СЕРИЯ ДЕВЯТАЯ «БИТВА»
С самого утра у Лалисы само собой образовалось чудесное настроение, поэтому, придя на уже полюбившуюся съемочную площадку, она была готова к очередному восхитительному дню, интересным событиям и прекрасным сплетням для блога. Она была готова к разному. Но всё равно оказалась не в состоянии принять то, что узрела. — Меня всего пару дней не было на площадке, а эти двое уже начали встречаться? — удивленно бросает Лалиса, лихорадочно шаря в сумочке в поисках телефона, чтобы сделать пару снимков, но не отрывая при этом взгляда от целующихся на диване парней ни на секунду. — Воспользовались случаем, чтобы побыть наедине без докучливых папарацци, — пожимает плечами Тэхён и ненавязчиво вытаскивает руку девушки из сумочки, не давая заняться любимым делом. — Для фотографий сейчас не время и не место. — Но... — К тому же у меня полно фоток с более близкого расстояния… — Нэ?! — Думаешь, они первый день зажимаются? Всех уже тошнит от этой сладкой парочки, на которую натыкаешься тут и там. Фу. Ни стыда ни совести. Но на твоем месте я бы не просто постил слухи, а обсудил всё это с ними. Можно же развернуть целую пиар-кампанию вокруг слухов об их ориентации и отношениях и ожидания каминг-аута! Это подогреет интерес и к ним обоим, и к фильму, и к твоему блогу. Трех зайцев одним выстрелом. Разве я не гений?! — Сомневаюсь, что они согласятся. — А ты дай им выбор. Такой выбор, чтобы согласились. Либо сотрудничество, либо в сеть попадут уж слишком пикантные фото и видео… — Тэхён поднимает свой телефон, где уже открыта какая-то видеозапись, и нажимает «плей». Лалиса чуть челюсть не роняет, изумленно наблюдая за происходящим на экране. — Разве я не гений? — Ты чудовище, — выдыхает Лалиса, провожая взглядом прячущийся в карман телефон парня. — С такой порнушкой на руках я могу требовать от них чего угодно. Но меня тут же засудят за шантаж, ты же понимаешь, да? — Как хочешь. — Тэхён снова пожимает плечами и шагает в сторону автоматов с кофе. — Эй, эй, погоди! — с улыбкой кричит ему вслед Лалиса. — Я же не сказала, что не готова рискнуть! Но мне нужно это видео. Целиком! — Всего один ужин при свечах, и любые фото и видео с моего телефона будут в полном твоем распоряжении! …почувствовав что-то неладное, Юнги отстраняется, хмурится и в задумчивости осматривает съемочную площадку. Где-то внутри аж зудит от странного и неприятного предчувствия. Когда на глаза ему попадается болтающая у автомата с кофе парочка, всё встает на свои места. — Что-то не так? — Чонгук между делом поправляет его растрепавшиеся от слишком жарких проявлений страсти волосы. — Похоже… Лалиса оглядывается через плечо, и их с Юнги взгляды пересекаются на мгновение, но лишь на мгновение, ведь девушка тут же спешит в панике отвести глаза, чтобы не вызывать подозрений. Разумеется, тем самым все подозрения лишь подтверждая. — Гук, нас, кажется, ждет головная боль. Что ты там говорил по поводу признания? — Ну… — Чонгук неловко улыбается и потирает шею, не желая возвращаться к закрытой уже теме. — Мы просто обсуждали это с менеджером. Он сказал, что не будет возражать, если я публично признаю нас с тобой парой. Но я уже понял, что ты этого не хочешь, поэтому никаких заявлений не будет. Обещаю. Всё тихо-мирно и секретно. — Доставай свой телефон и включай прямую трансляцию, — хмуро бросает Юнги. — К чертям секреты. Играем на опережение.Реклама Изящный, хрупкий и нежный — новый аромат «Лалиса». Он покорит вас сочетанием прохлады и свежести лимонного шлейфа коварства, бергамота и перечной мяты в верхних нотах с пикантностью апельсиновой опасности, гвоздики и семян страха в сердечных нотах. Тонизирующий зеленый чай в дуэте с мускусом подарит расслабление и безмятежность, превосходно подчеркнув послевкусие дурманящих неприятностей. Яркий и запоминающийся летний аромат для женщины, которая не боится ничего.
***
Когда они вышли из подъезда, на улицах уже горели фонари. Ночь, как озорной котенок, игралась с гирляндами огней, развешанными по высоткам, то накрывая лапами некоторые окошки-лампочки, то снова отпуская. Она с урчанием разгоняла по домам последних прохожих и смахивала пышным хвостом с улиц черноту, осыпая снегом. Пелена снежного тумана стала плотнее, но теперь превратилась в совсем рыхлую — крупные хлопья беспорядочно кружились в завитках ветра, как многослойная картинка в старом мультфильме. — Удачи нам, — вдруг тихо сказал Чонгук. — Это точно, — ответ был еще тише. — Куда пойдем? — перебила это уныние своим оптимизмом Дженни, заправляя концы перчаток в рукава куртки. — Что-нибудь чувствуешь? — Думаю, сначала нужно пройтись по улицам, чтобы я сосредоточился и