вытереться, но решает не просить об этом, и уж точно не идти ради этого домой.       — Если хочешь в душ, то у меня есть пара вещей для тебя, так я думаю. Что-нибудь найду. Туда, — Питер показывает на дверь дальше по коридору и снова уходит, шлепая босыми ногами по ламинату. Он не старается приглушать шаги, похоже, наслаждаясь громким звуком.       Уэйд взлохмачивает мокрые волосы и заходит в ванную. Здесь тоже очень чисто, эта чистота прямо бросается в глаза. Может, он просто отвык, так как сам не особо любит делать уборку.       — Здесь очень чисто. Я думал, что подростки разводят бардак.       — Почему здесь должен быть бардак? Я люблю порядок, я здесь живу. Кроме того, мне нравится ходить босиком. Конечно, иногда могу разбросать чего, — Питер делает короткую паузу и быстро моргает, — но потом все равно уберу.       Уэйд с долей стыда вспоминает собственную квартиру, которую, конечно, не назовешь помойкой, но и уютным домом тоже нет.       — Вот, — Питер тычет в него аккуратно сложенными вещами, подталкивает в ванную и уходит. Уэйд прикрывает за собой дверь и осматривает, что ему принесли. Это огромная футболка и спортивные штаны. Штаны будут коротковаты, но жать не должны, если ослабить шнурок. А футболка ему в самый раз, даже странно, что такая есть у Питера. Что-то внутри неприятно скребется, подкидывая образ неизвестного огромного бугая, которому принадлежит эта вещь. Он отгоняет эти мысли, перебирает флаконы со всякими шампунями и наконец-то принимает горячий душ.       Когда Уэйд выходит из ванной, вдоволь потратив чужую горячую воду, то безошибочно различает аромат кофе и идет на него, как персонаж мультфильма.       Квартира оказывается студией, и комната совмещена с кухней. Питер стоит, облокотившись на стол, и следит за кофеваркой. Он переоделся — на нем сухие штаны и худи. Надо же, в его гардеробе есть одежда нужного размера. Он также стоит в накинутом на голову капюшоне, но даже с такого ракурса Уэйд видит, что шея и запястья открыты. Кроме того, он все еще босиком и переступает с ноги на ногу.       — Очень приятно пахнет.       Для Питера, похоже, не сюрприз, что его гость закончил водные процедуры, потому что он спокойно поворачивает голову и довольно улыбается. Волосы у него мокрые и свисают неаккуратными прядями. Их хватает, чтобы и лоб закрыть, и заправить за уши. Капюшон немного намок по краям, как и ворот.       — Это тебе не отвратный кофе из закусочной.       — То есть, надо было сразу напроситься к тебе домой?       Питер ухмыляется и снова возвращает свое внимание к кофеварке. Похоже, дома он чувствует себя куда увереннее — не зажимается и не сутулится, даже демонстрирует куда больше кожи, чем обычно. Уэйду хочется сказать, что в капюшоне нет нужды, и вообще он может ходить, в чем хочет, но решает не давить.       На столе появляются две чашки. Черный, без сахара, без сливок. Идеально.       Питер переводит взгляд на своего гостя и издает тихий смешок, показывая пальцем на его ноги.       — Ты правда думаешь, что я не в курсе, что вместо штанов на мне бриджи?       — А вдруг, — Питер пожимает плечами, дует на свой кофе и немного отпивает. Он сидит на стуле, поджав под себя ногу, а подбородок кладет на коленку. Сразу видно, что человек не зажат условностями, когда закрывает входную дверь.       — Я, конечно, знаю твою страсть к безразмерным вещам, но эта футболка даже для тебя чересчур. Откуда она? — он надеется, что это звучит лишь как обыденный интерес, а не ревнивый допрос.       — Это моя. — Питер отчего-то смущается, отводит взгляд и постукивает пальцами по кружке. — Я в ней сплю. Просто больше ничего не было.       Уэйд не может сдержать улыбку. Они некоторое время молча пьют кофе, согреваясь.       — Зачем выполз на улицу в такую погоду, Питти-бой?       — А ты?       — Вопросом на вопрос, значит.       — Работа, — Питер пожимает плечами, будто это должно все объяснять.       — И у меня.       — Что, в такой дождь пришлось развозить супергероев по домам на квинджете?        Уэйд смотрит на него с укором.       — Откуда столько сарказма в тебе?       — Выпал с наклейками из пачки с хлопьями, — огрызается Питер, но взгляд у него уж очень хитрый. И довольный. Этот Питер в естественной среде обитания, где он не дергается, не оглядывается каждые пару минут, очень нравится Уэйду. Они могут открыть собственный книжный клуб на дому, чтобы видеться в комфортной обстановке. Но лучше не книжный. С расписанием Паука он даже комиксам не сможет уделять достаточно времени, чтобы видеться с Питером часто. Что можно обсуждать хотя бы раз в три-четыре дня? Или два? Иногда можно и несколько дней подряд. Состязание в остроумии. Дебаты любителей хлопьев. Точно. В правом углу ринга человек с утонченным вкусом, настоящий ценитель прекрасного, а в левом Питер. Это подходит.       Он качает головой, как сделал бы Питер в ответ на эти глупые мысли. Похоже, сам Питер разглядывал его все то время, пока Уэйд пребывал в дурацких фантазиях, потому что поспешно отворачивается, когда они встречаются взглядами. Даже на собственной кухне его так легко смутить.       Уэйд, само собой, располагает парой шуточек, способных разрушить уютное молчание, но он и сам несколько смущен. Его мозг подкидывает интересные идеи для их совместной с Питером программы на каждый вечер, и тут важно оставаться внешне невозмутимым. Интересно, Питер так же приятно пахнет, как его одежда? Футболка для сна — отличный ответ на этот вопрос, но оттянуть ворот и снова понюхать ткань на глазах у ее обладателя он не посмеет.       Это просто смешно. Уэйд уводит себя от однозначно неуместных волнений и осматривает комнату.       Все здесь будто обезличено, нет магнитов или фотографий, минимум стандартной посуды. Кровать аккуратно застелена, ковер скатан и убран в угол, дверца шкафа открыта, на полках аккуратно сложено небольшое количество одежды. Все выглядит чистым и ухоженным, но совсем неживым. Будто хозяин не так давно въехал, и оставаться надолго не планирует.       — Давно ты здесь живешь?       — Да нет. Когда мы встретились — я только заселился.       — Ого, как мы вовремя познакомились       — Не то слово, я довольно часто меняю квартиры, так что произойди наша встреча позже, уже бы жил на другом конце города.       