Вариант «Омега», или Всё под контролем

— Пап, можно я у тебя поживу некоторое время? — спросил он, с надеждой глядя на Ларри. — А что такое? — насторожился тот. — Ну, хочу с тобой пожить, разве это плохо? — Думаю, твоя мама будет против, — осторожно заметил Ларри. Эрика действительно не любила, когда Ник ходил к нему в гости, считая условия, рабочие и домашние, неподходящими. — Не будет, — вздохнул Ник и погрустнел. — Почему? — попытался уточнить Ларри. — Мы поссорились, — признался Ник. — Из-за чего? — Она… Она ждёт ребёнка, ей уже не до меня! — отчаянно выкрикнул Ник. — Она постоянно ходит по этим обследованиям! Я ей рассказываю, она не слушает! Она даже не ругалась вчера, когда я опоздал на два часа! А сегодня… сегодня я сказал, что пойду к тебе, а она даже не ответила! — Погоди, так она знает, что ты у меня? — спохватился Ларри. — Не знаю, — буркнул Ник. — Я говорил, услышала она или нет — не знаю. Он помолчал и добавил, глядя на него исподлобья: — Хорошо, что ты не женился. — Почему? — снова спросил Ларри, а внутри всё упало. — Потому что твоя жена тоже бы завела ребёнка, и ты бы про меня забыл. Я что, вас не устраиваю?! — отчаянно выкрикнул Ник, а Ларри почувствовал, как у него заныло сердце. Доигрались. Старый дурак. И ты туда же. Головой надо было думать! — Так можно я у тебя поживу? — спросил Ник еле слышно. Ларри вздохнул и заставил себя ответить. — Погоди, я позвоню твоей маме. Спрошу, знает она вообще, где ты, или нет. Эрика ответила не сразу. Ларри уже хотел было положить трубку, но выяснить надо было. Он дождался ответа и, извинившись, задал сразу интересующий вопрос. — Ник у меня сейчас, ты знаешь? — Знаю, — вздохнули ему в трубку. — Как он? У нас что-то в последнее время… не клеится. — Обижен, — честно сказал Ларри. — Он считает, что ты ему мало уделяешь внимания. — Я не успеваю, — в трубке снова вздохнули. — Мне иногда кажется, что он знает… — Знает, — прямо сказал Ларри. — И очень переживает по этому поводу. — Поговори с ним, а? — попросила Эрика. — Я не знаю, как ему объяснить. — Ладно, — согласился Ларри, остро ощущая, как внутри разливается тоска. Ларри прекрасно помнил, что стало причиной развода. Отправной точкой. Эрика застукала его за приёмом таблеток. И устроила скандал. Кажется, он даже слышал, как разбиваются её представления о нём. Весь скандал прошёл исключительно шёпотом, чтобы не слышал Ник, но был самым громким за всю их семейную жизнь. — Ты что, омега?! — возмущённо шептала Эрика, опасаясь разбудить Ника, но по лицу было видно, что она просто запредельно зла и едва сдерживается, чтобы не начать кричать. — Гамма, — честно ответил Ларри. Эрика разжала кулаки, несколько раз глубоко вздохнула и выдала уже более спокойно, но всё так же возмущённо: — Ты не вздумай сказать сыну, он у нас бета, ему не нужны такие глупости. Ларри молча кивнул. По правде говоря, он и Эрике-то говорить не собирался, мама всегда твердила ему, что из этого не выйдет ничего хорошего. Гамма — это не пойми что, и это не то, чем стоит гордиться. И ведь оказалась права — не вышло ничего хорошего. Собственно говоря, Ларри никогда жену не обманывал, она просто не спрашивала. Стала свидетелем гона и решила, что он альфа. А дальше родился Ник, и пошло по накатанной. Ларри исправно принимал таблетки и никак не мог понять, зачем бете альфа? Она же не чувствует его запаха, не теряет голову. У них даже сцепки нет, если уж на то пошло. Но Эрике нужен был именно альфа, и она регулярно пилила мужа, что он «не такой», нетипичный и тому