проверил направление… — Отлично. Побежали! — крикнула Дженни и сорвалась с места. Чонгук с воплями кинулся вдогонку. Юнги опешил. — Эй, вы! Не бросайте меня, я же потеряюсь! — Не отставай! — поскальзываясь, ответила Дженни, еле устояв на ногах. Дышать на морозе было трудно, Юнги чувствовал, как кашель когтистыми лапами дерет горло и сжимает легкие, но не останавливался. Всё это казалось ему дурачеством и баловством, но он не требовал прекратить. Самому вдруг захотелось на минуточку вернуться в прошлое, ощутить забытый азарт. Он понял, что скучал по зиме… По зиме, которая бы не проходила мимо него обычными датами в календаре, а которая бы окутывала снежными одеялами, поддразнивала утренними морозами, хрустела где-то в душе свежими сугробами. Его гнало вперед понимание, что нужно что-то менять. Он повис на плече Чонгука сразу же, как только троица остановилась в проходе между домами. Он тяжело дышал и хотел высказать много всего нецензурного, но вместо этого лишь бестолково махал рукой, пытаясь что-то объяснить. Дженни засмеялась, прикрывая нос и рот ладонью. — Слушайте, — с трудом выдавил Чонгук, — я не уверен, что мы сможем пешком… — Расслабься, сладкий. Нам просто нужно было удобное место, чтобы ты мог незаметно перенести нас. Давай. Действуй! — Ч-что? Прямо сейчас? — Скорее, — хватая его за плечи, потребовала Джен. Взгляд ее прямо горел. — Сейчас же! — Но я… — Давай! Через какую-то долю секунды они оказались на новой улице. В подворотне, возле мрачной серой девятиэтажки. Фасад здания, смотревший на них квадратными глазницами окон, ужасающе серый, с покусанными коррозией мелкими декоративными балкончиками, напоминал ржавую терку с бабушкиной кухни. Ощущение от него было такое же угнетающее. Хотелось развернуться и уйти, даже не притрагиваясь, чтобы бабуля не рассердилась. — Кажется, я догадываюсь, где мы, — сказал Чонгук, дыша клубами пара. Как ни странно, метод Дженни сработал, спонтанный перенос оказался вполне удачным. — В этом доме живет Розэ. Я несколько раз провожал ее до подъезда. Наверное, они здесь! Идемте! Указав рукой в нужную сторону, он первым поплелся по заметенным свежим снегом дорожкам. Внутренний двор этих домов напоминал какой-то лабиринт из одинаковых корпусов, в котором путники непременно бы заблудились, если бы Чонгук не знал дороги. В стенах этого лабиринта Юнги всё время с опаской озирался и старался не отпускать рукав куртки Сущего. За другой же рукав ничуть не более скрытно цеплялась Дженни, державшаяся скорее из привычки ходить под руку. — Вот, здесь. Окно на пятом этаже. — Он указал пальцем куда-то вверх. — Странно. Там горит свет, но я не чувствую присутствия паразитов. — Я тоже, — выдохнула Дженни, с прищуром оглядываясь по сторонам, ловя любые намеки на опасность. — Наверное, просто забыли выключить свет, когда уходили. Бывает. Давай искать дальше. — Нет-нет… погоди… — Чонгук сделал еще пару шагов, внимательно вглядываясь в окошко. Отсюда он видел только бежевую занавеску, закрывающую половину окна, светлый потолок и люстру с круглыми плафонами. Но что-то его тянуло туда. Непреодолимо тянуло. — Мне кажется, стоит туда сходить. — Зачем это? Раз их нет… — Нужно, — отрезал Чонгук, сбрасывая с себя чужие руки и направляясь к подъезду. Он помнил код для замка, который набирала Розэ, так что дверь смог открыть без всяких проблем. — Я уверен, я это чувствую. И перед нужной дверью он тоже ни секунды не колебался, наоборот, как будто спешил куда-то, звонил снова и снова. «Ты же видишь, — пожимала плечами Дженни, — там никого нет. А если и есть, не хотят открывать». Но Чонгук даже не слушал. Не дождавшись никакого ответа изнутри, он стал стучать в дверь. Почти отчаянно. И в тот момент стало ясно, что дверь не заперта. Она медленно открылась, как будто разрешая войти, раз уж гостям так неймется. — Отлично, — цокнула языком Дженни. — Хотя вообще-то ты Сущее, ты мог бы эту дверь открыть без всяких звонков и стуков. Наверное. Или ты не можешь? Чонгук с досадой вздохнул, не желая заострять внимание на таком вопросе, и первым вошел в квартиру. Она была буквально пропитана чужой аурой. Видимо, паразиты постарались опутать ее нитями энергии своего мира, как и то помещение склада, чтобы Сущее ни специально, ни случайно не мог туда перенестись, выслеживая их. В квартире было прохладно, чувствовался сквозняк из-за открытого окна. Между стенами гуляло странное гудение. И ничего больше. — И почему ты так сюда рвешься? — прошептала Дженни, осторожно заглядывая за ближайшую дверь. — Соседка, — ответил Чонгук, и сам только сейчас поняв, почему же ему так нужно было сюда зайти. — Розэ живет с соседкой. Официантка, мечтающая