Тот, кто может меня вернуть

                    За Пределом дует красный ветер.       Велет идет на Красную Гору почти без оружия. Так, кинжал и несколько побрякушек, в основном на усмирение.       Он не хочет никого убивать.       Вивек отдает ему перчатку и говорит что делать - но Велет видит по глазам бога, что тот догадывается о возможном другом исходе.       Морровинд в опасности. Но ты посылаешь отголосок Неревара в руки к тому, кто был ему дорог. Ты платишь по очень старому счёту, не правда ли, изящный убийца? Велет не может найти в себе ни ненависти, ни гнева, ни прощения. Вивек всегда был мефалитом. Умел и убивать - так красиво, коварно и интимно, что проникновение яда и стали ощущалось, как последний, смертельный акт любви.       Двемерские руины, занятые Даготом Уром, запутанны, но Велет улыбается кому-то из пепельных вампиров. Они атакуют, но Гилан усмиряет их и спрашивает дорогу.       “Я иду к вашему брату, к Даготу Уру, я иду к своему возлюбленному. Не мешайте мне, потому что я очищу свой путь так или иначе”.       И твари расступаются перед ним, не приветствуя, но и не препятствуя.       Когда голос Шармата раздается под сводами медного зала крови, Гилан останавливается, тупо таращась на какую-то решетку.       "Добро пожаловать, Неревар. Вместе с тобой мы решим судьбы закона и земли. И выбросим из Морровинда беспардонных имперских шавок!"       Не это он ожидал услышать, как приветствие, но голос - тот самый. Который он узнает всегда. Голос, что вел его по жизни, что мерещился на пороге смерти много раз…       "Ступай, Неревар, друг или предатель, ступай. Ступай и взгляни на сердце, взгляни на Акулахан , и принеси призрачный страж, он нужен мне”.       - Да, Ворин. Может быть. Но сперва мы должны поговорить, - улыбается Гилан, проходя мимо очередного пепельного вампира, узнавая служителя и брата Ворина, узнавая куда больше, чем хочет.       Его голова итак трещит от дежа-вю. У него трясутся руки, когда он открывает очередную дверь. Здесь так пусто. Так… потрясающе пусто… все эти залы - гигантская гробница, и воскрешенные, изменившиеся кимеры здесь - лишь стражи прошлого, которое он, Нереварин, должен впитать в себя и упокоить.       Хороший конец для сироты, который… мог бы стать нужным, наверное, но предпочел потратить себя именно таким образом.       "Ступай, принеси призрачный страж в зал сердца. Вместе мы избавим проклятых ложных богов от их жалкой участи!" - настаивает Ворин. - "Приди ко мне сквозь пламя и битву, ты будешь желанным гостем."       Что-то не то в торжественности его фраз.       Гилан видит его перед дверями, ведущими глубоко в мастерские Кагренака, Тонального Архитектора, первого обладателя Сердца.       "Дагот Ур приветствует тебя, Неревар - старый друг мой! Добро пожаловать, Луна-и-Звезда!..”       Ворин.       Это. Ворин… почти обнажённый, не исхудавший, но словно утративший из тела всю лишнюю воду - мышцы ходят под темной данмерской кожей, неприлично обнаженные, выпяченные. Ногти стали когтями, но зачем поднявшемуся мертвому стричь их? Лицо скрывает двемерская маска…       - Я приготовил место для тебя, - говорит Дагот Ур, но Гилан подходит вплотную.       Кладет ему руки на грудь.       - Тебя сейчас правда интересуют имперские шавки?       - Здравствуй, Неревар, - приветствует его Ворин, и Гилан не может понять, где же проходит трещина.       - Ты пришел ко мне.       - Пришел. Убери…       Он протягивает руки к маске, и ждёт, что Дагот Ур будет сопротивляться. Ждет, что под маской окажется уродливое лицо полу-трупа.       Но там знакомое до боли лицо - чуть изменившееся, обретшее третий глаз, непривычное из-за темного оттенка кожи. Это лицо Ворина - с улыбкой острых зубов Шармата.       - Ты звал меня. Ты хотел поговорить со мной, - шепчет Гилан, несмело гладя его по щеке и обмирая. - Ворин.       - Да. Зачем тебе понадобилась моя маска?       Это вежливое любопытство бога.       - Потому что я хотел коснуться тебя. Ты...       - Тебя всё ещё интересует это, мой бедный смертный Неревар? - бог хохочет. - Что ж, это простительно. Иди со мной. Войди в мой обновленный дом.       Они движутся сквозь пустые залы - и теперь Гилан видит их полными призраков. Кимеры Шестого Дома здесь - все убитые на той войне, все уничтоженные преследованиями Трибунала, все неоплаканные, непочтенные, преданные.       Дагот Ур дарит им свое благословение - и просит поприветствовать своего вернувшегося друга… который возглавит величественное шествие наравне с Акулаханом.       Гилан чувствует, что что-то не так, но он хочет проверить.       Он срывает этот глупый и пугающий обряд. Заставляет процессию призраков развеяться, отвлекая Дагота Ура; забирая золотую маску.       Целует его, во всеуслышание называя своим супругом.       В этот момент он совершенно искреннен, и даже мелькает шальная мысль - не оставить ли всё именно так?       Дагот Ур обнимает его за талию. У него крепкая рука.       Чудовища внизу вполне счастливы. Всё, что радует их господина, им по нутру.       - Что ж, я должен буду передать тебе своё благословение подобающим способом… - усмехается Шармат, когда восторги стихают. - Нам обо многом нужно поговорить...       Гилан согласен, вполне согласен.       Дожидается, пока Дагот уберется с посторонних глаз, а потом с силой дёргает к себе - ЭТО - Шармата, бога, ошибку, болезнь.       - Считаешь, что я Неревар? Что, правда в это веришь?       ...дарит ему один поцелуй за другим, гладит его тело, стонет, терпя как пытку его равнодушие. Выдержать паузу дольше было бы разумнее. Но разве разум вообще замешан здесь? Происходящее - и правда, дурной сон. Спящие не пробуждаются, лишь увязают глубже. А Велет никогда не любил просыпаться - чтож, это… наверное, последний выдох иллюзии.       Он придумал всё сам.       Собрал из чужой памяти и отголосков Песни своего мага, вдохнул жизнь надеждой - и верил… верил. Влюбился в призрака. Вот он, наяву, таков… Видимо, ЭТО существо что-то понимает, потому что начинает отвечать - небрежно, слишком грубо, даже не потрудившись найти уединенные покои. Кругом пыльно. Пусто. Может, Дагот и видит здесь жизнь, но кругом только смерть.       У него даже нет ложа для отдыха - зачем богу отдыхать, и Гилан оказывается в итоге на ворохе собственной одежды, на железном полу, распластанным под тяжёлым, знакомым и совершенно чужим телом. Существо помнит, как двигаться, но Гилану, слишком отчаявшемуся, чтобы не идти до конца, кажется, что его имеет двемерский центурион. Дагот Ур всего лишь исполняет чужой каприз - не без фантазии, но это фантазия сумасшедшего, а не любовника. Его лицо дружелюбно и почти задумчиво: всё это акт любопытства. Его глаза светятся алым. Его руки с обломанными когтями несут не нежность, но ограничение - Неревар для него новая-старая игрушка. Необходимый элемент в будущем Морровинда, который должен встать на своё законное место.       Их разумы соприкасаются, и Гилан тихо, скуляще воет от того, что Дагот Ур пытается излить в его душу. Это песнь Яда. Дар плоти. Дар искажения. Дар, который нельзя принять.       Он чувствует себя оскверненным и запятнанным, но в последний миг, когда Дагот Ур содрогается от не-удовольствия, он видит его глаза изменившимися - полными мольбы об избавлении.       Словно у него еще осталась капля настоящего; или Велет снова _придумывает_.       Измотанный, Гилан отключается ненадолго, обняв себя за плечи.       В недрах Красной Горы так жарко.       