подобное. Пока наконец не узнала, что он искусственный. Ну что ж, нормального альфу она себе в итоге нашла. Нику они, естественно, ничего не сказали. Правда, он и сам потом говорил: «Папа, ты слишком нерешительный для альфы», видимо, сравнивал с Доном. Но это мелочи, совершеннейшие мелочи. Ларри кивал и не переубеждал сына: было слишком рано. А сейчас о том, что всё по-другому, он сказать не мог уже в принципе. Пришлось брать Ника с собой в музей, дома Ларри его оставить не мог. Ник только обрадовался — он давно просился к отцу на работу, только как-то не получилось, то Эрика не разрешала, то Ларри было некогда. А с учётом последних событий, некогда ему было довольно часто. Кажется, предыдущий раз Ник был в музее ещё до Рождества. Неудивительно, что он так по всем соскучился. Оставив Ника в египетском зале, Ларри пошёл на первичный обход. Ник с Аком ладили отлично, и Ларри даже втайне надеялся, что Ак сможет поднять сыну настроение или даже разговорить. Потому что сам он, признаться честно, не знал, как подходить к этой теме, особенно сейчас, когда у него ныло в груди это противное «ребёнок переживает из-за матери, а тут ты ещё» и он совершенно не знал, что делать. А поговорить надо было. Потому что Ник был обижен на весь мир и на Эрику в частности. Оставить «пожить у себя» его Ларри не мог. Уже хотя бы потому, что сам едва сводил концы с концами. Они сводили. «Ты предаёшь своего ребёнка!» — бубнил внутренний голос, и Ларри, слушая его, всё сильнее ощущал тяжесть на душе. Он плёлся по коридорам, с трудом выполняя привычную работу, не отреагировал на шутки Джеда, не заметил, как Декстер бросил в него чем-то. Обход сегодня занял вдвое больше времени, и кто бы знал, как Ларри отчаянно не хотел идти обратно в египетский зал, потому что… Потому что не знал, о чём говорить с собственным сыном. И как объяснить Нику, что беременность Эрики — это не личное оскорбление для него и ненужность, просто так сложилось? «Так сложилось, — бурчал внутренний голос. — Думать надо было, как складывать. Эрика-то ладно, у неё семья, а ты? Ты-то на что надеешься? На то, что твой сын с радостью примет факт второй беременности, когда он не знает, как относиться к первой?» Вот и Ларри не знал. Но отчаянно хотел, чтобы Ник понял, что в этой ситуации нет ничего страшного, и появление брата или сестры — это не плохо. Это может быть хорошо. Потому что эта ситуация касалась и его тоже. Когда Ларри подошёл к египетскому залу, он услышал громкий смех. Смеялся явно Ник, к тому же и не один. Поспешив к ним, Ларри застал совершенно идиллическую картину — Ник и Акменра сидели прямо на саркофаге, как совершенные мальчишки, смеялись и разговаривали. Ник смеялся. Действительно, Акменра умеет найти контакт. Похоже, Ник успел ему пожаловаться про проблему внезапного братика или сестрички, судя по тому, что Ларри услышал краем уха. Только что здесь тогда смешного, если сын очень переживал по этому поводу ещё где-то час наза? Да и Ларри вместе с ним, хотя совершенно по другой причине. — У меня была такая же ситуация, — уверенно рассказывал Ак, а у Ларри всё внутри похолодело. — Только я был тем самым младшим ребёнком, на которого злился старший, — продолжил Ак, и Ларри едва не уронил фонарь, настолько он ожидал услышать что-то не то. — Да ладно! У тебя брат есть? А где он? — подпрыгнул на месте Ник. — Никто не знает, его мумию ещё не нашли. Но не в этом музее точно, — улыбнулся Акменра, и Ник фыркнул. — Хорошо, что не в этом музее! Здесь должен быть только один фараон. Ну так что там