стать моделью, она изредка заглядывала в клуб, встретить подругу после работы. Розэ рассказывала о ней не так уж много, но Сущее успел запомнить главное. Он открыл дверь в комнату. Полутемный коридор залило теплым светом нескольких лампочек в люстре. Не зная, чего и ждать, Чонгук прошел внутрь комнаты. Девушка лежала на кровати и, с трудом дыша, стеклянными глазами смотрела куда-то в пространство перед собой. Бледная кожа казалась почти прозрачной, выставляя напоказ венки, под глазами залегли мрачные тени, на обветренных губах запеклись капли крови. Невозможно было узнать ту сияющую очарованием девушку, что Чонгук видел раньше. Ее руки были связаны за спиной шелковым пояском от халата, волосы беспорядочно разметались по простыне, покрытой пятнами, а на полу возле кровати валялись шприц и несколько вскрытых ампул. — Ох, мать твою, — едва увидев ее, выпалила Дженни и принялась что-то искать в комнате. — Лиса, — не замечая больше ничего вокруг, окликнул Чонгук, присаживаясь и осторожно развязывая узел на пояске. Он пытался заглянуть девушке в глаза. Был готов спорить, что Лалиса его чувствует… но взгляд ее никак не фокусировался на лице собеседника. — Ты меня слышишь? Лиса? — Я вызываю скорую, — громко перебила его Дженни, найдя в висевшей на ручке двери сумочке телефон девушки. — Имей в виду, нам нужно свалить отсюда до того, как врачи приедут. Ты понял? — Понял, — почти неслышно ответил Чонгук, прикладывая ладонь ко лбу девушки. Лалиса прикрыла глаза. В ее крови был не только наркотик, но и всё та же чужеродная энергия паразитов, которая разрушала сознание и тело куда сильнее и быстрее, и вот с этим помочь мог только Сущее. Так что он не имел права пройти мимо, поэтому его и тянуло в квартиру, где паразитов уже нет. — Розэ, — выдохнула Лалиса из последних сил. — Пожалуйста. Не нужно. Ты же знаешь… я завязала. Где-то на фоне, там, далеко, в другой реальности, Дженни разговаривала с диспетчером скорой, прикидываясь Лалисой, Юнги осматривал квартиру, ища какие-нибудь зацепки, тикали часы, давно застрявшие на половине седьмого, но всё дергавшиеся в конвульсиях. А Чонгук старательно и сосредоточенно выуживал из тела девушки чужеродную энергию по крупицам, поглощал, пытаясь помочь в том, в чем врачи точно не помогут. Его уже тошнило, внутренности горели от боли, сжимались и будто разрывались на части. Но он упорно впитывал в себя, как губка, не давая губительной для этого мира ауре растечься по квартире, ведь тогда она будет растекаться и дальше. — Скорая будет минут через пять-семь, — подходя к нему, сказала Дженни, вытирая телефон о брюки. — Ты успеешь? Чонгук не ответил. Но Дженни и сама поняла — успеет, если не мешать. Лалиса уже дышала часто, урывочно, слабо металась, как от лихорадки. Хваталась за чужую руку, еле-еле сжимая дрожащие пальцы. Что-то несвязно бормотала. Казалось, жуткой пытке не будет конца. Но через пару минут она наконец затихла, как будто резко заснула, окончательно измотавшись. — Ты в норме? — спросил Юнги, присаживаясь и пытаясь заглянуть Чонгуку в лицо. Тот только осторожно кивнул, не открывая зажмуренных глаз, и звучно сглотнул. Юнги поймал его ладонь. — Точно? Сможешь искать дальше? — Идемте на улицу, — бросила Дженни, уже выходя из комнаты. — На свежем воздухе полегче станет. Юнги встал и помог подняться Чонгуку. Тот с горечью во взгляде осматривал девушку на постели. Исхудавшая, ослабшая, в ссадинах и синяках, она напоминала поломанную куклу, которую неаккуратные хозяева решили выкинуть на помойку… на помойку жизни, оставив умирать в бессознательном дурмане. Сущее плохо помнил свои прошлые встречи с паразитами, но точно знал, что прежде те не успевали ему заметно навредить. И теперь Сущее боялся, что в этот раз всё иначе. Паразиты сильнее. И всё набирают силу. А это значит, что может пострадать много людей, прежде, чем Сущее сможет их поймать. — Не переживай, — прошептал Юнги, крепче сжимая его ладонь, переплетая пальцы, накрывая второй рукой. — Мы справимся быстро, вот увидишь. Никто не умрет из-за них. — Надо же, — с тоской улыбнулся Чонгук, посмотрев на мужчину. Ответный взгляд был нежным, как никогда, но при этом полным уверенности и веры. — Ты умеешь читать мысли? — Иногда, — невесомо поцеловав его в щеку, ответил Юнги, и потянул прочь из комнаты. — И конкретно сейчас я четко слышу мысли Дженни, которая уже проклинает нас за медлительность. — Но как же… — Уже в проходе Чонгук оглянулся, бросая последний взгляд на Лалису и порываясь замедлиться еще, борясь с желанием остаться. — Мы подождем на углу, — заверил Юнги. — Убедимся, что скорая доехала, забрала ее, и всё в порядке. Договорились? — Ладно. Ты