СЕРИЯ ТРЕТЬЯ «ПАРЕНЬ»
Говорят, что к хорошему быстро привыкаешь. Но иногда хорошее и забывается скоро, если жизнь не дает спокойно по нему тосковать. И в какой-то момент, отвлекшись на секунду от своих важных дел, понимаешь, что уже почти не помнишь вкус любимого десерта. За последние пару лет Юнги успел напрочь забыть, что чувствует, просыпаясь в своей постели с кем-то. После развода с бывшей женой у него были отношения, но с годами они становились всё менее серьезными, и вскоре Юнги уже не звал любовников к себе и сам не оставался в гостях на ночь после секса. Дома и в одиночестве спокойнее. И вот уже несколько дней он просыпался с парнем. Засыпал с котом на груди, а просыпался в объятиях очаровательного и привлекательного человека. Как будто так и надо. А после имел счастье наблюдать за ним весь день. Видеть неуемное любопытство, общаться и делиться мыслями, вместе застилать постель, по очереди мыть посуду и постоянно чувствовать его присутствие. Присутствие, которое ничуть не мешает. И Юнги, черт возьми, нравилось приходить на кухню завтракать и видеть там Чонгука, завороженно смотрящего на экран маленького телевизора. Сущее нуждался в информации, был жадным до нее. Поэтому много смотрел телевизор, выбирая познавательные каналы. Больше всего он любил передачи о путешествиях — говорил, что хочет увидеть себя со всех сторон. Может быть, для него это было как хорошенько изучить свое собственное тело? А пока он любовался видами далеких стран, цветущими тропическими лесами, заснеженными горными вершинами, крохотными деревушками на побережьях, Юнги спокойно любовался своим гостем. В то утро не залюбоваться было особенно трудно. Чонгук сидел за столом без рубашки, внимательно слушал рассказ о каких-то древних пещерах и поглощал клубничный джем, что притащил домой после смены. Половины банки уже не было. Чонгук раз за разом медленно слизывал сладость с ложечки, а Юнги чуть себе шею не сворачивал, оглядываясь, но не отходя от плиты, чтобы омлет не подгорел. Чонгук не чувствовал на себе этого восхищенного взгляда. Или просто не думал о нем. И Юнги мог в полной мере насытить свое воображение. Крепкие руки, широкие плечи, подтянутый живот… и эта восхитительная выгнутая спина. Видеть это прекрасное тело вне стен клуба, понимать, что никто другой сейчас не глазеет, было приятно до дрожи! От этого путались мысли и даже пропадало ощущение реальности, но отпускать чудное видение не хотелось. Наоборот. Он хотел еще и еще. Как можно больше. — Черт, — проворчал Юнги, снимая начавший подозрительно попахивать омлет с плиты и выключая ее. Спалил всё же. Поставив сковороду с омлетом на деревянную подставку, он приоткрыл окно, чтобы проветрить, и осторожно присел за стол. Подперев щеки ладонями, снова уставился на Чонгука, всё ища подходящие слова, чтобы начать разговор, который уже давно напрашивался. — Ммм… Слушай… — А? — Чонгук перевел на него слегка удивленный взгляд. — Не многовато ли джема за одно утро? — ляпнул Юнги, хмыкнув. — Так любишь сладкое? — Не то чтобы. Я всю еду люблю, — пожал плечами Чонгук, снова зачерпывая ложкой ароматный красный джем. — Хочешь? Юнги бездумно попробовал джем. Немного приторный на его вкус, но всё же сносный. С булочками вполне пошел бы к чаю. Чонгук тут же зачерпнул еще ложку для себя. — Мне вот интересно, как много времени ты проводишь в образе человека? — пробормотал Юнги, задумчиво изучая растрепанные прядки. Сущее легко приводил себя в порядок, просто брал и укладывал волосы так, как хотел, прямо руками. Ему не нужны были ни шампунь для