Уэйд кивает, хочет выпить еще кофе, но вдруг останавливается, не донеся кружку до рта. Он медленно ставит ее и смотрит на Питера, должно быть, так пристально, что тот настораживается: смотрит в ответ вопросительно и недоверчиво.       — То есть, ты решил в этот раз задержаться?       — Ага, — отвечает Питер, не видя подвоха.       — Но обычно ты нигде не задерживаешься?       — Я так и сказал, да, — уже немного раздраженно.       — Но в этот раз из-за чего-то решил остаться?       Питер смотрит на него с подозрением, но все еще не улавливает суть.       — Из-за меня? — спрашивает Уэйд, не в силах сдержать урчащую нотку в голосе.       Глаза Питера расширяются в испуге, а рот приоткрывается. Кажется, что он хочет дернуться весь сразу, но лишь беззвучно шевелит губами, будто не знает, что сказать. Будто его загнали в угол.       — Питти-бой? — Уэйд не может сдержать усмешки и придвигается ближе, в ответ на что Питер резко отодвигается и соскакивает со стула.       — Я просто… нет! Ты неправильно понял! Просто… этот район! И вообще, понимаешь… прости! Прости! — он говорит очень быстро и даже громче, чем обычно. Питер выглядит таким смущенным, будто вот-вот либо расплачется, либо сбежит. Он, должно быть, тоже об этом думает, потому что медленно отходит к двери, все продолжая быстро-быстро извиняться.       Уэйд встает и одним резким движением притирает его к стене так, что тот ударяется спиной. Он немного нагибается, продолжая удерживать его за ворот худи и с напором целует. Питер пару раз неуверенно дергается, а затем весь обмякает в его руках, а через мгновение уже обнимает за шею и отвечает.       Губы оказываются мягче, чем кажутся на первый взгляд. Они немного шершавые, но очень податливые.       Питер сильнее давит пальцами на его шею и издает тихий стон. Уэйд с неохотой отстраняется. Они оба загнанно дышат и, не отрываясь, смотрят друг на друга. Уэйд снова тянется к нему, и в этот раз Питер подается навстречу. Уэйд отпускает ворот худи, одной рукой упирается в стену над головой Питера, а второй притягивает его к себе за талию. Чувствуется, как тот растерян, как цепляется пальцами то за его шею, то за затылок, а то и вовсе за плечи. В конце концов, он заключает лицо Уэйда в ладони и целует его с таким напором, что приходится сдаться.       Питер стоит на носочках, время от времени не удерживается и опускается ниже, задевая его щиколотки ногой. Он снова стонет, и от этого звука у Уэйда бегут мурашки по спине.       — Из тебя, оказывается, можно выбивать громкие звуки, Питти-бой.       Он задирает худи, обнаруживая, что футболки под ним нет, и гладит спину. Он снова прижимает Питера к себе, заставляя прогнуться в пояснице и упираться в стену только затылком. Когда Уэйд вклинивает колено между его ног, чем их раздвигает шире, Питер сначала рвано выдыхает, а потом так крепко вцепляется в его шею, будто хочет сломать позвонки, и трется пахом о его бедро. Уэйд практически рычит, прикусывает его нижнюю губу, а дальше ведет губами по подбородку и горлу. Питер запрокидывает голову, из-за чего поза, в которой он изгибается, кажется нереальной. И целиком держится на поддержке Уэйда. На доверии.       Они снова отстраняются друг от друга. Питер ослабляет хватку и опускает подбородок, пытаясь отдышаться.       Уэйд отпускает его талию и заставляет посмотреть на себя. Он не может видеть на лице Питера румянец, но уверен, что тот багровый от смущения. Он снимает с него капюшон и заправляет непослушные пряди волос за уши. Питер ошалело улыбается, и Уэйд испытывает давящую изнутри нежность, впервые видя того без слоев одежды, будто оголившего не только кожу, но в каком-то смысле и чувства. В этих потемневших глазах столько страха и предвкушения одновременно, что по телу пробегает дрожь.       Ему хочется схватить Питера под задницу, поднять и прижать к этой стене.       Хочется затащить его на стол, снеся посуду.       Унести на кровать.       Да хоть уложить на этот чистый пол.       Но он продолжает смотреть, не решаясь пойти дальше, если не получит хоть какой-то сигнал.       И он его получает. Питер дергает плечом, часто моргает и упирается ладонями ему в грудь, отодвигая от себя. Уэйд с неохотой, но подчиняется. Питер продолжает моргать, затем накидывает капюшон, и становится ясно, что так он пытается спрятаться и закрыться.       — Питти-бой…       — Извини, Уэйд, я понимаю, что на улице дождь, но тебе лучше пойти домой.       — Питти.       — Мне тоже нужно идти.       — Питер.       — Можешь взять зонт, он в прихожей.       — Да не нужен мне твой зонт! Успокойся, посмотри на меня.       Питер испуганно вздрагивает и поднимает затравленный взгляд. Уэйд не знает, что происходит в его голове, но явно что-то нехорошее.       — Пожалуйста, — просит Питер шепотом, отрывается от стены и уходит в ванную. Это единственное место в квартире, где есть дверь, и где он может спрятаться. От него, от Уэйда.       Уэйд ударяет ладонью по стене и тихо ругает себя последними словами, что так все испортил. Ему казалось, что он верно истолковал слова и действия Питера. Но нет же. Испоганил. Облажался. Он идет в прихожую, стягивает с себя футболку, кладет ее на столик и натягивает влажную холодную толстовку прямо на голое тело. Кроссовки еще мокрые тоже, но ему плевать.       Хочется уйти и хлопнуть дверью, но он бесшумно закрывает ее за собой и чуть ли не бегом несется домой.       Уэйд залезает по пожарной лестнице на крышу и пинает с размаху лужу. Он позволил себе лишнего с этими грабителями, это очевидно. Он сломал человеку руку, когда тот оказал слабое сопротивление.       — Ты отвратителен, — шипит Уэйд сквозь зубы и пинает лужу снова, разбрызгивая воду. Он не должен переносить свои личные проблемы на других людей, даже если они — преступники. Нужно взять себя в руки и завершить патруль как подобает, без происшествий. Некоторое время он сидит на ограждении и разглядывает соседние крыши. Кругом антенны, вентиляции и мокрый бетон. Ночь довольно темная: дождь закончился, но тучи никуда не делись.       Уэйд поднимается и пытается справиться со снова накатывающим чувством вины. Он не знает точно, ему жаль травмированного им вора или то, что их отношения с Питером, похоже, загублены навсегда. Ему представилась возможность подружиться с кем-то необычным, с кем он чувствовал себя до странного уютно. Но он бы не был Пауком, если бы не испоганил все. Дружбы ему недостаточно, надо тащить парня в постель.       