про брата? — Пока я не родился, на трон должен был взойти он. Но потом родители внезапно поменяли своё решение. — Он, наверное, сильно обиделся! Я б обиделся! — Ник скрестил руки на груди и надулся. Акменра улыбнулся ещё сильнее. — Конечно, обиделся! Он же готовился к этому много лет. А тут я, только родился — и уже на трон собирается. Он неслабо так обиделся, ещё с самого моего рождения, хотя лично я ему точно ничего не сделал. И кстати, у нас тоже разница с ним в десять лет. Как и в твоей ситуации, — Акменра помолчал несколько секунд, будто что-то вспоминая, и продолжил: — Так вот, он меня просто ненавидел. — Как тебя можно ненавидеть? Ты же классный! — искренне удивился Ник. — А вот, — улыбнулся Ак. — Всё произошло потому, что старшему брату родители совершенно не уделяли внимания, сосредоточившись только на мне, а я потом понять не мог, что я такого сделал, что он меня ненавидит. Они просто… так заботились обо мне, что совершенно забыли о нём, — Акменра упёрся двумя руками в саркофаг и подался вперёд, встретившись взглядом с Ларри. На несколько секунд. А затем снова продолжил рассказывать. — Но твои родители совсем не такие. Уверен, они не забыли про тебя, просто был период, когда на них навалилось много-много дел.Твоя мама готовит ужин? А в школу тебя отправляет? Будит по утрам?.. — Да, — задумчиво протянул Ник. — У неё действительно много дел, но она всегда отправляет меня в школу, готовит завтрак и следит за тем, чтобы я не проспал… — Вот видишь, ей не всё равно, просто она пытается всё успеть. — Да, пытается, — закивал поспешно Ник. — У неё даже планинг есть, чтобы она ничего не забыла. — А твой отец каждую ночь работает, что тоже само по себе нелегко, а уж у нас тут… — У вас тут круто! — перебил его Ник. — Я, конечно, понимаю, что каждую ночь тяжело, но как же тут круто! И он справляется! Он без музея уже не может, ты сам мне говорил! Ты же говорил, помнишь? — Ник получил в ответ поспешный кивок и тут же продолжил. — Так что работа классная, музей ваш замечательный! И папа у меня замечательный! Ты знаешь, какой у меня замечательный папа? — вдохновенно вещал Ник. — Да, папа у тебя и правда замечательный, — широко улыбался Акменра, кивая, а самому Ларри внезапно стало жутко неловко, и он отправился на внеочередной обход. — Не хочу быть как твой брат, — услышал он, уходя из зала. — Не хочу. Я точно не буду. Ларри вернулся в египетский зал минут через тридцать, столкнувшись с Ником на входе. Тот, повеселевший и совершенно довольный, убежал играть с гуннами, оставив их двоих наедине. Акменра едва заметно улыбался, глядя на Ларри, и выглядел совершенно спокойно. Чего нельзя было сказать о Ларри. Вся эта ситуации, все эти мысли доконали его, вытрясли нервы за полчаса, довели едва ли не до истерики и нервного срыва, а главное, он не знал, не знал, что он хочет в этой ситуации и что ему вообще делать. «Сказал или нет? Сказал или нет?» Что за бред, почему Ак должен был что-то говорить, он же прекрасно понимает, что это нельзя, а… Кто его знает, как у них вообще тут разговор происходил. — Ты ему сказал? — спроси Ларри, убедившись, что Ник действительно ушёл. — Нет, — спокойно ответил Акменра. «А почему?! Ты что, всё-таки хочешь от него избавиться, вот это вот, да?» — едва не воскликнул Ларри, даже рот раскрыл, но вовремя прикусил язык. Акменра, похоже, всё прекрасно понял, потому что следующий вопрос был наивен и абсурден одновременно: — А что, надо было? — Нет, — вздохнул Ларри, поняв, какую глупость он только что едва не ляпнул. — Не