мытья, ни лаки для укладки, ни ножницы для стрижки. Любая длина, структура и цвет — под любой случай и настроение. Достаточно захотеть. Но всё равно он ходил с одной и той же короткой стрижкой, позволяя волосам после сна забавно торчать в разные стороны. Это заставляло забыть о его магической сущности. — И как много понимаешь в человеческой жизни? — Ну, кое-что понимаю, — начал объяснять Чонгук. — Я знаю, что люди обычно не едят пойманных мышей, для вождения автомобиля необходимо сдать на права, а на выборах в сенатской палате всегда фальсифицируют результаты, но никто с этим ничего поделать не может. И, кажется, не хочет. — Уже неплохо, — засмеялся Юнги. — Но я всё же о другом говорил… Тебя вообще люди привлекают? — Что? Ну. Думаю, да… они привлекают иногда мое внимание странным поведением. — А в другом плане? Понятно, что школьных уроков биологии у тебя не было. Но, может, ты когда-нибудь видел порнуху? Или что-то такое вживую… вдруг… — Порнуху? Не уверен… Что это такое? — Нда, Юнги, ты сам себя загнал в угол, — усмехнулся мужчина, морща нос и обдумывая ответ. — Порнуха это видео про секс. Чонгук округлил глаза. Ложечка звякнула по стенке банки, как колокольчик на ветру, и замерла. На кухне повисла напряженная тишина, которую требовалось срочно чем-нибудь разрядить. Но подходящих слов не находилось. Юнги затаил дыхание от волнения, потянулся через стол и осторожно слизнул капельку джема с губ Чонгука. Сущее слабо улыбнулся, опуская взгляд. — Вот ты о чем, — пробормотал он, помешивая джем. — Да, я представляю себе этот процесс. Хотя… давненько это было в последний раз, не в этом столетии. Я уже почти забыл. — А вспомнить не хочешь? — У тебя есть порнуха? — Да у меня ее тонны, — промурчал Юнги, улыбаясь и щурясь от удовольствия, осознавая, что смог сделать этот маленький шаг в их странных отношениях. — Но я говорил не про видео-уроки. Скорее про практические занятия. Он вместе со стулом пододвинулся еще ближе и мягко поцеловал в приоткрытые губы. Юнги казалось, что с Сущим нужно действовать прямо, а не ходить вокруг да около. И он стал действовать. Сладость обволакивала его, но не сладость джема на губах, а сладость осознания и нахлынувших чувств — Чонгук отвечал на этот поцелуй. От истомы потянуло низ живота, к щекам прилил обжигающий жар волнения, но просить большего так сразу он не смел, а потому отстранился и встал, собираясь вернуться к завтраку. — Раз уж ты завел такую беседу, — тихо проговорил Чонгук, пока Юнги нарезал омлет на треугольнички и неспешно выкладывал на тарелки. — Кажется, у меня есть несколько вопросов и предложений на эту тему. Юнги улыбнулся, натирая на омлет сыр — его одолевали приятные предчувствия.***
Лениво посмотрев на наручные часы, Юнги в очередной раз тяжко вздохнул. Чудовищная очередь у кассы образовалась, как обычно, незаметно, прямо перед его приходом. Не было, не было, пока он бродил между полками… как только решил, что пора возвращаться, так сразу все, кто только ошивался в районе двадцати метров, столпились перед единственной работающей кассой. Просить открыть вторую оказалось бесполезно, работников не хватало. Так что он стоял, ждал и невольно слушал разговор старшеклассниц, стоящих позади, с тоской вспоминая собственную профуканную юность. — Потом мы гуляли по парку. Там продавали шарики с гелием. Он купил два. И свой весь спустил. Ну, знаешь, как делают: дышат гелием, а потом говорят такими смешными писклявыми голосами? Вот, он так сделал. Это было так смешно! Он просто супер. — А мой парень классно пародирует героев