В нем снова закипает злость. Ведь Питер же ответил на поцелуй! Он цеплялся за Уэйда так, словно боялся, что его отпустят, что тот отодвинется. По его взгляду сразу стало понятно, что он хочет того же самого. Уэйд уверен, что флирт был не односторонним.       Либо он действительно налажал и все испортил. В любом случае испортил, даже если делал все, как обычно. Но Питер необычный, с ним так нельзя. Даже скорее особенный.       «Ты — идиот», — говорит его внутренний голос и неприятно смахивает интонацией на Логана.       — Да пошел ты.       Отлично. Теперь он огрызается сам с собой.       До его слуха доносится подозрительный звук, он поворачивается на сто восемьдесят градусов и бежит к противоположному краю крыши. Уэйд замирает на ее краю и вглядывается в небольшой проезд между домами. Внизу, раскинув руки, стоит Мертвец, загораживая собой девушку. Пока Уэйд стоит в оцепенении, тот получает пулевое ранение, но не двигается с места, продолжая служить хлипким и тощим живым щитом всхлипывающей девушке. Нападающих двое, и они не выглядят как простые преступники или насильники. Больше смахивают на наемников.       Уэйд поспешно спускается по стене, как вдруг Мертвец не слишком изящно, но максимально аккуратно закидывает девушку в мусорный бак, достает кинжалы и вступает в бой. Уэйд спрыгивает вниз, хотя еще высоковато, и расплачивается за это болью в коленях. Он хочет то ли помочь Паркеру, то ли помешать ему убить, но не успевает даже выстрелить паутиной, как тот расправляется с обоими врагами. Расправляется не совсем верное слово — он использует кинжалы, но лишь рукоятки, оглушая их ударами по голове, перед этим достаточно изящно увернувшись от выстрелов.       Похоже, Уэйда он когда-то так же оглушил.       Мертвец стоит над наемниками и задумчиво вертит в руке кинжал, явно решая в данный момент их судьбу.       — Паук! — девушка выглядывает из бака и тянет к нему руки. Мертвец оборачивается, а Уэйд уже помогает пострадавшей выбраться из помоев.       — Спасибо, — она улыбается сначала ему, потом Паркеру.       — Эм, да, — Мертвец убирает кинжал и нерешительно подходит чуть ближе, делая короткую передышку на бормотание. — Тебе нужно уехать из города, прямо сейчас. Если поедешь домой, то покинь его до пяти утра, поняла?       Девушка становится серьезной и энергично кивает. Они оба явно знают о чем-то, о чем не знает Уэйд.       — Иначе они найдут тебя, — слышно, что Мертвец пытается контролировать свой голос, но так нервничает, что все равно срывается на визгливый тон.       — Я поняла. Спасибо еще раз.       Незнакомка разворачивается и бежит в сторону оживленной улицы, на ходу пытаясь очистить одежду от мусора.       Мертвец вздыхает и возвращается к наемникам, переворачивая их и стараясь посадить спинами друг к другу. От Уэйда не скрывается, что он нервничает и держит его в поле зрения.       — Давай помогу, — он выстреливает паутиной и сцепляет наемников между собой. Мертвец отшатывается и выхватывает кинжал, будто ожидает нападения.       — Эй, не бойся.       — Я не боюсь. Спасибо за помощь, Паук.       — Не за что благодарить, ты без меня отлично справлялся.       Мертвец замирает, будто не верит своим ушам.       — Какими судьбами? — Уэйд старается говорить небрежно, будто не было между ними неприятных инцидентов.       — Не спится, — его высокий голос и быстрая манера речи даже кажутся приятными, когда он ведет себя спокойно.       — Лучшее лекарство от бессонницы, как известно — борьба с преступностью.       — Верно, — Мертвец издает нервный смешок. — Я патрулировал и заметил старых знакомых, эту цель предлагали мне, но я не взял.       Он понимает, что говорит о своей наемнической деятельности и замолкает. Совсем. Даже не бормочет.       — Значит, ты теперь патрулируешь?       — Беру с тебя пример, — энергично кивает Мертвец, радуясь, что Паук не заострил внимания на его словах. — Я никого не убил, клянусь! Я очень стараюсь. Правда.       Последнее он говорит очень грустным голосом, уверенный, что ему не поверят. Видно, насколько он напряжен. Они ведут светскую беседу, но он в любой момент готов выхватить кинжал и отразить нападение. Уэйд понимает, что это не его вина, что Мертвец всегда ожидает удара, но стыдится, ведь тоже имеет к этому отношение. Вспоминаются слова Логана о том, что все заслуживают шанс, а Паркер, покореженный жизнью, не меньше других. Ему действительно не стоит быть таким снобом и ставить крест на тех, кто сбился с пути.       Не секрет, какой Мертвец смертоносный, но сейчас он больше похож на показывающего зубы волчонка, зажатого в угол.       — Не хочешь вместе сегодня продолжить патруль? — мягко спрашивает Уэйд.       — Чего?       — Говорю, давай работать вместе, что скажешь?       Мертвец некоторое время стоит и не двигается, потом отворачивается в сторону и зажимает рот ладонью, будто старается сдержать крик. Он так же быстро поворачивается обратно и говорит как ни в чем не бывало:       — Я буду очень стараться.       — Принято, Паркер.       Работать с Мертвецом оказывается не сложнее, чем он себе представлял, но все равно непросто. Он старается никого не убить или не ранить смертельно настолько, что зачастую пропускает удары и позволяет наоборот ранить себя, из-за чего Уэйд очень нервничает, даже зная, что тот сейчас встанет и будет драться дальше. Бормотание Паркер, как оказалось, контролировать почти что умеет, но раньше будто прощупывал границы дозволенного. Непонятно только, чьи — его или Логана.       Мертвец опирается на стену и зажимает довольно глубокую рану на животе. Он тяжело дышит, а кровь течет сквозь пальцы.       — Эй, Паркер?       — Все в порядке, — сдавленно отвечает он, но с шипением отрывается от стены и отходит подальше, не позволяя себя осмотреть.       — Отлично, снова тащить костюм в химчистку, — бормочет он и выпрямляет спину.       — Ты пользуешься услугами химчистки?       — Ага, — Мертвец поворачивается к Уэйду, забывая о ранениях, — у меня несколько костюмов, но я бы ничего не успевал делать, если бы тратил время на стирку и штопку.       