прав, не стоит больше здесь задерживаться. Они молча и торопливо спустились на первый этаж. Дженни ждала у подъезда, спрятав руки в карманы и хмуро оглядываясь по сторонам, заметив вышедших, она тихо шмыгнула носом и зашагала по тротуару. Юнги подпер дверь лежавшим у стены булыжником, чтобы врачи смогли без лишних проблем войти, достал свои перчатки и пошел следом. Чонгук плелся последним. Он то и дело оглядывался, прислушивался и пытался улавливать малейшие волны изменений. И успокоился лишь когда услышал сирену скорой помощи. Через несколько минут скорая уехала, забрав девушку. Чонгук смог по-настоящему расслабиться и отпустить лишние мысли, чтобы сосредоточиться на деле. И вот тогда, шагая по хрустящему снегу, он с удивлением понимал, что ощущения изменились. — Знаете, — вдруг сказал он, замерев посреди грязной дороги. — А эта встреча и мне очень помогла. — Чем же? — с легким сомнением спросила Дженни, складывая руки на груди, но пока сдерживая недовольство очередной ненужной по ее мнению остановкой. — Ты что-то понял? — Я что-то… вобрал, — выдал Чонгук, озираясь по сторонам новым взглядом. — Должно быть, их энергия так повлияла. Я боялся, что, впитав столько чужеродной ауры, просто не выдержу, но это лишь помогло. Теперь чувствую их так четко, как будто они прямо передо мной, только… только я точно знаю, что они далеко. — Что нас не убивает, делает нас сильнее? — невесело усмехнулась Джен. — И где они? — Там. — Чонгук резко повернул голову. Юнги удивленно выдохнул — глаза с кошачьими зрачками-щелочками снова мерцали тем магическим светом, который он видел при первой встрече. — Они там. Идем! Дженни едва успела схватить обоих мужчин за рукава, чтобы Чонгук не переместился один, позабыв про остальных. От мелькания сменяющихся перед глазами пейзажей кружилась голова. Люди не успевали вздохнуть, а Сущее уже выбирал новую точку. Сколько их осталось позади, никто бы не смог сосчитать и примерно, не один десяток. Но вот гудящая тишина в ушах сменилась свистом ветра, по лицу мазнули падающие снежинки, всё остановилось. Они стояли на подземной парковке. Холодный свет ламп отражался от глянцево-блестящего покрытия, указывающие на выход стрелки на нем будто тоже светились. Среди стоящих рядами автомобилей затесалась знакомая им зеленая легковушка. А Чонгук, запрокинув голову, неотрывно смотрел вверх. — Холодная, — тихо констатировал Юнги, коснувшись капота ладонью. — Что? — Холодная. Успела остыть, значит, давно стоит. — Угу. — Чонгук кивнул и снова поднял взгляд. — Они как раз спускаются. Возможно, сюда. — Думаю, лучше будет встретить их на входе, — осмотрев пол и зашагав по направлению стрелок, сказала Дженни. — На случай, если вдруг они решили пройтись пешочком. Думаю, тогда нам… — Разделились, — вздохнул Чонгук, опуская голову и часто моргая. — Они разделились. Девушка спускается вниз, но мужчина снова пошел наверх. — Что ж, — Дженни пожала плечами, расстегивая куртку. — Тогда разделимся и мы. — Спрятав в карманы перчатки, она потуже затянула пояс брюк, выудила из-за пазухи свой серп и оглянулась. — Я возьму на себя дамочку, потому что она явно сильнее. Как только справитесь со вторым, идите ко мне… кто знает, может быть, понадобится помощь. — Средний подъезд, — вслед крикнул Чонгук, когда Джен уже прибавила шагу. Та лишь вскинула руку, показывая, что услышала. — А мы не пойдем? — А мы… — Чонгук протянул ладонь, касаясь его плеча. И в следующее мгновение они стояли на слабо освещенной лестничной площадке. Это становилось привычным. — Уже пришли. Намджун оглянулся, застыв на верхней ступеньке пролета, должно быть догадался, что не случайного прохожего услышал. Разумеется, он сразу понял, с кем имеет дело, но что делать, похоже, решил не сразу. Замешкался, с досадой оглянувшись на окно, и припустил по лестнице вверх. — Переместись выше! — зашипел Юнги, когда они пробежали уже пару этажей. — Окружим его! — Не могу, — отозвался Чонгук. — Не перемещаюсь в места, которых не видел. — Как же ты переместился сюда? — Эти лестницы видел Намджун. Я теперь знаю места, которые знал он. Но его этаж остался позади. Юнги только недовольно фыркнул. В таком случае у них оставалось два варианта: либо выход на крышу будет закрыт, и они смогут воспользоваться заминкой паразита, либо тот сумеет выскочить на крышу, и придется как-то его ловить. Не хотелось бы доводить до второго. — Твою мать, — выдохнул Юнги, видя, как легко поддалась тяжелая железная дверь. Поддалась, открываясь, выпустила Намджуна, и тут же захлопнулась. Послышался скрежет. И плечо бесполезно ударилось в металлическую твердь. Внутри всё закипало от злости, смешанной с