мультфильмов, — вдруг вместо радости за подругу попыталась ее переплюнуть вторая. — А мой круто бурундука показывает! — А мой в кота превращается, — буркнул Юнги и устало потер переносицу, надеясь, что никто не услышал эту фразу. Когда именно Сущее окончательно стал его парнем — вопрос трудный. Просто постепенно так сложилось. Он всё больше объяснял Юнги про себя, про своё существование, про Междумирье, про прошлое. Учился и привыкал к современности. И между делом оказался пределом мечтаний Юнги. Пределом, который не захотел избавляться от привычки спать вместе, даже когда окончательно взял под контроль свои превращения. И если первое время Юнги смущался, полагая, что смотрит на всё иначе, то после крайне недолгого разговора, понял, что не переоценил… наоборот — недооценил заинтересованность Чонгука. «Ты не подумай, — объяснялся тот совершенно спокойно, без всякого смущения, — я еще ни с кем из своих ключей не встречался. Тут совсем в другом дело!» — Наличными или картой? — спросил нежный голосок. Юнги дернулся от неожиданности. За размышлениями он в последнее время совсем не замечал, как проходит время. Так что и дорога домой заняла как будто всего ничего. Через пару мгновений он уже сидел на собственном диване, бездумно листая новый комикс. Чонгук сидел рядом, удобно устроившись под боком и с куда более живым интересом листал прошлогоднюю новостную газету, изучая то, что упустил. А между делом поглядывал в телевизор, где шла какая-то аэробика двадцатилетней давности. — А если у нас так и не получится открыть эти твои врата? — вдруг рискнул спросить Юнги, постаравшись вложить в последнее слово столько же преклонения, сколько и Чонгук. — Что тогда? — Получится. Тут без вариантов, — пожал плечами Чонгук. — А если не я твой ключ? — Что именно ты хочешь узнать? — осторожно спросил Чонгук, опустив газету и глядя куда-то в окно. — Ты… ну, допустим, я не буду возражать, если мир спасет кто-то другой, не я. Но что после этого сделаешь ты? Ты вернешься в Междумирье? Чонгук поерзал на подушках, устраиваясь, убрал лишнюю и положил голову Юнги на плечо. Тот немилосердно молчал, дожидаясь внятного ответа. — Я не очень-то люблю жить в Междумирье. Поэтому предпочел бы и дальше оставаться с тобой. Работа у меня уже имеется. — Он усмехнулся. — До следующей спячки у нас есть еще время… — Время тридцать раз друг другу надоесть, да, — усмехнулся Юнги, но сам всё же порадовался в глубине души. Кто знает. Может, не пройдет недели, а с делом уже будет покончено. Не хотелось бы после этого сразу расстаться с чуть ли не самым… да что скрывать, с самым шикарным своим парнем. Где еще найдется такой фанат лапши быстрого приготовления, разрешающий причесывать его кошачьей щеткой? — Ладно, хорошо, приму к сведению. Но… может, переключишь? — Это же Джейн Хонда! Мировая легенда! И я проспал всё ее золотое время, хочу насладиться хотя бы сейчас. Трудно, знаешь ли, пропускать целые века из собственной жизни. Юнги хмыкнул и постарался вернуться к комиксу. Чонгук тоже перевернул страницу. Квартирой снова завладели привычные покой и умиротворение. Так что, когда зазвенел телефон, оба дернулись от неожиданности. Юнги выудил его из-под подушки, кашлянул и ответил, бодро поздоровавшись. Уходить не стал, значит, не с работы. — Что? Нет, не планировал я к тебе в гости. С чего бы? — удивленно пробормотал он. Чонгук выключил звук телевизора и притих, вслушиваясь. — Не так уж и давно, всего недели две назад виделись. — Чонгук нахмурился, пытаясь вспомнить, когда в последний раз Юнги ходил с друзьями в бар. — Ты ко