надо. Сейчас не надо. У него там с мамой это всё, а ещё мы тут… — Ларри, — перебил его Акменра. — Хранитель Бруклина. — А? — обессиленно отозвался он. Акменра протянул руку, коснувшись его плеча, притянул к себе и прижался губами к виску. — Да просто… да просто это совпало в одно время, а если он узнает, что мы тоже… он подумает, что и я его бросил, и вообще тогда… — Не подумает, — Акменра погладил его по волосам, — он умный. Но знать ему действительно пока не стоит. Не время. Никому не время. Ларри закрыл глаза, глубоко дыша: от всех этих мыслей болела голова, а прикосновения Ака хоть как-то приводили его в норму, хоть как-то помогали справиться, а ведь это он должен его поддерживать, а не наоборот… — Что это вы тут делаете? — раздался звонкий голос Ника так внезапно, что Ларри даже вздрогнул. Но Акменра его не отпустил. — Головную боль снимаем по древнеегипетскому способу. У твоего папы так ужасно болит голова, — спокойно сказал он. И ведь не соврал же! — Ух ты! — загорелся Ник. — А меня научишь? — Конечно. В четыре руки оно вообще лучше. Могу прямо сейчас показать, только пойдём тогда в комнату охраны. Акменра всё-таки пришлось отпустить, но и голова стала болеть меньше. А если уж они его ещё и полечат древнеегипетским способом, то она просто обязана пройти. После массажа головы Ларри вообще уснул. И проспал несколько часов, проснувшись только тогда, когда сработал таймер на наручных часах. То есть почти всю ночь. Оставшегося времени хватило на то, чтобы помочь Аку переодеться, всех проверить и в общем-то всё. Как оказалось, Акменра с Ником всю ночь работали за него (это Ник так гордо сказал, «работали»), а он спал. Ларри стало стыдно. Он потерял столько времени, хотя мог бы потратить его с пользой… Не мог. Днём он совершенно не спал — как раз пришёл Ник, и он не успел. Те несколько часов перед сменой отдыхом не назовёшь. На работе его рвали на части противоречивые мысли об Эрике и его собственной ситуации. А уж когда Ак с Ником сделали свой древнеегипетский массаж, вариантов просто не осталось. Его вырубило. И это было понятно. Потому что иначе был он упал на ходу и заснул в каком-нибудь из залов. Они собрались домой достаточно быстро, Ларри ещё нужно было отвести Ника домой, Эрика попросила. Сегодня был выходной, поэтому в школу ему было не надо. Воскресенье. Эрика всегда отпускала его к Ларри с субботы на воскресенье. Ник успокоился. Он ещё вчера уже понял, что его обида была совершеннейшей глупостью, и всё не так плохо, как он представил, так что сегодня его настроение было просто прекрасным. Ларри внутренне немного расслабился, чувствуя, что кризис миновал, но всё-таки один момент не давал ему покоя, и интересовал его достаточно насущно — чтобы самому так не проколоться. — Ник, а как ты узнал, что твоя мама ждёт ребёнка? — осторожно спросил он, когда они уже перешли большую улицу и свернули во двор. Идти оставалось минут пять, и Ларри понял, что нужно спрашивать сейчас. — Услышал её разговор по телефону с врачом. А потом нашёл её анализы. Она ведь даже мне ничего не сказала! — снова возмутился Ник, но, впрочем, быстро остыл. — Я знаю уже недели две, но она всё равно делает вид, что ничего не понимает. Ещё и некогда ей всё время. — Ник, у неё сейчас много забот… — попытался вклиниться Ларри, но Ник его перебил. — Да знаю я, знаю, — заявил он, — Ак мне вчера рассказывал. Но можно же было сказать, а? Если она хотела, чтобы я ей помогал или хотя бы не мешал, можно же было сказать. Но она не хочет… Или она просто думала, что