Он должен был знать наверняка…              * * *       - Здравствуй. Вот ты и там, где нужно…       Ворин сидит в своём вечном “нигде”.       Велет дрожит. Стоит перед ним исцарапанный, обнажённый, полный яда и понимания. Сон во сне. Вермине и не снилось. Ха-ха.       - Кто встретил меня?       - Дагот Ур. Безумный Лорхан. Не тот, и не другой. Моя душа в плену здесь, мой лорд.       - Как это возможно?       - Так же, как и твое возрождение. Ты блуждал в Снорукаве, расколотый, раздробленный Трибуналом, но ты сумел… прорваться. А я остался здесь. Сердце не щадит ничей разум. Оно безумно само по себе… и вобрало мою агонию. Ты единственный, кто может дать мне уйти.       - Существо в маске говорит сладкие речи.       - Он любит тебя так же, как любил я. Но это существо считает себя богом. Странно было бы Лорхану создать иную аватару. Мы переплелись. Пожалуйста, разруби эту нить.       - Ворин…       - Только ты один и можешь сделать это, - мягко говорит Дагот.       - Нет. Нет, нет. Я не буду, - Гилан вертит головой.       Озирается, как мальчишка.       Зала, в которой находится Ворин, узнаваема.       Личные покои в Когоруне. Место, где когда-то Советник, Консул Ворин Дагот и Неревар Индорил Мора говорили о войне. О мире. О магии и богах. И молчали… друг о друге.       Молчали.       Верность подтверждают делами. И Ворин теперь ждёт… ожидает последнего доказательства.       - Ты же можешь занять его место! - вскрикивает Гилан. - Ты же можешь вернуться. Ты можешь.       - Помоги мне освободиться, Неревар. Я нес свою службу очень долго. Теперь я могу вернуть тебе инструменты, Луна-и-Звезда, хан Индорил. Но дай мне покой.       Гилан не хочет верить.       Ворин печально и уверенно настойчив.       Тысячи лет спаянный с Шарматом, он ждал действительно долго, и даже не разрываемый на части случайный осколок прежнего друга мог бы пощадить его. Гилан пытается сохранить хоть каплю себя самого - ему меньше тридцати, а его мозг буквально взрывается от обрывков чужой пятисотлетней жизни.       Чужой-его-прошлой-всё-равно-чужой. Их с Ворином жизни.       Их с магом жизни.       Ради которой… он должен собраться и встать.              ...Очнувшись, Гилан мягко целует пепельного короля, который не умеет спать - только грезить. Согревает дыханием и без того горячую не-совсем-живую кожу, в приступе нежности снова говорит, и говорит, и говорит, вспоминает… а потом медленно надевает перчатку Стража - и душит его, сжимая железные пальцы до тех пор, пока алые глаза не гаснут.       Ворин расцарпаывает ему руку по плечо, всю грудь, лицо. Гилану все равно. Он наклоняется, снова целуя мертвые губы. Слизывает выступившую на них черную пену.       Корпрусному больному это не повредит.       Дагот Ур - автор корпруса. Средоточие магического вируса.       Какое-то время Гилан просто сидит возле затихшего тела. Потом одевается и уходит, следуя в залу Сердца.       Они оба знают, что всё закончится там: Дагота Ура так просто не лишить воплощенности.              * * *       - Что же ты за тупица... Я Бог! Как ты можешь убить Бога?! - разоряется Шармат.       Гилан отгоняет его оружием и чарами, следуя к Сердцу.       Да, он хочет убить бога.       Убить проклятое Сердце.       То, что забрало у него саму надежду на возвращение. То, что воскресило Ворина и извратило его.       - Вот как ты чтишь Шестой дом и неоплаканное племя? Подходи ко мне открыто, а не крадучись подобно вору! - злится Дагот Ур.       Гилан не слушает.       Он сказал бы: я остаюсь с тобой, мой лорд Дагот, и с твоим Домом, до самого конца.       Он сказал бы: я помогу тебе отстроить новый мир, ради тебя я пройду любой путь, снова стану тем, кого ты полюбил когда-то.       