Он задумывается, а возможно, снова прислушивается к бесконечному потоку мыслей в своей голове. Сложно сказать.       — Еще зимняя одежда, ее тяжело стирать, ее тоже в химчистку.       — Зимнюю одежду?       — Ага. Мой костюм без терморегуляции как у тебя, поэтому зимой я как минимум надеваю парку и другие ботинки, теплые.       — Это что, налокотники? — приглядывается к костюму Уэйд.       — И наколенники тоже имеются! Не очень-то приятно ударяться, я не такой крупный, меня и швыряют иногда. Мои коленные чашечки и локти благодарны за это приобретение. Уэйд замечает на одном из налокотников две наклейки из знакомой сети супермаркетов. Ему тоже время от времени суют их за покупки, но пару лет назад он так и не смог заполучить новогоднюю мягкую игрушку, поэтому больше с этим не связывается. Ты крутой супергерой, гроза преступности, но недостаточно хорош, чтобы скопить достаточно наклеек на белого медведя в шапочке с помпоном. Это такое разочарование.       А вообще, интересная деталь костюма, конечно. Наклеечки.       Похоже, рана полностью затягивается, потому что Мертвец осматривает дыру в костюме и довольно ловко что-то достает, чтобы временно ее залатать. Если в его костюме и нет терморегуляции, он все равно не так прост.       Они сидят на пожарной лестнице, где встречаются третью ночь подряд, и Уэйд не прочь перекусить, но не хочет даже до носа закатывать маску при Мертвеце. Опыт есть опыт. Никому нельзя раскрывать тайну личности. Теперь у него есть Питер, им нельзя рисковать. Точнее, был. Но врагам будет все равно, лишь бы найти точки, на которые можно давить и причинять дикую боль.       Кроме того, маска сделана так, чтобы голос немного менялся, без нее Мертвец услышит настоящий. Конечно, шанс, что они пойдут в одно караоке в этом городе крайне мал, но зачем испытывать судьбу.       — Ты выглядишь таким задумчивым. Может, устал? — тон голоса у Мертвеца мягкий и заботливый.       Уэйд мотает головой и повторяет то, что сказал сегодня уже дважды:       — Правда, отличная работа. Никого не ранил, не дал ранить себя, все наркоторговцы захвачены.       — Хватит, — Мертвец отворачивается. — Я смущен и уже больше не могу это слышать.       — Почему ты выбрал такие цвета для своего костюма? — спрашивает Уэйд, но отворачивается, чтобы больше не смотреть на наклейки.       — Не нравится?       — Скорее просто интересно.       Ему не то чтобы прямо интересно. Но хочется немного поддержать беседу, приободрить Мертвеца. Тот хорошо поработал. Можно сказать, Уэйд гордится им.       Единственный момент, который его все еще напрягает — как Мертвец отреагирует, если его, Паука, ранят. В прошлый все закончилось плохо, поэтому он старается не подставляться.       Паркер затихает и задумывается. Уэйд замечает, что он действительно бормочет не так часто, только когда пытается себя успокоить, похоже, он что-то повторяет себе.       — Красный на костюме потому, что я скопировал тебя, — его голос звучит немного смущенно, — и это был хороший выбор — не видно крови. А синий, потому что мне не хотелось копировать его целиком, поэтому черный я заменил, даже не особо задумываясь над выбором.       — Получилось неплохо, — старается поддержать его Уэйд, уж очень тот нервничает, судя по голосу.       — Тебе удобно ходить в маске? — спрашивает внезапно Мертвец. — Ты не подумай, просто я долго привыкал.       — Первое время тоже некомфортно было, но это обязательный атрибут. Я ее никогда не снимаю, когда я — Паук.       — Я тоже никогда не снимаю. Не то чтобы я прямо опасался, что меня вычислят, но есть определенные причины. Сейчас даже нравится, это дает определенную свободу. Мне тяжело концентрироваться в повседневной жизни, поэтому только так я могу себя немного отпускать.       «Немного». Теперь это так называется.       — Но в итоге получается, что я как две личности, которые пытаются друг друга уравновесить, но обе нестабильны. Сейчас у меня есть некоторая возможность быть менее скованным в том, другом состоянии, где я Паркер. Поэтому в маске я наоборот спокойнее. Думаю, это заметно, в сравнении с началом нашего общения.       Он опять зависает и думает о своем. Молчание затягивается.       Уэйду некомфортно от того, что Мертвец поднял какие-то личные темы, еще и выдал такие важные внутренние переживания. Не то чтобы это плохо, но немного рано.       — Пожалуй, пора по домам? — он решает все же сгладить неловкость и спускается вниз по лестнице.       — Увидимся завтра? — Паркер свешивается с ограждения почти полностью. Слишком безрассудно даже для бессмертного.       — Само собой. Давай здесь же.       — Хорошо. В то же время.       Уэйд каждую ночь ходит в супермаркет, сидит в закусочной, на качелях, ходит по улице вверх-вниз. Возможно, он пугающе выглядит для какого-нибудь внимательного случайного соседа, который любит по ночам смотреть в окно. Дурацкая мысль, конечно. При всем при этом он не решается подойти к дому Питера, позвонить в дверь или написать ему.       Он раздражен, что раньше они сталкивались чуть ли не везде, а теперь третий день ничего. Это нормально, у них не идеально совпадает график, но Уэйду все равно очень хочется встретить Питера вот так, в одном из «их» мест, словно невзначай.       Квартира снова кажется ему неприветливой и неуютной. В ней хорошо спалось, когда он думал о Питере с толикой какого-то нетерпения, будто школьник, впервые встретивший симпатичную девочку. Стыдно так себя вести в его возрасте, наверное. Притеснение по возрасту и прочее. В какой-то момент ему кажется, что он действительно преследовал Питера и навязывался ему. Но он отбрасывает эту мысль. Она не подходит даже для его любимой игры «загноби себя».       Так хочется увидеть Питера, и он никогда не считал себя скромным парнем, он отличается редкостной настойчивостью. Но что-то останавливает и не позволяет снова навязать свою компанию.       На пятый день радиомолчания он прогуливается, и сам не замечает, как уходит дальше от их района и оказывается в каком-то парке. Он и не знал, что недалеко от его дома есть такое место. Они с Питером могли бы сюда ходить.       — Кто это тут у нас?       Но не ночью, судя по всему.       Уэйд оборачивается и с недовольством замечает троих парней — двое стоят довольно близко, а один обходит по широкой дуге, но его паучье предвидение уже тоже заметило.       — Шли бы вы по своим делам.       — Это ты нам?       — А вы видите других кретинов, что пытаются напасть на человека ночью в парке?       Он лезет на рожон, что не очень круто, учитывая, что сейчас он Уэйд Уилсон, а не Паук, и преступники уже видели его лицо. Шансы, что они его запомнят мизерные, но рисковать не стоит. «Тайна личности» — второе правило жизни, после «Никаких убийств».       Он бегло осматривает близлежащие фонарные столбы, нет ли где камер. Похоже, их задрипанный район не предполагает такой роскоши. Что только на руку. Он уже готовится дать отпор тому парню, что заходит со спины, как звучит знакомый высокий голос:       — Ой, ребята! Что тут у нас?       Мертвец собственной персоной стоит немного поодаль, и предвидение опять промолчало о его появлении. Не предвидение, а сплошная халтура.       Грабители настораживаются, явно прикидывая, что за тип в маске перед ними. Эра супергероев: стоит быть аккуратными, когда к тебе подходит кто-то в костюме. В довольно обтягивающем, кстати, костюме. Уэйд одергивает себя, что сейчас вот точно не время. Кстати, это отличная возможность посмотреть, как Паркер патрулирует без него, правда ли, что он не убивает, или же просто выделывается перед Пауком. — Предлагаю вам разойтись, и тогда никто не пострадает. Но если еще раз увижу в этом парке — надеру задницы, — Уэйд впервые отчетливо слышит в голосе Мертвеца эту «безуминку», не приглушенную благосклонностью к собеседнику. От его угрожающего высокого тона шерсть встает дыбом на загривке и без паучьего предвидения. Похоже, тот не врал, когда уверял, что при Пауке он старается в миллион раз лучше и контролирует себя. Сейчас он покачивается из стороны в сторону, быстро сжимает и разжимает пальцы, словно у него в руках невидимые эспандеры. Черт побери, да он пугающий, либо не в настроении.       Похоже, грабители не распознают в Мертвеце супергероя, двое из них достают ножи, а один замирает на приличном расстоянии. Уэйд следит за его перемещениями, стараясь не отвлекаться от происходящего, хотя все еще не может поверить, что эти тупицы решили рискнуть. С другой стороны, на Мертвеце нет никакого оружия, даже пояса.       Паркер тяжело вздыхает, идет в сторону грабителей, легко разоружает их и дает несколько пинков сверху. Он все делает с какой-то ленивой небрежностью, но все равно остается невредимым. Такая шпана для наемника вроде него на один зубок.       Паучье предвидение сигналит, и Уэйд резко оборачивается. У третьего грабителя оказывается пистолет, и он направляет его то на Уэйда, то на Мертвеца. Все замирают.       — Парень, не глупи, — пытается уговорить его Уэйд, примирительно поднимая руки.       — Зачем тебе сейчас это? Убери ствол и уходи.       Грабителя заметно трясет, и это очень плохо. Он напуган действиями Мертвеца и сейчас не похож на человека, готового принимать здравые решения.       Уэйду очень не хочется подставляться перед Мертвецом, уворачиваясь от пули, но и получить ранение он не может — в обычную больницу ему путь закрыт. Ситуация кажется безвыходной, поскольку после того, как он своими словами привлек внимание, дуло пистолета направлено только на него.       — Серьезно, — голос Мертвеца срывается и становится не таким высоким, — пожалуйста, опусти пистолет. Он подходит ближе, и грабитель трясется еще сильнее. Все происходит достаточно быстро, но Уэйд успевает уловить каждую деталь. Это даже в какой-то степени ожидаемо, но все равно шокирует. Мертвец ловит за него пулю, принимая ее грудной клеткой, а следом кидает кинжал и выбивает пистолет. Судя по всему, он еще ранит грабителю руку, поскольку тот падает и с криком прижимает ладонь к груди. Мертвец заваливается набок и тут же пытается встать, но не преуспевает. Уэйд не успевает вжиться в роль жертвы неудавшегося грабежа, подбегает к своему «защитнику» без колебаний, бережно берет его за плечи и помогает перевернуться. Мертвец оглядывается на нападавшего, видит, что пистолет достаточно далеко, а тот вставать не собирается, и немного расслабляется, откинув голову назад.       — Вы как, сэр? — Мертвец снова поднимает голову и встречается с Уэйдом взглядом.       Он тут же подскакивает и пятится, не обращая внимания на ранение, кровь из которого уже залила всю его грудную клетку.       — Черт! — он быстро бормочет, трясет головой и сбегает, причем довольно быстро.       Уэйд остается один в компании двух побитых грабителей и одного раненого. А еще он крайне озадачен.       Уэйд идет обратно к своему дому, радуясь, что точно знает, как натравить полицию на преступников, при этом не пойти как свидетель. Он уже заворачивает за угол, чтобы зайти в подъезд, как резко сдает назад и видит Питера. Похоже, тот наблюдал за ним из-за стеклянных дверей супермаркета, потому что сейчас стоит на выходе и испуганно озирается по сторонам, не ожидающий, что его заметят. Уэйд быстро направляется к нему, а Питер стоит на месте и не думает убегать, хотя от него это будто ожидается. Он взрослее, чем кажется, просто смотрит себе под ноги, но терпеливо ждет.       Сначала Уэйд преисполнен яростной решимости, но чем ближе подходит, тем тревожнее ему становится. Что сказать? Стоит ли вообще пытаться что-то доказать или убедить в чем-то, ведь Питер имел полное право его прогнать, и Уэйду точно не стоит на него злиться за это. Они вроде как и не поссорились, как ссорятся друзья. Но дружбу вряд ли можно будет вернуть после произошедшего.       — Хэй, Питти-бой, — он старается говорить будничным тоном, но, похоже, не преуспевает.       — Привет, — шепчет Питер, и Уэйд не уверен, расслышал бы он его без своего обостренного слуха.       Они молчат. Питер держит руки в карманах и немного поеживается, будто ему холодно.       — Ты в порядке? — зачем-то спрашивает он.       Уэйд не знает, как это толковать. Это просто дежурный вопрос, на который следует отвечать: «конечно», чтобы не грузить собеседника проблемами? Или это беспокойство за что-то? Либо Питер имеет в виду произошедшее и хочет узнать, что он об этом думает?       — Нихрена я не в порядке.       Ответ вырывается прежде, чем он успевает выбрать один из трех вариантов и, похоже, все же склоняется к последнему. Он уже со стыдом ожидает, что Питер вздрогнет, что его лицо снова исказит нервный тик, но тот лишь поднимает подбородок и смотрит на Уэйда очень грустным взглядом. В кои-то веки его волосы аккуратно убраны под капюшон и не падают на лоб.       — Почему у тебя нет покупок? — спрашивает Уэйд и тут же ругает себя за чересчур холодный тон.       — Что?       — Ты вышел из супермаркета. Где твои покупки?       Питер пару раз моргает и втягивает голову в плечи.       — Ничего не понравилось. А можно без допросов?       — Нельзя, — отвечает Уэйд чуть мягче, но все еще недостаточно. — А врать нехорошо.       Они так и стоят друг напротив друга, но смотрят уже скорее враждебно, даже с вызовом.       — Я, пожалуй, пойду.       Уэйд ловит Питера за предплечье и возвращает обратно. Он вторгается в чужое пространство и ведет себя недопустимо, но ему уже плевать.       — Зачем ты врешь? Ты ведь наблюдал за мной, ждал? Верно, Питти-бой?       Злость уходит с лица Питера, и взгляд снова становится грустным.       — Просто хотел удостовериться, что ты в порядке.       — Я же сказал, что я не в порядке.       — Я имел в виду физическую форму, — Питер отводит взгляд и разглядывает пустую парковку, будто интереснее ничего в жизни не видел.       Уэйд трет пальцами переносицу, снова чувствуя себя растерянным. Вот что ему делать?       — Давай выпьем отвратного кофе и поговорим? — выдает он, решив, что уже нечего терять.       Питер выглядит шокированным, приоткрывает рот и шевелит губами, будто хочет что-то ответить, но потерял дар речи. Словно он не верит, что Уэйд спросил об этом. Он трясет головой и отводит взгляд, хотя его глаза широко открыты.       — Мне надо идти, — шепчет он, и его голос срывается, как бывает в момент сильных переживаний. Губы дергаются, и он пытается обойти Уэйда, но тот снова не дает ему это сделать. Питер не вырывается, но опускает голову, пряча лицо.       — Прости, — говорит он тихо.       Уэйду становится стыдно за свое поведение. Он кладет руку на плечо Питера, немного наклоняется, чтобы заглянуть ему в глаза. Он отмечает про себя, что его касание не вызывает дрожь или подергивание губ, что уже хорошо. Даже приятно.       — За что ты извиняешься, Питти-бой?       — Тебе лучше держаться от меня подальше. Я не подхожу тебе, и я сейчас не об этом, — он показывает на себя, явно имея в виду внешность. — Я не особо хороший, вовсе не такой, каким мог показаться.       — Питти-бой, что ты несешь, что за бред. Позволь мне самому решать.       — Дай мне договорить, пожалуйста, — его шепот становится быстрым и сбивчивым. — Я увлекся, не смог удержаться. Я уеду, можешь не волноваться, не буду попадаться тебе на глаза.       Уэйд цокает языком и убирает руку с его плеча. — Ты называешь это «увлекся», да?       Питер вздрагивает, будто от удара.       Уэйд всегда был уверен, что это ему придется говорить что-нибудь такое, если когда-нибудь у него будут отношения, неважно, дружеские или романтические. Что ему придется закончить их ради безопасности дорогого ему человека. Так что проще просто ни с кем не сближаться. Угораздило же его запасть на странного подростка. Просто верх глупости и безрассудства. И непроходящее желание, чтобы это не заканчивалось, чтобы Питер был рядом.       — Мне нужно идти, Уэйд, правда. Есть некоторые дела.       — Не уходи.       — Я хочу остаться и поговорить, но я не притворяюсь, мне нужно идти, — Питер смотрит почти жалобно, будто сейчас расплачется.       — Ты не собираешься собрать вещи и свалить?       На что он имеет полное право, но Уэйд давит.       — Нет, я клянусь тебе, я не уеду сейчас. Я хочу поговорить, очень-очень. Но мне нужно идти.       — Только попробуй свалить, Питти-бой, — говорит Уэйд с улыбкой, — я весь город переверну, чтобы просто с тобой поговорить.       Питер неуверенно улыбается в ответ, потом одергивает себя и поводит плечами. Он закусывает губу и говорит торопливо:       — Давай встретимся завтра, если хочешь.       — Хочу.       — В закусочной?       — Нет, на качелях.       — Хорошо.       — И пораньше.       — Конечно, как скажешь.       Питер отворачивается, втягивает голову в плечи и быстро идет к своему дому. Уэйд борется с желанием проследить за ним, чтобы стать свидетелем тому, как тот уедет, не попрощавшись.       Его отпускает, и он приходит к выводу, что, если Питер хочет уехать, он не будет ему мешать. Это его выбор, и странный сосед, встретившийся в супермаркете, не имеет права ему что-то навязывать, и так уже навязал себя.       Понятное дело, что нельзя упоминать тот случай в парке, когда Мертвец «спас» Уэйда, но ему очень любопытно, почему тот так отреагировал, когда увидел его.       Он сидит на пожарной лестнице и смотрит на импровизированную пепельницу с бычками.       Одну от другой. Когда-нибудь.       Мертвец немного опаздывает, и Уэйд постукивает ногой по ржавому металлу, продолжая гипнотизировать пепельницу и думая о своем. На самом деле, вовсе не о своем. О Питере. Не своем Питере. Ему становится совсем тоскливо, поэтому он радуется, когда слышит быстрые легкие шаги: кто-то бежит по ступеням.       — Паук! — радостно восклицает Мертвец и заводит руки за спину, начиная крутиться на месте.       Уэйд решает не заострять внимание на его опоздании.       — Что вчера делал без меня?       Вот так, сразу в лоб. Молодец, Уэйд, просто отлично. Однако, Мертвец ни капли не смущается и отвечает своим обыденно высоким голосом: — Патрулировал, все прошло гладко. Пара несерьезных ранений, в том числе моих. Я даже потом сводку посмотрел, чтобы убедиться, что все в порядке. Надеюсь, у них есть прививки от столбняка. Он становится комично задумчивым.       — Какой район патрулировал?       Отчетливо видно, что Мертвец настораживается. Что такого в том, чтобы рассказать про парк? Или про тот район, где живет Уэйд? Тревога никак не унимается, он не знает, случайность ли то, что Мертвец оказался именно там. Он знает, раскрыл тайну личности? Или все совпадение? Или он все же следит за ним?       — Куинс. Там неподалеку живут мои друзья.       Это же он про тот публичный дом. У него до сих пор в голове не укладывается, что Мертвец водит дружбу с проститутками. С другой стороны, он — наемник, подходящая для него должна быть компания. Уэйд не знает, продолжает ли он заниматься привычной деятельностью, то есть убивать вне патрулей.       — У меня было с собой мало оружия, только кинжал из сапога, но я все равно предотвратил пару преступлений. Там есть довольно неприятный парк, где нет освещения, и я специально сделал крюк, чтобы пройти там.       Уэйд кивает. Это похоже на правду. Да и вообще Мертвец с самого их знакомства ведет себя достаточно бесхитростно, хоть и отнюдь не нормально. Можно выдохнуть. Выдохнуть.       Он видит, как маска Мертвеца движется: он безмолвно бормочет. Снова успокаивается?       Внезапно ему становится жалко Мертвеца. Он выглядит совсем юным, уже через многое прошел, но все равно старается. И, похоже, действительно из-за Паука, настолько преданный фанат и пытается соответствовать.       — Паркер, посиди со мной, — он пододвигается и хлопает ладонью по ступеньке рядом с собой. Мертвец послушно присаживается, уперев руки в колени, но все равно держится на расстоянии.       После общения с Питером сложно говорить, что подростки — не его профиль, но Уэйд правда плохо разбирается в том, что следует сказать. Он принимает решение говорить с ним как со взрослым, только без грубых шуток и немного мягче. Так он разговаривает с Мантис, потому что ее слишком легко обидеть, а этого хочется в последнюю очередь.       — Паркер, мы с тобой не особо разговаривали, верно?       — Мы довольно много говорим. Всегда обсуждаем план и патрули.       — Я имею в виду вне вот этих костюмов и масок.       Привычно неспокойный и говорливый Мертвец сейчас выглядит до странного молчаливым и напряженным. Он сжимает пальцами колени и в целом выглядит так, будто у него палка вместо позвоночника.       — Могу спросить?       Мертвец энергично кивает и тихо бормочет, не давая Уэйду разобрать слова.       — Тебе больно, когда тебя ранят?       Похоже, не этого Мертвец ожидал, потому что резко поворачивается в сторону Уэйда и некоторое время просто смотрит в линзы его маски. Он откашливается, отворачивается и склоняет голову набок.       — Конечно. Но болевой порог уже такой высокий, что иногда я этого вовсе не замечаю. Регенерировать больно, но тоже по-разному. Даже когда кости на место встают — это терпимо, — Мертвец делает небольшую паузу и, похоже, он в настроении поговорить. — Стараюсь не допускать, чтобы меня убивали. Например, выстрелы в голову или перелом хребта. Это тормозит мою деятельность, пока вся система не восстановится.       — То есть, ты умираешь на какой-то промежуток времени?       — Можно и так сказать, — кивает и рассматривает свои руки в перчатках.       — Помнишь, ты как-то отрезал себе руку?       — Оу, да, — Мертвец делает глубокий вдох, но не срывается на быструю непонятную речь, а говорит вполне отчетливо, хоть и немного экспрессивно. —  Очень неприятно было, это дикая боль, я так никогда сам не делал, это впервые. Слишком испугался. Отращивать конечности не больно, но долго. Хорошо, что у меня не может быть сепсиса и отмирания тканей.       Уэйд тоже кивает. Эта информация совсем не новая, но хорошо услышать ее от того, кто и должен ей поделиться. Это честно.       — А можно я спрошу? — похоже, Мертвец возвращает себе уверенность, потому что его голос опять становится выше, а речь быстрее.       — Попробуй, — ухмыляется Уэйд.       — Я, конечно, слышал все эти истории про то, что тебя укусил радиоактивный паук, после чего ты смог лазить по стенам, стал суперсильным, ловким и так далее. Есть какая-нибудь интересная история? Конечно, то, чем ты можешь поделиться. И хочешь.       Уэйд немного устает от того, как Мертвец тараторит, но уверен, что к этому можно привыкнуть. Он задумывается. На его пути были разные злодеи, разные союзники, сложные миссии, большие победы и досадные поражения. Но ему кажется, что Мертвец знает хронику.       — Я впервые встретился с Капитаном Америка много лет назад, и тогда я забрал его щит. Просто выстрелил паутиной и смылся. Не было никакой битвы, ничего. Я был тогда отчаянным и пакостливым.       Мертвец издает смешок — судя по всему, он доволен.       — Как он его вернул?       — Никак. Я сам отдал через пару дней. Мне пообещали дать пиздюлей, но не дали. Зато приняли в Мстители.       — Не выражайся, тебе не к лицу.       Уэйд с удивлением поворачивается к собеседнику и не может сдержать смех.       — Тоже мне, Капитан Америка: «Следи за языком, молодой человек!».       Он старается спародировать Стива и уверен, что выходит неплохо. В то же время он задумывается о том, что Мертвец действительно ничего страшнее слова «черт» не использует. Они некоторое время молчат, и, когда Уэйд уже хочет подняться и начать патрулировать, Мертвец выдает:       — Могу я тебя спросить о чем-то личном? Даже скорее попросить твоего совета. Наверняка ты тоже с таким сталкивался.       — Валяй.       — Не опасно ли вступать с кем-то в отношения, если значительную часть своей жизни ты носишь маску и занимаешься тем, о чем знать не следует? То есть не потому, что ты делаешь что-то плохое, а потому, что это может быть опасно. И человек будет волноваться. Я же прав? Близкие супергероев всегда в опасности? Не то чтобы я себя к вам причисляю, ты не подумай. Но проблемы одни и те же, мне кажется.       Вот чего Уэйд точно не ожидает. Он чувствует себя отцом, которого спросили: «Откуда берутся дети?», настолько вопрос выбивает его из колеи. Ситуация даже немного нелепая. С одной стороны, вполне себе нормально просить совета у старшего и опытного товарища. С другой, у Уэйда есть четкое правило на сей счет, а ему не хочется навязывать его этому парню. Прокрадывается пакостливая мысль, что он сейчас может подтолкнуть Паркера к отношениям. Кто способен справиться с ним? Он же неуправляемый. Сам недавно говорил, что эта неделя патрулей с Пауком верх контроля за последние годы. Наверняка он встретил симпатичную девушку, и теперь мучается от желания быть с ней и желания не навредить. Отличный возраст для всего этого.       Тут же Уэйд думает о том, что с его стороны будет лицемерно говорить, что отношений допускать нельзя, когда он сам пытался нарушить правило по отношению к Питеру.       Похоже, он слишком долго думает над ответом, потому что Мертвец елозит, будто уже жалеет, что спросил.       — Ты должен быть готов к ответственности, — твердо говорит Уэйд. — Это всегда сложный моральный выбор, и здесь сложно сказать, что правильно, а что нет. У некоторых из нас есть друзья, возлюбленные и семьи, не имеющие отношения к Мстителям, и это всегда риск, всегда страх, всегда вероятность потерять их, если захотят добраться до тебя, сломить. И иногда ты их действительно теряешь.       Мертвец опускает голову и сутулится.       — Но жизнь без близких людей бессмысленна. Ты превращаешься в машину со способностями, которой уже нечего терять и некого защищать. Обесценивание своей жизни, чужой, бесконечная скорбь по потерям. Это дорога в никуда, и я даже не знаю, что хуже или лучше. Каждый сам должен для себя решить.       Пока он говорит, Мертвец поворачивается к нему чуть ли не всем телом и слушает очень внимательно, даже дышать перестает.       Уэйд не знает, это он сейчас прочитал лекцию ему или себе. Жизнь никак не хочет становиться проще и понятней.       — Спасибо, — говорит Мертвец очень тихо, но Уэйд так погружен в свои мысли, что еле слышит его.       — Не за что, Паркер.       Уэйд приходит вовремя, но уже видит на качелях Питера. То, что тот не опоздал, кажется немного тревожным. Он снова закручивает цепочки, поворачиваясь из стороны в сторону. Его плечи опущены, а внимательный взгляд прикован к кроссовкам. Уэйд раньше не обращал на это внимания, но обувь Питера тоже всегда чистая — с аккуратно завязанными постиранными шнурками, белая подошва начищена, пятки выглядят нормально, сразу видно, что хозяин расшнуровывает кроссовки перед тем, как снять. Уэйду даже немного стыдно становится: он наверняка кажется Питеру неопрятным. Странно, что он вообще с ним связался.       — Хэй, Питти-бой.       Питер поднимает голову, бросает на Уэйда быстрый взгляд, затем возвращается к созерцанию обуви, отчего волосы скрывают часть лица, настолько сильно он наклоняется.       — Привет, — шепчет он в ответ.       Уэйд снова седлает качели. Он не знает, что сказать. Не прокручивал их разговор в голове, не готовился, будто был уверен, что все решится само собой, стоит им обоим просто сюда прийти. Что-то не решается. Некстати его мысли начинают метаться, он думает о том, что давно не был на базе, его никто и не вызывает, что совет, который он дал Мертвецу — лажа, что его ботинки стоило бы начистить.       — Прости, что я повел себя так.       Уэйд поворачивает голову и замечает, что Питер все это время за ним наблюдает.       — Это было неправильно. Просто я испугался. Есть некоторые вещи, в которые я не готов никого посвящать, — он сглатывает и часто моргает, но взгляд не отводит, — а ты стал мне очень близким. Я не знаю, что делать. Мне не хочется обманывать тебя, но и поделиться всем я не могу. Мне показалось, что лучше будет прекратить все это, уйти и сделать вид, что ничего не было.       Уэйд слушает настолько внимательно, что его слух способен сейчас уловить чужое сердцебиение. Оно ровное. На языке крутится слово «безукоризненное». С таким нужно идти в снайперы.       — Ты мне очень нравишься, — продолжает Питер, и его спокойствие передается Уэйду. — Но я не хочу недосказанности, так появляется ощущение, что я тебя обманываю.       Не хочу доставить тебе неприятности, а я их как магнит притягиваю. Серьезно. Я сплошная неприятность. В словаре напротив мое фото, чтобы пугать детей.       Уэйд поднимается с качелей и тянет Питера за рукав, заставляя тоже подняться. Он держит его за плечи, хотя тот и не планирует сбегать. Питер часто моргает, но испуганным не выглядит, скорее грустным.       — У всех свои тайны, Питти-бой. Я же и не прошу тебя открыть мне душу спустя несколько недель знакомства. У меня тоже есть секреты, я все понимаю. Но зачем все бросать, не попробовав, а?       Питер перестает моргать и приоткрывает рот, намереваясь что-то ответить, и Уэйд спешит этим воспользоваться. Он притягивает Питера к себе за ворот толстовки и целует. Хочется вложить в этот поцелуй столько всего, что нельзя сказать или непонятно, как выразить. Питер моментально тянется к нему и прижимается всем телом, хватаясь руками за шею.       Поцелуй сразу глубокий, даже отчаянный. Нежности не осталось места спустя буквально несколько секунд. Питер прикусывает его нижнюю губу и пытается прижаться еще ближе. Уэйд всегда контролирует себя, чтобы не обнимать обычных людей слишком сильно, рискуя им что-нибудь сломать, но сейчас ему приходится себе об этом напомнить, так крепко он сжимает пальцы у Питера на талии.       Неизвестно, сколько это длится, но когда они немного отстраняются, ему кажется, что сейчас наступит смерть от недостатка кислорода. Питер тоже очень быстро дышит, но продолжает обнимать его за шею. Он прижимается близко, смотрит так нежно и доверчиво, что его не хочется отпускать когда-либо. Уэйд перемещает одну руку с его талии на лицо и нежно гладит щеку, обводит скулу и губы. Питер прикрывает глаза и наслаждается лаской. Обожженная кожа вся покрыта шрамами, но Уэйду настолько плевать: он слишком давно хотел это сделать. Он наклоняется и целует те места, которых только что касался пальцами. Медленно и нежно. Питер замирает и чуть сильнее стискивает пальцы на его шее.       Они довольно долго целуются, в какой-то момент Уэйд садится на качели, упираясь в землю ногами, и затаскивает Питера к себе на колени. Если тот и растерян, то виду не подает, уверенно садится, широко раздвинув ноги и цепляясь за его плечи, чтобы не упасть.       — У тебя охренительная растяжка.       — Не ругайся, — морщит Питер нос.       Забавно. Сегодня уже два человека попросили его об этом, возможно, правда стоит немного следить за языком.       Он гладит Питера по спине, а другой рукой удерживает за ягодицы, прижимая ближе к себе, а тот быстро целует его в уголок рта. Уэйд носом подталкивает его подбородок, заставляя задрать голову, и осторожно покусывает шею одними губами. Кажется, Питер немного стесняется, но не отстраняется. Он опускает подбородок и смотрит Уэйду в глаза.       — Мне нужно уходить через десять минут. Прости, — Питер правда выглядит виноватым и недовольным такой необходимостью.       — Это же целых десять минут, малыш.       — Не называй меня так!       — Хороший маленький Питти-бой из супермаркета, — шепчет Уэйд и трется носом о его щеку.       — Жуткий сталкер, что прикидывается моим соседом, — смеется Питер, и Уэйд в который раз отмечает, что прекраснее этого звука он ничего не слышал.