волнением и страхом. Он чуть ли не скрипел зубами. — Запер. Что ж, крышу он уже успел посмотреть. Действуй. Глаза Сущего вспыхнули волшебным пламенем. — Чонгук! — крикнул Юнги. — Не без меня же! — Он со злостью пнул дверь, и та послушно открылась, открывая вид на огромную по площади заснеженную крышу. — Эм, да... спасибо, что открыл… Осторожно выглянув, он осмотрелся. Рядом с выходом лежала широкая лопата для уборки снега, которой, видимо, Намджун и запирал дверь. Беспорядочные темные следы уводили прочь, перемешиваясь с целыми черными пятнами от падений, намекавших, что едва начавшееся сражение идет жарко. Сами же противники были уже довольно далеко, Юнги даже плохо видел их сквозь пелену крупного снега. Подойдя к краю крыши, пока был шанс, он глянул вниз, щурясь и изо всех сил пытаясь разобрать, что же творится. Удавалось с трудом. Одно было понятно — Дженни приходилось нелегко, но она сражалась, как настоящий воин. Явно уступая паразиту в магических способностях, она всё же умудрялась вести почти равный бой, наверстывая благодаря боевым искусствам и смекалке. — Ладно, — пробормотал Юнги, снова оглядываясь на дерущихся где-то в стороне. — Я тоже должен принести какую-то пользу, наверное. С сомнением подобрав лопату, он обошел вдоль стены шахту выхода, и выглянул из-за угла. Противники приближались к нему медленно, но вполне целенаправленно. Похоже, Намджун надеялся улизнуть с крыши. Вариантов-то у него оставалось немного… Затаившись и крепче перехватив свое импровизированное оружие, Юнги внимательно наблюдал за борьбой и дожидался удобного момента, чтобы вмешаться. И вот тогда-то, вникая, по-настоящему понял, что отличало всех остальных сражающихся этой ночью от него. Удары были яростными, резкими и сильными, выплескивающими целые волны энергии, которые, казалось, могут разметать всё вокруг. Чонгук и Намджун походили даже не на диких зверей, на могучих божеств из легенд. Сталкиваясь снова и снова, круша ударами кирпичи стен и проминая покрытие крыши, они как будто не уставали. Всё это время Чонгук сжимал в одной руке кокон. Нитка-хвост рассекала воздух, проходя в сантиметрах от тела Намджуна, но тот ловко блокировал удары, уворачиваясь от опасности, и каждый раз с готовностью отвечал новой атакой, чтобы отбросить противника назад, сбить с ног. И Юнги понятия не имел, когда в этом танце ярости настанет момент для него. Прикусив губу, он едва сдерживал рвущиеся крики, наблюдал и, сгорая от нетерпения, ждал, чтобы не испортить всё своим ходом. Но когда Чонгука с силой впечатало в стену соседней шахты, стало ясно, что ждать более подходящего шанса нельзя. Сущее жмурился от боли и не мог встать, и Намджун это понял. Стиснув деревянный черенок, Юнги в несколько широких шагов подбежал к ним, замахиваясь на ходу. Глухой удар по затылку, кажется, просто сбил с толку, не навредив паразиту по-настоящему. Хватаясь за голову, Намджун обернулся, он как будто успел позабыть о втором человеке, теперь возмущаясь такой подлости. Но всё это не помешало ему, рыча от злости, вырвать лопату из рук неумело защищающегося человека, и отбросить далеко в сторону. — Черт. Ты стал сильнее, — бросил Юнги, отходя назад и неловко уворачиваясь от ударов. Пытаться отвечать и атаковать не имело смысла. Он не был уверен, что защищаться-то хватит сил. Когда очередной удар Намджуна пришелся точно в выставленное для блока предплечье, Юнги показалось, что он слышит оглушительный хруст дробящейся кости. Боль взорвалась где-то в руке, волной пройдясь по всему телу, отозвавшись в каждой клеточке. Мышцы свело судорогой. В глазах потемнело, а к горлу подступил неприятный ком тошноты. Хотелось упасть на колени, прижать гудящую руку к себе и просто кричать. Но Намджун снова наступал. Сквозь застилающие взгляд слезы, Юнги смазано и как во сне, но всё же видел его движения и бешеный взгляд. Намджун схватил его за грудки, толкнув на что-то твердое. Спину пронзило спицей от удара об угол бордюра. В самый последний момент заметив приблизившегося Чонгука, Юнги всё же смог здоровой рукой вцепиться в куртку Намджуна, толкнувшего его с крыши. И после мир опрокинулся, ухнув в темноту ночного неба. Юнги даже осознать толком не смог, что случилось. Откуда-то снизу донесся испуганный крик Дженни. Наверху Намджуна, кое-как умудрившегося ухватиться за край крыши, уже опутывало волшебной нитью. А он падал. Свист ветра в ушах и тянущая пустота внутри продлились недолго, вот только закончились вовсе не смертельным падением на асфальт. Его поглотил яркий свет, брызнувший в глаза, как лимонный сок. Последнее, что он понял, — Дженни успела разрезать пространство и открыть для него портал. А