мне? Приходи, конечно, если хочешь. Знаешь же, мои двери всегда для тебя открыты… — Голос стал более неуверенным. Значит, не Чимин, лучший друг, того бы зазывали с большим энтузиазмом. — Купил. А что? Нет, не делал я еще никакого джема. Что за дела, честное слово?! Все матери зовут детей в гости и втюхивают варенье, а моя напрашивается, чтоб утащить пару баночек! Чонгук невольно улыбнулся. Мама. О ней Сущее знал только по редким звонкам и еще более редким рассказам, не представлял, что это за человек. — Сегодня? Приходи. — Юнги покосился на Чонгука, тот упорно смотрел в газету. — Только я предупреждаю сразу, что я живу не один. Нет, это не невеста. — Чонгук тихо усмехнулся, зашуршав бумагой, чтобы скрыть это. — Нет, не друг с работы… Да, вот теперь в точку, любовник. — На этот раз руки сами сжали несчастную газетенку так, что она чуть не порвалась. — Нет, ты его не знаешь. Конечно, красивый, когда я встречался с другими? — Чонгуку уже хотелось смеяться, но он стойко держался, прикусив губу. — Чимин не считается, у нас слишком разный взгляд на его красоту… ой, не начинай, мам. Расстались и расстались, что теперь? Да, Чимин молодец, да, он выбился в люди. Я вообще своим парням удачу приношу. А девушкам жизнь ломаю, ты давно мне это говоришь. Конечно, и ему я тоже принесу удачу, он после меня целый мир спасет, не сомневайся. Что?.. Разумеется, встречу, ты когда будешь? Через двадцать минут… — протянул Юнги, медленно поднимаясь с дивана и лихорадочно оглядываясь, оценивая обстановку в комнате и ее готовность к приходу столь важных гостей. — Боюсь, мамуль, джем за это время не успеет свариться. Ааа… остаться на ночь… Ну, как хочешь. Я тебя предупредил. Обреченно посмотрев на экран телефона, Юнги тяжело вздохнул. — К нам едет мама? — с беззаботной улыбкой спросил Чонгук, откладывая газету на столик. — Ты не рад? — Капец как рад. Сейчас спрячу подальше диски с порнухой, буду еще больше рад. — Он тут же принялся собирать в кучу всё лишнее. — И… и веревки красные, пожалуйста, принеси с кухни… мама слишком хорошо их помнит. — Помнит? — Еще с тех времен, когда за подобное баловство меня страшно ругали и лишали гулянок на неделю. — Юнги нервно усмехнулся и продолжил совсем тихо, будто самому себе: — Как потом оказалось, это только поддразнивало мой аппетит. И случилось то, что случилось. Логичное продолжение, должен признать. Чонгук непонимающе пожал плечами, но вдаваться в подробности не стал. Просто лениво сполз с дивана, потянулся, зевая — ребра проступили четче под светлой кожей, — и пошел прятать веревки. Три небольших мотка. Которыми, как показали жизнь и Юнги, можно не только ящики с вещами подвязывать.***
Мать, как всегда, приехала с огромными сумками, которые по пути до квартирки сына полностью раздала подружкам, живущим в том же районе. Что такое она раз за разом таскала из своего пригорода — Юнги понятия не имел, ни сада, ни огорода, ни фермы родители не держали, никаким рукоделием не занимались. Но каждый раз плелся от железнодорожной станции, зигзагом вихляя от одного дома к другому, понемногу сбрасывая тяжкую ношу. Когда подошли к дорогой сердцу панельной пятиэтажке, осталась только крохотная дамская сумка, которая почему-то тоже висела на шее Юнги. С недоумением стянув с себя жесткий черный коробок на цепочке, подозрительно громыхнувший содержимым, протянул матери. — Ох, спасибо, милый, — заворковала та, — а я-то уже начала думать, что забыла ее в электричке. Тебе не идет эта сумочка, правильно. И толстовка эта тоже не идет. Она уже такая старая, дорогой, ты