По ту сторону

Следующим утром Николая довольно грубовато будит Яким: — Барин, просыпайтесь! Да проснитесь же! Взъерошенный, невыспавшийся и сердитый, Николай вытаскивает голову из-под теплого одеяла: — В чём дело? — К Вам господин Пушкин пожаловали… Одно только упоминание о друге заставляет Николая подскочить на месте и испуганно выдохнуть: — Александр Сергеевич?! Яким, быстрее, принеси мне чистую рубашку! — Да принес уже, барин, принес. Не торопитесь, вон, руками в рукава не попадаете… Я и воду принес, для умывания… Николай едва ли не ныряет в небольшой тазик с головой, так энергично он умывается. Мокрые капли стекают по бледному лбу, пряди волос липнут к щекам, но ему уже всё равно. Вряд ли Пушкин явился бы так рано без особой на то причины. Едва не поскользнувшись на верхней ступеньке и кубарем не скатившись вниз, Гоголь спускается на первый этаж. — Александр Сергеевич! Простите, что заставил вас ждать! — Право, какие пустяки. Это вы простите, что пожаловал вам в столь ранний час, но дело не требует задержек, — Солнце русской поэзии выглядит отнюдь не ясно: под глазами залегли серые тени, лицо кажется осунувшимся и бледным, словно Пушкин несколько ночей не спал вовсе. — Неужели кто-то еще умер? — с тревогой спрашивает Николай. По мрачно сжатым губам Александра Сергеевича он догадывается об ответе. — Увы. На этот раз восьмилетний внук графини Волоцкой. И, как я уже успел выяснить, пару дней назад в том же доме умерла дочь кухарки. Оба ребенка обнаружены прислугой, на лицах обоих — выражение ужаса. И я практически уверен, что оба умерли от разрыва сердца. — То есть, их до смерти кто-то напугал? — хриплым от напряжения голосом уточняет Николай. — Или что-то, — кивает Пушкин, — дело, друг мой Николай Васильевич, крайне серьезное. Какое-то чудовище вошло во вкус и почуяло безнаказанность. Нужно как можно скорее найти убийцу. — Или убийц, — эхом добавляет Николай, и сердце его неприятно сжимается от накатившей волны воспоминаний. Слишком больно… Слишком тяжело. — Но по какому принципу убийца выбирает детей? Ему всё равно, главное, жертвами становятся беспомощные, — задумчиво произносит Александр Сергеевич. Николай хмурится, какая-то мысль касается края сознания, но он не успевает ее поймать. — Мы едем на место преступления? — Немедленно, иначе Третье отделение заберет тело, — мрачно отвечает Пушкин. — Ну конечно же… — и сейчас у Николая возникает уверенность, что день встречи с Гуро настал.

***

— Сюда пожалуйте, — бледная-бледная горничная с красными от слез глазами провожает их в маленький кабинет. В кресле возле окна сидит немолодая, но еще красивая женщина, на вид ей около шестидесяти. Плотное угольно-черное платье с высоким воротом оттеняет дряблую светлую кожу лица и рук. Темные с проседью волосы затянуты в тугую прическу. С появлением посетителей хозяйка дома не встает, только слегка наклоняет голову в знак приветствия: — Здравствуйте, господа. — Примите наши соболезнования, — Александр Сергеевич снимает шляпу и слегка кланяется княгине. — Полагаю, вы хотите узнать, когда это случилось и осмотреть комнату, — на удивление спокойно произносит графиня. — Если вы не сочтете это проявлением неуважения. — Больше всего на свете я хочу знать причину, по которой умер мой единственный внук, — суховато отвечает она. Николай украдкой перевел взгляд с ее лица на Александра Сергеевича. Волоцкая берет с небольшого столика маленький серебряный колокольчик, которым вызывали слуг. В комнату поспешно входит еще одна горничная, молодая девка с круглым, усыпанным веснушками личиком. — Настасья, проводи господ литераторов в комнату. Сама не пойду, ноги не держат. Служанка вздрагивает как от удара: — Барыня, там же… — Ступай! — резко приказывает княгиня. Николай и Александр Сергеевич следуют за насмерть перепуганной горничной в детскую. Едва переступив порог, Николай понимает причину ее испуга. На кровати лежит худенький, почти прозрачный мальчик со сложенными на груди руками. Его уже успели обмыть и переодеть до приезда священника и полиции. — Когда обнаружили? — очень тихо спрашивает Пушкин. Настасья, опустив глаза, отвечает: — Перед рассветом, барин. Служанка услышала странный звук, зашла и увидела, что… — Что мальчик мертв, — заканчивает за нее Александр Сергеевич, — больше в комнате никого не было? — Она больше никого не видела, — одними губами произносит горничная. Николай делает нерешительный шаг к кровати. К горлу подкатывает уже привычная тошнота, а перед глазами всё расплывается — еще не хватало упасть в обморок на глазах Пушкина. — Видите что-нибудь? — по-прежнему тихо спрашивает Александр Сергеевич, неслышно подойдя и остановившись рядом. — Нет, — Гоголь качает головой и тут же жалеет об этом — пол словно выдергивают у него из-под ног, и последнее, что он видит — это бледное лицо Пушкина.