после тело и сознание провалились во что-то вязкое, не дающее ни шевелиться, ни мыслить, что-то бесконечно темное и умопомрачительно глубокое. Как само небытие. Казалось, больше нет ни пространства, ни времени, ни его самого. Не было ничего привычного, что казалось само собой разумеющимся. И казалось, что мир умер, погиб, исчез. Юнги обуревали паника и страх, он пытался вырваться из колкой паутины собственных мыслей, которые с каждой попыткой уйти становились всё более жуткими, всё сильнее пугали, не выпуская из сети. Он сам строил вокруг себя темницу, сам в ней запирался и просил о помощи у себя самого. Все новые догадки, проникавшие в мысли, как яд, отравляли душу, сводили с ума. В какой-то момент ему показалось, что прошло уже много лет. И он пытался закричать, но не мог. Там у него не было голоса, не было ничего, кроме мыслей и страха. Он сам становился этими мыслями, его душа — страхом. Это длилось целую вечность. И он начинал забывать. Юнги постепенно забывал, что когда-то жил, что у него была семья, дом. Забывал, что такое любовь, сила, мужество, помнил только этот жгучий страх. И ему начало казаться, что так было всегда. Всегда он был один. В этой тьме. Тогда пропал даже страх. Единственное что удерживало его от полного безумия, что заставляло бороться, пытаться вспомнить, пытаться закричать и выбраться. Страх исчез. Потерянный человек остался наедине со своими исчезающими мыслями. Он думал, но мысли его смешивались, повторялись и безнадежно путались, теряя последние крохи смысла. И в тот момент, когда в звенящей тишине растворилась последняя мысль, послышался голос. Он не понимал его, он уже давно забыл, что когда-то тоже говорил. Этот голос влек за собой, манил, и человек прислушивался, силясь не упустить. Юнги встрепенулся, вновь услышав голос, живой, настоящий. Тьма отчаянно цеплялась за его плоть, раздирая кожу, голова уже сильно кружилась, но человек боролся, пытаясь выбраться из оков. Жадно хватая ртом холодный воздух, он рванулся из последних сил и, наконец, выкарабкался из плена, свалившись в реальность, как беспомощный ребенок. — Приди в себя, — говорил голос нечетко. Слова разобрать удавалось едва-едва, Юнги с трудом их вспоминал. Вдох. — Ты меня слышишь? Вдох. И еще один, но намного глубже, резче, с хрипом. А следом — кашель. Тихий, сдавленный, раздирающий горло до сладковатого привкуса. Но эта боль радовала его, она означала кое-что важное. Он всё-таки существовал. Открыв глаза, Юнги попытался осмотреться. Над ним зияла тьма, далекая и высокая тьма неба Междумирья, которую нельзя было не узнать. А вокруг покачивались на высоких тонких ножках круглые шарики света. Бесчисленные огоньки. Юнги чувствовал себя странно среди этих огоньков. В одиночестве и без сил. Может, он стал тенью? Может, всё же умер? Может, просто ударился головой, когда упал в портал? Но даже лежать на этой земле было неуютно, невозможно хотелось домой, к своему Сущему. Хотя бы легко прикоснуться, почувствовать его родное тепло. А может, крепко обнять, раствориться в нежности. Огоньки шевелились и что-то шептали, сбивая, околдовывая. И не было сил даже вдохнуть. Впрочем… Юнги с трудом потянулся рукой к груди. Пальцы наткнулись на что-то мягкое и теплое, раздалось урчание. И в тот момент он четко понял, что тяжесть в груди — из-за лежащей киоре. Куртка была снята и лежала под спиной, рукав свитера был задран до локтя, и киоре свернулась калачиком, грела его, тихо урчала и осторожно вылизывала всё еще гудящую от боли руку. — Ничего себе, — слабо выдохнул Юнги, пытаясь поднять голову. Киоре тоже подняла головку, глядя маслянистыми черными глазами. Она казалась совсем не такой, как бродяжки, попадавшиеся возле города. Чистая, ухоженная, красующаяся перламутровыми камушками на коже, ничуть не делавшими ее пугающей. — Ты, что же, лечить меня пытаешься? — Не пытается, а лечит, — раздался голос позади. Тот самый, что звал его из небытия. Приятный и будоражащий женский голос, пробиравший до мурашек. Юнги попытался сесть, но голова закружилась. — Нет-нет, не спеши. Дай нам еще немного времени. Ключам нельзя находиться в Междумирье без Сущего… это постепенно их убивает. Ты был слишком близок к смерти, когда моя киоре тебя нашла. — И сколько я тут пробыл? — Полагаю, ты провел в этом поле несколько часов в полном одиночестве. И еще почти час мы сидим здесь с тобой. — Слишком долго. Чонгук… я должен идти… — Не переживай об этом, Юнги, — возразил голос. На плечо его легла рука, не дающая снова подняться. А следом он увидел и саму девушку, присев рядом, она мягко улыбнулась, успокаивая и подбадривая. Длинные темные волосы блестящим водопадом