же носил ее еще на учебе! — Удобная домашняя кофта, — бездумно отмахнулся Юнги, доставая ключи. — Менять гардероб — полезно, — продолжала женщина. — Разнообразие нужно, чтобы бороться с рутиной. Я тоже люблю свои старые вещи, но всё равно время от времени покупаю что-нибудь новое. Недорогое, но симпатичное. Непривычное. Вот, докупила к любимому платью светлый джемпер. Разве не чудесно? — Она расстегнула пальто, демонстрируя обновку. — Чтобы освежиться. Нужны же и перемены в жизни. — Я предпочитаю менять парней, — нахально улыбнулся Юнги, распахивая дверь и пропуская мать первой. — Поэтому не нуждаюсь в новых шмотках. Новый парень ведь и старые еще не видел. Экономия. Кокетливо кивнув, женщина застучала каблуками по узкой лестнице с высокими ступенями. Откуда-то сверху доносились приглушенные голоса соседей. Выглядывая на тихую улочку, женщина вела рукой над самым краем парапета, не прикасаясь. И так до третьего этажа. — Ты так мне о нем ничего и не рассказал, — когда Юнги уже выудил пластинку-ключ, тихонько сказала мама между делом. — Обычно ты спрашиваешь сама, — ответил еще тише, но всё же замер, ожидая вопросов, пока еще не поздно. — Есть что-то, что я должна узнать до знакомства? Юнги задумался, глядя на металлическую поверхность двери. Да уж, имелся наборчик примечательных черт. Но рассказать было нечего. О чем вообще стоит предупреждать родителей заранее? Что парень иногда превращается в кота? Что без проблем может прожевать и проглотить алюминиевую вилку? Что иногда узнает обстановку в городе, расспрашивая голубей на балконе? Что может силой мысли менять свой внешний облик, превращать толстовку в пальто, а кеды в лакированные туфли? Что он старше тебя на несколько миллиардов лет? Или что последние несколько сотен лет он спал, поэтому ни черта не понимает в современном мире, как малолетний ребенок, который учится на болезненных ошибках? — У него есть татуировки, — выдавил Юнги. — Ммм, — протянула мать, вежливо скрывая неодобрение, — наверное, весь расписанный, как полотно авангардиста. — Да нет. Ты даже не заметишь, — задумчиво пробормотал Юнги, вставляя ключ в замок. Стало интересно, а откуда тату? Всё та же сила мысли? Или поддался любопытству? — Остальное он расскажет сам. В этот раз он зашел первым, чтобы держать ситуацию под контролем. Включил свет в тесной прихожей, прислушался — Чонгук, судя по звукам, смотрел телевизор в комнате, — и пригласил мать. Разувшись на плитке, она перешагнула на палас, повесила на свободный крючок пальто и заглянула в зеркало, поправляя растрепанную ветром прическу. — Мы хотели купить сок, — вдруг сказала она, глядя на разувающегося сына. То ли упрекала его за забывчивость, то ли жаловалась на свою. — У нас есть апельсиновый. Юнги с легким волнением задержал дыхание, вспоминая, как следует представлять друг другу людей. Но Чонгук уже с легким поклоном протянул ладонь, назвавшись сам. Как-то на иностранный манер вышло. — Мин Хесон, — тут же коснулась его пальцев очарованная женщина, совсем отвыкшая от поцелуев ручки при встрече. — Раз уж такое дело, можете звать меня просто Хесон. Рада знакомству. Но я пью только персиковый с мятой. — С мятой? Каких только удивительных вещей ни производят в этом веке. Впрочем, самое удивительное в нем — его люди. — Он покивал сам себе, глядя на старательно выстраивающего обувь рядочком Юнги, и снял с крючка свою куртку и протиснулся к двери. — Я схожу в магазин, он тут в соседнем доме. Скоро буду. — Корицы купи, — встрепенулся Юнги, выпрямляясь с маминым ботильоном в руках. Чонгук только с