Он сказал бы… но смыкает уста.       Данмеры, потерявшие сыновей и дочерей, потерявшие сон и самих себя, медленно превращающиеся в кошмарных чудовищ; люди, становящиеся безумными горами плоти; меры, чьи головы пустеют, а затем выпускают отвратительные щупальца…       Ворин, его Ворин. Запертый в клетке собственной старой смерти.       Этого он не может простить.       Он атакует Дагота Ура - а потом разворачивается, всаживая Разделитель и Разрубатель в истекающую сбитой тональной гармонией, истекающую |{0DоM мякоть Сердца.       Он вызывает NC|{V}|{EНNE.       - Узри, надменный Трибунал! - Дагот словно не ощущает первого удара. - Сила Сердца течет во мне и моих слугах, теперь мы сами Боги! И делаемся тем сильнее чем больше вы слабеете. Пришло время вам расплатиться за предательство!       - Я делаю это не ради Трибунала, - шепчет Гилан.       Он не может сдержать слез гнева, буквально разделывая живое-мертвое, источающее пугающие, недолжные, безудержно-громкие колебания Сердце, заставляя его ломать пульс, остановиться, погаснуть, смолкнуть.       NC|{V}|{EНNE       ОШИБКА       0|_|_|Nb|{V       Когда Сердце утихает, он обращается к Дагот Уру.       Он просит, ради всего, что было им дорого, снять маску, опомниться - но видит лишь разъяренного раненого кагути.       Разрубатель входит в темную, сухую плоть так, словно был для этого предназначен. Корпрусной силы хватает теперь, чтобы Дагот не отразил удара. Гилан добивает до сердца - скидывает с Дагота маску, гладит лицо. Теперь оно такое, как в кошмарах - полуистлевшее, искаженное, страшное.       - Друг мой. Брат мой. Любовь моя, - Гилан касается своими губами облетающих губ.       Вкус пепла и старой крови.       Вкус победы - горький, чуть кислый, исчезающий.       Дагот просто облетает тонкими чешуйками, рассыпается в прах.       Становится тихо.       Слишком, оглушающе тихо, и бряцание двемерских механизмов только подчеркивает тишину.       Гилану даже нечего взять, кроме золотой маски, но кому она нужна?       Уходя, он не удостаивает взглядом ни остов Акулахана, ни изощрённые двемерские машины.       Гилан Велет никогда не любил машин. А Неревар - что Неревар? Разве его роль не закончена?..              Он выходит из зала, пошатываясь, приваливается спиной к ближайшей стене.       Руки дрожат.       Азура, Мать Роз, смотрит на него с жалостью и разочарованием - или ему кажется так? В её ладонях - ещё одна магическая побрякушка.       В её словах - ещё одна капля крови.       И потрясающая, звенящая тишина.       Узел развязался наконец - и Гилан счастлив падать.       Наконец-таки наяву.               * * *       Агент Клинков, Кай Косадес, со специальным поисковым отрядом прочесывает район Красной Горы два месяца. Но ничего не находит.       Гильвас Барело и его жрецы ищут тоже - к ним нехотя присоединяются ординаторы, посланные лордом Вивеком.       Нибани-Меса не может получить четких видений, и Айнаб со своим мужем ищут вслепую.       Спустя полгода, отправившись к брату, ищущему артефакты в район Шигорада, Мехра Мило слышит сплетню о чудаке, поселившемся в башне покойного Сорквильда Ворона.       Не зная зачем, она поднимается туда, наверх.       Гилан Велет в истрепанной мантии Шестого Дома что-то выкладывает на полу древними монетами и даже не замечает, как она вошла - узор больше всего напоминает астрологическую карту. Здесь вообще много карт. Листков. Записей.       Мехра обходит комнату,       - Я убил его, - вдруг произносит Велет совсем рядом, и Мило оборачивается, испуганная.       Гилан смотрит ей в глаза.       Он кажется постаревшим лет на сорок.       - Если может переродиться Неревар, то и _он_ может тоже. Как ты думаешь, я успею дождаться?..