лежали на голубом платье. В темных глазах горели волшебные огоньки, будто там прятались миллиарды ярчайших звезд. А от нежной улыбки сердце заходилось, разливая по венам приятное тепло. Она была не простым жителем Междумирья. И даже не Сущим. Юнги готов был поспорить, что она — существо совершенно другого толка. — Меня зовут Джису. Я из народа наблюдающих, как и Юдоль. Мы наблюдаем за мирами, следим за судьбами, а иногда и немного их меняем. — Получается, Юдоль не одна такая?.. — недоуменно выдохнул Юнги. Почему-то ему казалось, что Юдоль — что-то вроде божества, единственного и незаменимого, которое держит в своих руках все судьбы всех миров. — Так и есть. Она держит в руках судьбы всех миров, — кивнула Джису, отвечая на его не озвученные мысли. — Потому что она — правитель нашего народа. Но каждый из нас может иногда что-то подправить. И, признаться, это именно я развязала тебе руки десять лет назад, позволив сделать свой собственный выбор. — Но зачем? — Юнги нахмурился. Стоило ли вообще доверять этой странной дамочке? — Юдоль сказала, что это всё и запутало, это всё испортило. Что из-за ребенка моя душа раскололась. А если теперь всё это приведет к хаосу и гибели моего мира?.. Прости за грубость, но не слишком ли легко ты играешь с судьбами? — Хаос — первый из Великих Творцов, давший начало всему, что породило тебя. Он не добро и не зло сам по себе, не хорош, не плох. И для гармонии частичка хаоса должна быть во всем. Некоторые забывают, но идеальный порядок губит миры ничуть не реже, чем полный хаос. Юнги вздохнул, прикрывая глаза. Он безнадежно верил в эти слова, но всё еще не мог разрешить себе поверить Джису. А вдруг она — враг? Вдруг врет и пытается его запутать? На фоне мурчания киоре в его голове снова и снова звучали одни и те же вопросы. Что делать? Как быть? Кому доверять? И эта неопределенность в реальности в тот момент ужасала его куда сильнее, чем те мгновения, проведенные во тьме. — Знаешь, Юнги, многие в нашем народе считают, что Юдоль уже… пора уступить место новому правителю. Она порой принимает не те решения, что должна. И это нас пугает. Заставляет действовать исподтишка, как сейчас. — Как сейчас? — Юдоль не хотела, чтобы ты был ключом Чонгука, — ласково заправляя за ухо его пряди, шептала Джису. — Потому что ты был особенным. Ты был сильным, невероятно сильным. Обычные ключи лишь единожды открывают дверь, но мы все знали, что ты сможешь делать это столько раз, сколько пожелаешь. Поэтому она пыталась разбить твою душу. — Пыталась?.. Разбить?.. — Не ребенок ее расколол. А боль, которую принесло расставание. Твое горе, терзавшее дни и года после ухода семьи. Именно страдания лишают ключ его волшебной силы, на это Юдоль и рассчитывала. Но ты и тут оказался сильнее, чем она могла ожидать. — Джису смотрела с таким восторгом и восхищением, что сомнений в правдивости и искренности больше не возникало. Именно так когда-то давно маленький Джун смотрел на своего самого любимого бейсболиста, своего кумира, своего героя, который согласился подписать мяч после игры. — Даже согласился спасти весь свой мир… Юнги почувствовал укол где-то между ребрами. Это заворочалась совесть. — Знаешь, первые несколько дней я был почти уверен, что не хочу его спасать. Что мне плевать на него, ведь он отвратителен, жесток и несправедлив. Единственным, что я тогда хотел спасти, был сам Чонгук. Он мне действительно нравился, и больше я не думал ни о чем… — Первая вспышка влюбленности часто ударяет в голову. — Джису кивнула. — Как шампанское. — Это точно. Но сейчас мне стыдно. Столько людей, животных, растений, столько лет истории и прогресса, столько трудов, открытий и творений. А меня волновал только вовремя подвернувшийся хорошенький парень, спасший от уныния. Отвратительно. — А я думаю, тебе нечего стыдиться. Каждая живая душа в первую очередь думает о себе, о том, что рядом с ней, что близко, знакомо и дорого. И о том, что наполняет именно ее жизнь светом и радостью. Это нормально. — Выходит, мы все мелочны? — Юнги горько усмехнулся, проводя пальцами по камешкам на теле киоре. Та зажмурилась, вытянув шею, коснувшись теплой мордочкой его подбородка, щекоча дыханием. — Немного, — согласно покивала Джису, отводя взгляд. — Но всё глобальное начинается с мелочи. Вполне может быть, что все мы — лишь крохотные частицы безграничного сна гусеницы, что спит в коконе и ждет своего шанса расправить крылья. Вот и ты в начале думал лишь о Чонгуке, но, получив шанс осмотреться и осмыслить, понял, как много вокруг других важных и хороших вещей. Ведь так? Знаешь, лично я считаю, что это самый лучший подход… Когда кто-то сразу бросается спасать всех