улыбкой кивнул, пытаясь обуться в тесной прихожей, не наклоняясь. Почти закрыв уже дверь, Юнги снова ее распахнул, высовываясь наружу. — Ты деньги-то взял? Чонгук молча показал ему его же кошелек. Дверь закрылась, щелкнул замок, ботильон стукнул каблуком по плитке. — Он всегда представляется одним только именем? — весело спросила Хесон. Юнги, и до того бывший смущенным, окончательно раскраснелся. — Скрытный он, — выдавил неуверенно. «Чонгук» было просто прозвищем, которое растерянное после спячки Сущее выбрало себе для удобства. Оно же прижилось и в клубе. Если какое-то более реальное полное имя начальникам Чонгук и называл при устройстве, то в повседневной жизни им не пользовался. Мама ласково улыбнулась и заботливо, успокаивающе погладила по плечу. — Какой интересный молодой человек, — тихонько прошептала она и проскользнула в комнату. — Мама, — вздохнул Юнги, плетясь следом. — Я всё отцу расскажу. — Твой отец приедет только завтра, — отмахнулась женщина, усаживаясь на диван и строго оглядывая комнату на наличие запрещенных вещей. — Приедет и согласится со мной. Если вы к тому времени еще будете общаться. — С отцом или с Чонгуком? — осторожно уточнил Юнги, зачем-то оглядываясь за спину, как будто желая увидеть сквозь стены, где там Сущее и скоро ли он вернется. Хесон закинула ногу на ногу и посмотрела на него, как на человека, сказавшего большую глупость. Юнги пожал плечами, но она всё продолжала буравить взглядом, вынудив усесться рядом для дальнейшего допроса. — Ты говорил, что подобрал кота. Где же он? — Сбежал давно. — Но ты всё еще не убрал его подстилку? — Надеюсь на возвращение. — Ладно, будем верить в чудо. С Джуном виделись? — Нет, не могу дозвониться. — Ладно, будем верить в чудо, — чуть обреченнее повторила Хесон, ободряюще накрыв его ладонь своей. — Сейчас праздники, уверена, встретитесь. — Как раз приближающиеся праздники и заставляют меня всё меньше верить. Ведь в праздники… все празднуют. Уйма вечеринок, приемов, свиданий, поездок к родственникам. В такой период трудно выцепить нужного человека из круговорота алкоголя, угощений и подарков. И, посидев немного в тишине, они снова завели стандартный разговор о делах. У матери всё было по-старому. Ее сестра не собиралась приезжать к Рождеству. Дед звонил каждый день. Соседка всё так же держала крохотный ресторанчик, а соседкина внучка разводила крохотных рыбок. И Юнги уже готов был выслушать про недавний инцидент со стиральной машиной, но послышался звук открывающейся двери. — Вы сделали вторые ключи? — моментально отвлекалась Хесон. — Да, — тут же соврал Юнги, отводя хмурый взгляд. Он всё еще понятия не имел, как Чонгук открывает дверь со сложным современным замком. — Взяли у домовладельца. — А скажи-ка, чем у вас сегодня угощают? — под шуршание из прихожей спросила Хесон, поднимаясь и поправляя трикотажное платье. — Что мне подадут к любимому соку? — Жареного угря, — с облегчением ответил Юнги. — Или лапшу, если хочешь.***
Спать на полу, на старом матрасе, конечно, не хотелось, но не уступить матери диван он тоже не мог. Поэтому смирился. Вцепившись в полупустой флакон жидкого мыла, уютно устроился в тесной ванне, будто собираясь спать прямо в ней. Снова и снова топил флакон в ароматной воде, тот снова и снова всплывал с тихим плеском, утыкаясь носиком в торчащие над водой колени. Вода была уже не обжигающая, скорее просто приятно теплая. — Долго баловаться будешь? Тут очередь. — Да ладно тебе, мы и вдвоем поместимся, — нехотя отозвался Юнги. Чонгук отодвинул душевую шторку. Он почти сидел на