Вариант «Омега», или Всё под контролем

Тётя Берта появилась снова где-то к обеду. Появилась и утащила Ларри домой. Они с Макфи сидели в комнате охраны с самого утра, смотрели записи с камер главного холла, перебивали друг друга и разговаривали. Ларри не заметил, как пролетело время. От усталости немного кружилась голова, но когда он понял, что доктор Макфи его понимает — о, это было непередаваемо. Первые полчаса тот, конечно, считал, что его дурят и над ним издеваются. Но, открыв все записи с камер наблюдения и сопроводив это подробными рассказами о происходящем, Ларри всё-таки убедил его, что не придумывает и не идиот. И директор сам не идиот, раз видел это. Как только до Макфи это дошло, он ощутимо выдохнул, и разговор уже пошёл легче, перейдя в более дружеское русло. Об одном только Ларри намеренно умолчал. О том, почему он до сих пор сидит в уличной куртке в помещении, ссылаясь на холод, и о том, в каких они с Акменра тесных отношениях. Он вообще умолчал, о том, что они с Акменра вообще в каких-то отношениях. Впрочем, это Макфи вообще не интересовало, ему это даже в голову не пришло. Тем лучше, тем лучше. Директору вообще было сейчас не до того. Он выглядел как человек, которому на голову свалилась целая тонна информации. Целая полновесная тонна!.. Но, впрочем, по сути так и было. — Что, он узнал обо всём, да? — спросила уже дома тётя Берта. Ларри сначала покивал, потом покачал головой и коротко глянул на неё: — О чём узнал? — О том, что творится. Ну, обо всём этом... а то он даже меня спрашивал, что я тут делаю. И к мистеру президенту пристал. — К Рузвельту попробуй пристань, — проворчал Ларри. — Да, он узнал о том, что происходит ночью в музее и был очень удивлён, по меньшей мере. — А про вас... про вас с Аком, — тётя посмотрела очень пристально, — он тоже узнал? Ларри дёрнул плечами и отрицательно покачал головой. — И ты не сказал ему о вашем... положении? Он ничего не заподозрил? — Нет. Ему было определённо не до того. И пока что долго будет не до того... во всяком случае, я на это надеюсь. тётя немного помолчала. Потом вздохнула, обняла племянника и погладила по голове. — Хорошо, кецеле майне. Пусть будет так. Может, так и лучше. Во всяком случае, ему теперь есть чем заняться, а ты можешь пока не переживать. Твой директор на ближайшее время явно заострит своё внимание на более насущных вещах. Ларри закрыл глаза, искренне надеясь, что тётя права. Время шло своим чередом. Близился декабрь. Двадцать седьмого декабря Ларри должен был отправляться в клинику на операцию. А пока в музее готовились праздновать Рождество. — Ах, рождественская ночь! — восторженно любила повторять тётя Берта. — Что может быть прекраснее? Именно эту её фразу Ларри вспоминал, пока в музей ехали парамедики. Сперва, как говорится, ничего не предвещало: обычная праздничная суета. А потом позвонил Макфи. Ларри ответил, приготовившись убеждать директора в том, что в музее всё в порядке, но внезапно услышал: — Дэйли? Откройте мне дверь главного входа, я забыл ключи! Вы, надеюсь, не против, что я решил встретить Рождество в вашей весёлой компании? Ларри похолодел. А потом почувствовал, что его натурально завязывают в узел. Почему-то сразу стало понятно, что эта ноющая боль в животе сама собой не пройдет. А уж когда Макфи эпично встретился с ним лицом к лицу и обозрел масштабы происходящего... Тётя Берта в результате от души наорала на директора, который даже заикаться начал от неожиданности, и пригрозив ему «десятью казнями египетскими», принялась вызывать Скорую. Ларри, не удержавшись, истерически заржал и сразу же схватился за живот, потому что смеяться сейчас было той ещё идеей: но само сочетание «казней египетских» и тёти Берты просто не оставляло выбора. Макфи стушевался и залпом выпил целый бокал глинтвейна, стремительно понимая, что он вообще ничего не понимает. До прибытия Скорой тётя едва не довела беднягу директора до инфаркта и приступа совести одновременно: Ларри вскользь подумал, что медицинская помощь вполне может понадобиться уже не только ему самому. Акменра едва не уехал с ним, насилу удалось уговорить его остаться: вторая половина ночи, ну куда. Врач усмехался, глядя на них, но ничего не сказал даже тогда, когда Ак всё-таки коротко поцеловал Ларри в губы. Состояние было откровенно так себе, точнее, куда паршивее, чем обычно; и, устроившись на каталке, Ларри хотел только одного. Чтобы ничего плохого не случилось. В ушах стояли слова, которые Ак шепнул ему пару минут назад: «Я буду вас ждать». Ларри улыбался, как дурак, одновременно чувствуя, что физическое самочувствие оставляет желать лучшего. Боль накатывала волнами, так, что пальцы сжимались до побелевших костяшек. Проклятье! Если бы не треклятый директор, всё пошло бы по плану, спокойно, через два дня! Долбаный Макфи, сын крокодила! Фак! Как не заржать, вспомнив это ругательство шёпотом в исполнении Акменра? Тётя Берта тоже поехала в клинику: для контроля, как она выразилась. За время поездки она успела поговорить со всеми, включая водителя. Врач бросил бесплодные попытки провести нормальный опрос, а Ларри облегчённо выдохнул, когда его немного оставили в покое. Зато приехали они максимально быстро, и кажется, бригада неприлично обрадовалась, когда тётя Берта вышла из машины, переключив своё внимание на сотрудников приёмного отделения. Кажется, она серьёзно настроилась поставить всех в этой больнице по стойке смирно. То ли из-за боевого тётиного настроя, то ли из-за соответствующего состояния на Ларри напала целая толпа врачей. Его таскали по кабинетам, что-то спрашивали, что-то измеряли, выкачивали кровь, водили датчиками по животу — брр, мерзкими, мокрыми, холодными датчиками! После очередного исследования, когда ему наконец сказали «а теперь вам надо полежать», тётя Берта направилась в палату и прямо у двери заловила лечащего врача. Когда тот сумел вырваться, вид у него был довольно измученный. — Мама? — сочувственно спросил врач. Ларри отрицательно покачал головой и улыбнулся. Его самого поведение тёти нисколько не напрягало. В любом случае, наблюдать за ней со стороны было довольно забавно. — У вас на двадцать седьмое было запланировано. Хорошо отметили Рождество? — улыбнулся врач. Ларри в ответ лишь пожал плечами: хорошо, ага. Если бы не припёрся этот Макфи! А потом его снова накрыло долгой затяжной болью, и стало совершенно не до Макфи. Где-то в коридоре громогласно разговаривала тётя Берта: кажется, напрашивалась в операционную. И Ларри в общем-то был даже не против. Оставаться одному в этот момент совсем не хотелось. Подготовку он по факту запомнил плохо. А вот в операционной у него внезапно в мозгах прояснилось. Стало принципиально не отрубиться в процессе, хотя анестезиолог его заверял, что «всю операцию пациент находится в сознании». Но когда ребёнка наконец показали, Ларри замер, встретившись с ним глазами. Это был отчаянно понимающий, серьёзный взгляд внезапно голубых глаз. Он видел этот взгляд сотни раз в зеркале.