рано? Не знаю. Но поведение-то у неё изменилось. Как это можно не заметить? «А у меня не изменилось?» — едва не спроси Ларри, но вовремя сдержался. Хотя когда Ник ответил на незаданный вопрос, он от неожиданности запнулся на ровном месте. — Вот у тебя не изменилось, ты как был рассеянным, так и остался… папа! — Ник подхватил его под руку, и Ларри удержал равновесие. — Если бы у тебя забеременела жена, то я бы сразу узнал. Но это невозможно. — Почему невозможно? — всё-таки ляпнул Ларри, принимаясь отряхивать брюки, чтобы скрыть своё замешательство. — Потому что у тебя нет жены, — заявил Ник. — А если бы и была, то ты бы не работал в музее. Потому что женщины не любят, когда их мужья не ночуют дома. Так мама говорила. «Только если они сами не живут в музее», — добавил мысленно Ларри, подходя вместе с Ником к дому. Их странный разговор закончился, можно было не отвечать. Они пришли. — Я дома, — возвестил Ник, почти сразу же убегая на кухню. Эрика встретила их у двери, и когда Ларри хотел было уже уходить, придержала его за руку. — Ты поговорил? — негромко спросила она. Видно было, что она довольно сильно переживает, но скрывает это. Ещё бы, много лет она была для Ника непреложным авторитетом, и тут всё начало трещать по швам. — Да, — ответил Ларри, отпуская ручку двери. — Он успокоился и больше не сердится. — Хорошо, — вздохнула Эрика, она заметно расслабилась, Ларри заметил усталость в её взгляде, как будто она всю ночь не спала, но ничего спрашивать не стал. — Ума не приложу, откуда он узнал… — Он услышал твой разговор с врачом. И нашёл анализы, — Ларри решил ничего не скрывать. Зачем, если всем уже всё известно в этой истории. Эрика устало потёрла лоб и вымученно улыбнулась. — Вот как. Мне казалось, я тихо разговариваю… — Когда ты вообще собиралась ему сказать? — спросил Ларри, внимательно глядя на неё. Эрика снова вздохнула и встретилась с ним взглядом. — Попозже… Когда стало бы уже видно. Месяце на пятом. — А сейчас какой? — спросил Ларри, хотя прекрасно понял, что она может не ответить — это не его дело. — Почти третий. Где-то перед Рождеством. Я сама узнала недавно… «Срок почти как у нас. В пересчёте», — подумал Ларри, отводя взгляд. Он не мог не думать, что обе эти ситуации случились параллельно. Только у Эрики больше моральных прав, у неё полная семья, она женщина, она может, а… — Мама, ты будешь завтракать? — раздался с кухни голос Ника. Эрика улыбнулась и отозвалась спустя несколько секунд, Ларри заметил, как она помедлила. — Да, сейчас приду! Ты пойдёшь с нами? — повернулась она уже к Ларри. Тот отрицательно покачал головой. Он не мог. — Нет, мне надо идти отдыхать после смены. Вечером опять на работу, — он привычно улыбнулся, пожимая плечами, и снова взялся за ручку двери. — Ник, пока! — Пока, пап! — раздалось с кухни: там Ник явно орудовал с завтраком, что было неудивительно: в музее еды совершенно не было, только кофе, и он изрядно проголодался. — Ларри, спасибо, — внезапно сказала Эрика, подходя ближе. — Просто спасибо. Мне очень важно… я очень тебе благодарна. Её ладонь легла на плечо, и Ларри ощутил странное тепло и забытое чувство благодарности в свой адрес. Уважение. Понимание. Чуточку, хоть капельку понимания, что ему действительно важно то, что происходит с их сыном. Он ощутил, что они не враги. Приятели. Что они просто могут общаться друг с другом без этого выматывающего напряжения, недоверия, которое обычно у них было. Просто общаться. Как сейчас. — Пожалуйста, — ответил он, перед тем, как уйти. — Пожалуйста.