тумбочке с раковиной, сложив руки на груди. Вымытые волосы уже начинали подсыхать. Юнги уныло глянул на белое полотенце, которым и ограничивался наряд Сущего, хмыкнул и отставил мыло в сторону, подтягиваясь и садясь у самого бортика. — Я думал, вам будет труднее найти общий язык, — честно признался Юнги, пытаясь повесить стянутое с Чонгука полотенце на крючок. — Мама любит успешных и предприимчивых. В идеале — владельцев крупного бизнеса. Или хотя бы профессионалов с надежной работой. — Ничего, — улыбнулся Чонгук, пытаясь усесться. Вода полилась через бортик, тут же зажурчав к сливному отверстию на полу. — Моя работа тоже не из простых. Весь мир в своих руках держу. Да уж, поместиться-то мы поместились… — А никто и не обещал, что будет удобно. — Юнги со смехом задернул шторку обратно. — Разве не чудесно? После трудного дня отдохнуть в горячей ванне, расслабиться телом, мыслями и душой? Он с кряхтением попытался усесться удобнее, но только расплескал еще больше воды. Облокотился на бортики и закрыл глаза. — До сих пор хорошо помню баню в одной из прошлых жизней. — Чонгук плеснул ему на колени. — Мало что запоминаю. Но вот эти вечера… как будто и года не прошло. Горячий пар, пахнет травами, фрукты на блюдечке. С крепким черным чаем. Вот это было идеально. — Да, надо было вино с фруктами прихватить. Или пиво с угрем. — Лапшу. — Вопрос один есть. — Юнги приоткрыл глаза и осмотрел собеседника, похоже, сумевшего-таки расслабиться и настроиться на удовольствие. — А что тебе вообще нужно, чтобы пройти в Междумирье? — Вспомнить, как это делается. Юнги устало вздохнул и снова откинул голову назад. Правдой ли вообще были все эти сказки про разные миры, про Сущее и Творцов? С другой стороны… зачем врать о таком, если ты волшебное создание? — Может, тебе тренинг для памяти поискать? Стихи поучить… — А если мне стихи не помогут? — Всё равно полезно будет. Ученье — свет. Неученье — тьма. Чонгук хмыкнул. А после, вытянув руку, выключил свет. Остался только едва подсвечивающийся треугольник матового стекла в двери. — Ты что-то задумал? — Юнги потянулся и размял уставшую шею. В темноте ему нравилось даже больше, но пора было уже выходить и укладываться спать. При таких гостях стоило хотя бы притвориться, что режим сна не совсем забыт. — Чонгук? — Кажется, у меня есть одна идея.*** Реклама
А какое сочетание выберешь ты? Банан и шпинат? Клубника, парей? Брокколи и инжир? Может быть, персик с мятой? Соки и нектары «Фруктовый утёс» от компании Хесон. У нас каждый найдет более-менее терпимый вкус.***
Когда на столик встают две коробки с пончиками, взгляд на появление Лалисы сразу меняется. Обеденный перерыв становится каким-то более радостным. Чонгук с Юнги даже приглашают журналистку присоединиться, подтягивая еще один стул. Но разговор не сразу входит в приятное русло. — Очередная глава истории позади. Новые впечатления есть? Что вы можете сказать о развитии ваших героев? — Пока никакого особого развития нет, — пожимает плечами Юнги, когда с одной коробкой угощений уже покончено. — Мой герой еще не меняется, только постепенно раскрывает перед зрителями то, что есть. Все его переломы и изменения еще далеко впереди. Но ведь и изучение статичного данного может быть увлекательным… может… — А вот мой перс пробует много всего нового. — Чонгук между делом открывает еще одну коробку, как ни в чем не бывало выбирая самый красивый пончик. — Даже рискнул завести отношения со своим, простите за прямоту, ключом. Хотя ключ и замок, замок и ключ, что-то тут не сходится в этой парочке… — Не он замок