и всё, сразу горит масштабными идеями, он забывает о важных деталях. Не чувствует их значимости, а потому не может видеть картину целиком. Как Чонгук. — Не уверен, что понимаю. — Понимаешь, я это чувствую. А еще… не стыдись того, что именно влюбленность повела тебя вперед в самом начале. Без этого первого шага не было бы пути, что ты прошел. Без этого желания спасти возлюбленного не было бы готовности спасти весь мир. А без этой влюбленности не было бы покоя и счастья в твоей израненной душе. А как спасать мир, когда самому… хочется умереть? — Я… Юнги замолчал, не находя слов, и просто закрыл лицо руками, боясь, что из глаз потекут горячие слезы. Он уже понимал, что Джису знает о нем абсолютно всё, так что ни капли не удивлялся, но ведь до этого момента даже самому себе не решался прямо сказать некоторых вещей. Выходя на балкон покурить, он порой слишком задерживался, завороженно глядя вниз, на тротуар. Натыкаясь в кладовке на свои красные веревки, он уже давно думал вовсе не о приятно проведенном с кем-то времени. Нарезая для ужина овощи, снова и снова замирал, оглядывая острое лезвие ножа. У него были причины жить. А еще было понимание, что иногда никакие причины, увы, не дают тебе желания. — Уверена, ты много раз слышал эти громкие фразочки про силу любви. Но в вашем случае все они оказались правдой. Без этой влюбленности ты бы не смог открыть дверь, помочь Чонгуку с паразитами. Ты бы от всего этого отказался. Ты бы пришел за сыном раньше, не встретился с Дженни, и эта встреча не заставила бы ее поменять планы. Она бы отправилась на притворное свидание с паразитом, которого смогла выследить, но погибла, оказавшись не готовой к силе его приятельницы… Пришлось бы десятки лет ждать новый ключ, а за это время такие сильные паразиты успели бы устроить в вашем мире настоящий кошмар. — Если всё так, как ты говоришь, — пробормотал Юнги, повернув голову и пытаясь заглянуть собеседнице в глаза, чтобы снова увидеть скрытый в них космос, — то получается, Юдоль своей жестокостью лишь помогла. Хотела убрать меня с пути, а сама лишь этот путь мне указала. Разве не так? Может быть, не так уж это и плохо тогда? — Юнги, — вздохнула Джису как будто с болью. — Ты должен понять, где я нахожу разницу, почему считаю, что Юдоль перешла границы. Видишь ли, ее методы всегда были грубыми и жесткими. Но суть в мотивах. Если родитель строго наказывает ребенка, чтобы приучить не баловаться с ножами, это воспитание. А если родитель бьет ребенка в и без того больное место, чтобы он скорее умер и не доставлял хлопот, это чудовищная жестокость. Даже в том случае, если она приведет к чему-то хорошему… Пока правителем движет желание помочь и спасти, мой народ принимает грубые поступки. Иногда без боли даже занозу вытащить нельзя. Но Юдоль начала ставить перед собой другие цели. Убрать, убить, уничтожить. Недавно я узнала, что именно она отправляет в твой мир сильных паразитов, обещая им, что дело будет простым. — Что?! — Юнги всё же сел. Не веря своим ушам, он смотрел на Джису. — Как это понимать? — Ей надоело возиться с проблемным Сущим. Юдоль решила, что для всех лучше будет, если его не станет. Кто-то из наших согласился, кто-то нет, но почти все были вынуждены наблюдать, потому что не смели выступить против правителя. И только некоторые осмелились вмешаться, снова изменив твою судьбу, снова дать выбор, чтобы позволить зародиться влюбленности, если та захочет. — Некоторые… это ты? — Я не могу позволить, чтобы Чонгук умер. — Джису опустила взгляд, поджала плечи и стерла со щеки покатившуюся слезу. — Он не такой, как прочие Сущие, он слабее и беззащитнее. Но это же не значит, что заслуживает, чтобы его просто вычеркнули. И, как видишь, он доказал, что, будучи слабым, можно раз за разом побеждать даже хитрых и могущественных противников. — Да. Похоже, Дженни была чертовски права. Сила Чонгука — в его умении нравиться, раз за него заступаются даже подобные тебе. — Юнги… — Джису вдруг оглянулась, всматриваясь в видневшийся позади поля лес, мрачной стеной стоящий в отдалении. Вновь повернувшись к человеку, она осторожно взяла на руки почти спящую киоре и встала. — Я помогла тебе выжить, а ты теперь помоги мне закончить это дело. — Как именно я могу помочь? — без лишних раздумий спросил мужчина, тоже поднимаясь. Он чувствовал себя прекрасно, ни боли в мышцах, ни усталости, ни гудения в голове. Даже еще недавно бывшая сломанной рука почти не ныла. И понимание, на чьей он стороне, было стопроцентным. — Это я объясню по дороге. Идем. Будем спасать твой… — Она на мгновение оглянулась с лукавой улыбкой. — …любимый мир. — Не от паразитов, верно? — Верно. От Юдоль.