потому что, — усмехается Юнги, болтая остатками чая в стаканчике. — Вот и я говорю, что не может быть мой перс, хм, замочной скважиной. Это миру положено нагибать и иметь людей по полной программе, а не наоборот. — А мне кажется, Юнги вполне мог бы. У него куда больше нужного опыта. А это твое Сущее, ему же после каждой спячки заново учиться жить приходится, пока разберется… Лалиса довольно хмыкает, от чего спорщики смущенно замолкают и делают вид, что в жизни еще таких вкусных пончиков не ели. — А вы помните свою первую любовь? Можете рассказать зрителям, как это было? — Дело было вечером, терять мне было нечего, — нараспев начинает Чонгук, выбирая из огромного количества бутылок наиболее привлекательную и наливая в свой стакан что-то шипучее и ароматное. — Решил, что пора переходить на реальных девушек. Выбрал хорошенькую из знакомых, причесался и двинул на свиданку. Но по пути меня друзья завербовали в музыканты. Так и обломилось мое семейное счастье. Конец истории. Лалиса надеется, что вторая история будет более пикантной и увлекательной, но Юнги жестом дает понять, что не собирается отвечать на этот вопрос. Задумчиво пройдясь взглядом по списку вопросов, присланных фанатами — большую часть из них сразу можно отмести, — Лалиса продолжает: — Какие пороки и добродетели ваших героев вам самим близки? — Юнги готовит. — Это ты к порокам или к добродетелям отнес? — смеется Юнги, с трудом пряча растерянность и стеснение. — Пока не знаю. Я просто фотки в инстаграме видел. Пригласишь на ужин — попробую, оценю, определюсь. — Пожалуй, можно, раз двадцать пять тысяч вон ты так и не взял. Лалиса, всё ждавшая удобного момента, чтобы коснуться самой интересной ее читателям темы, заметно оживляется, в глазах снова появляется блеск. — А было за что платить? — Чонгук и Юнги переводят на нее вопросительные взгляды. — Помню ваш договор по поводу стриптиза. Еще лучше его помнят мои читательницы. Удовлетворите же их любопытство. — Боюсь, это слишком личное, — с коварной улыбкой пожимает плечами Чонгук, поднимаясь. Потягивается и уходит. Юнги повторяет свой жест, отказываясь от комментариев, и припускает следом. Лалиса с разочарованным стоном убирает в сумку свой блокнот. — Ходят слухи, — таинственно и тихо произносит нежный голос за спиной. Лалиса дергается от неожиданности, но не рискует оглянуться, чтобы не спугнуть сплетницу. — Что недавно кто-то пробрался ночью в павильон. С тех пор один из шестов в декорациях клуба сломан. Никто из съемочной группы не сознался, а охранник всё проспал, так что виновные не найдены. — Похоже, они уже лучше ладят. — Что вы, они с первой встречи отлично ладят. Не то чтобы сдружились, но общий язык нашли легко, умудряются как-то сосуществовать так, что никому не приходится идти на компромиссы. Ниши у них, что ли, разные… экологические. Ведь когда делить нечего, не о чем и ругаться. Лалиса медленно поворачивает голову. Пак Чеён, исполнительница роли Розэ, задумчиво накручивает на палец прядку волос, глядя в спины готовящихся к съемке очередной сцены коллег. — У вас очень красивые глаза, — выдавливает Лалиса с улыбкой. Чеён плотнее запахивает халат на груди и молча уходит. — Эй, да я же серьезно… Режиссер уже что-то объясняет человеку в салатовом костюме, стоящему на таком же салатовом фоне, которым суждено будет стать компьютерной графикой. Чонгук и Юнги в сторонке шепотом обсуждают что-то, что к сюжету явно не относится. Забрав пустые коробки из-под пончиков, Лалиса вздыхает, силясь смириться с неплодотворностью встреч, и снова уходит почти ни с чем.